Правые популисты разжигают страх перед иммигрантами-мусульманами
По всей Европе — от Швеции до Италии — правые популисты разжигают страх перед иммигрантами-мусульманами, утверждая, что те являют собой угрозу для западной цивилизации. Звезда их движения — голландец Герт Вилдерс.
Герт Вилдерс утверждает, что ничего не имеет против мусульман, он ненавидит только ислам. Молодой политик не лишен обаяния: пепельный блондин, элегантный и красноречивый, он олицетворяет тип политика, появления которого так опасается в последнее время политический класс Германии. Такого трибуна, как голландец Герт Вилдерс, в Германии пока нет. Популист, поносящий ислам и заодно истеблишмент, а так-же традиционные партии и сильно потеснивший последние. Так сильно, что они не в состоянии создать правительство, не поделившись с ним властью.
Он звезда движения, уже в течение многих лет увеличивающего в Европе число своих сторонников, пробивающегося в парламенты и правительства. Это оно добилось того, что в Швейцарии запретили минареты, а в Бельгии — ношение паранджи. Начался своего рода бунт народа против ислама, возглавляемый в разных странах Европы правыми политиками и публицистами. Они ведут себя так, будто только им хватает мужества вслух говорить то, что якобы никто не отваживается произнести: что мусульмане ведут в Европе подрывную деятельность и что западную цивилизацию пора спасать. И это приносит успех.
Человек, пригласивший Вил-дерса в Берлин, много бы дал, чтобы самому стать таким Вил-дерсом. Рене Штадткевич сорока пяти лет от роду носит строгие костюмы и короткую стрижку. Недавно его исклю-чили из берлинского отделения ХДС, от которого он несколько лет провел заднескамеечником в городском парламенте. Теперь он создал новую партию. Называется она «Свобода», как и та, которую возглавляет Герт Вилдерс, приглашенный акушерствовать при появлении на свет политического новорожденного. Желающие увидеть именитого гостя собственными глазами должны зарегистрироваться в Интернете и перевести плату за вход. Только после этого они могут узнать, в какой из берлинских гостиниц пройдет мероприятие, — из соображений безопасности.
То, что «Герт потребовал ввести в Голландии налог на ношение хиджаба, на самом деле классная идея», — рассуждает Штадткевич, сидя в кафе ратуши и налегая на марокканский кускус. Приезд Вилдерса обойдется ему в 12 тыс. евро. Он считает, что вложение оку-пится. «Возможно, ислам — тоже религия, — говорит он. — Но в первую очередь это идеология, попирающая все, что ценно для нас». Ему пора по делам — на своем BMW он собирается провезти по Берлину съемочную группу одной голландской телекомпании. Ей он покажет параллельное — мусульманское — общество, существование которого в Германии якобы старательно замалчивается.
С тех пор как вышла и получила большой резонанс кни-га социал-демократа Тило Саррацина, видящего в мусульманских иммигрантах уг-розу существованию Германии, многие известные пу-блицисты, исследователи и политики задаются вопросом: останется ли Германия исключением, единственной страной в Западной Европе, где нет правопопулистской партии, которая фокусировала бы всю народную ненависть к исламу и истеблишменту?
Только с июня текущего года правопопулистские партии решающим образом повлияли на состав правительственных коалиций в трех странах ЕС — в Бельгии, Нидерландах и недавно даже в Швеции. Там они получили, правда, всего 5,7% голосов, но этого достаточно, чтобы осложнить создание правительства. Эти три страны всегда славились своей либеральностью. А ныне там усиливается влияние партий, видящих в исламе «самую большую угрозу для Европы со времен Второй мировой войны», как выразился Джимми Окессон, 31-летний лидер партии «Шведские демократы».
Уже в течение ряда лет пра-вопопулистские партии входят в состав правительств в Италии и Шв-ейцарии, они представлены в парламентах Дании, Австрии, Норвегии и Финляндии. «Национальный фронт», который возглавляет Жан-Мари Ле Пен, на региональных выборах во Францииполучил весной 9% голосов благодаря целенаправленной антиисламской кампании. Итальянская «Лига Севера» в марте на выборах в областях Венеция и Пьемонт добилась успеха, между прочим, и потому, что ее сторонники раздавали мыло — «помыть руки после общения с чужаками».
Новизна не в самом правом популизме как таковом. Во многих странах Европы он уже тридцать лет являет собой постоянную политическую величину и получает на выборах иногда больший, иногда меньший приток голосов. Однако ныне правые популисты нашли тему, эффективнее привлекающую из-бирателей, нежели ненависть к иностранцам и чиновникам от политики. Найден новый источник энергии — сопротивление зримому и нарастающему присутствию ислама в Европе. Теперь они встают в позу защитников европейских ценностей. То, что в этой борьбе в жертву приносятся некоторые из этих ценностей, в частности свобода вероисповедания, как самих политиков, так и их избирателей тревожит мало.
В самых разных социальных группах глубоко укоренился страх, что иммигранты-му-сульмане могут изменить характер европейского общест-ва. Примерно три четверти участников опросов, проводимых в Германии, встревожены влиянием ислама. В других европейских странах ситуация сходная, хотя иммиграция в Европу уже несколько лет идет на убыль.
Нет сомнения: в некоторых исламских странах варварски попираются ценности, принятые в Европе: женщин под предлогом религиозных норм заставляют носить паранджу, гомосексуалистов преследу-ют, а нарушителей супружеской верности побивают камнями. Конечно, во многих странах есть проблемы с интеграцией. Но не только этим объясняется отрицательное восприятие ислама многими людьми. Причина в том, что традиционные пар-тии не смогли убедить своих избирателей в том, что они сами занимаются этими проблемами. Экономический кризис последних лет поро-дил тревогу и у представителей среднего класса. Европа стареет, другие, более молодые регионы мира ликвидируют отставание. Людей беспокоит их будущее в глобализованном мире, где лидерами окажутся другие страны.
Особенно в странах севера Европы подъем популистов связан с тем, что традиционные социал-демократические партии теряют власть. Влияет и то, что в государствах со-циального благоденствия и иммигранты иногда склонны к злоупотреблениям. Но играет свою роль и то, что «этаблированные» партии за-стряли в мелких проблемах интеграционной политики.
Они назначали уполномоченных по интеграции, создавали миграционные службы, созывали конференции по интеграции, но заботы граждан выпали из их поля зрения. Они выступают за свободу слова, феминизм и светское государство, и потому им трудно находить аргументы против правого популизма, который свою борьбу против хиджабов, минаретов и мечетей тоже строит на требованиях свободы слова, на феминизме и секуляризме. С той лишь разницей, что популисты больше шумят и упрощают все до тех пор, пока их идеи не начинают звучать логично.
«Шведские демократы», вы-шедшие из правых радикалов, учились на примере современных правых популис-тов типа Вилдерса и Датской народной партии, возглавля-емой Пиа Кьерсгаард. Они пиарят себя клипом: старушка, еле-еле передвигающаяся с помощью ходунка-ролято-ра, которую едва не затаптывают женщины в паранджах с детскими колясками. Все спешат к письменному сто-лу, на котором табличка: «Государственный бюджет». «19 сентября вы можете закрыть шлагбаум перед иммигрантами — и освободить дорогу пенсионерам», — произносит голос за кадром.
Натравить пенсионеров на иммигрантов — это в духе Вил-дерса. Он объединяет правую политику с левой, исламофо-бию со страхом перед эксплуатацией социального государства. «Эта комбинация — одна из главных наших удач: в культурных вопросах мы консервативны, а в других у нас левые взгляды», — заявляет сам Вилдерс. Он против иммиграции, но он «с теплотой относится к старым и немощным».
Герт Вилдерс — один из пионеров неуклонного использования темы ислама. И многие пошли за ним. Примечательно, что движение, направленное против ислама, возникло не сразу после 11.09.2001, хотя тревога и страх перед исламским терроризмом именно там берет свои истоки. Движение достигло пика только сейчас, спустя годы.
У этих «новых правых» внешне мало общего со старыми. Хотя первый «крайне правый» агитировал против мусульман уже в семидеся-тые и восьмидесятые годы: Жан-Мари Ле Пен, основатель французского «Национального фронта». Он стра-щал окружающих выходцами из бывших французских колоний в Северной Африке. Карьеру Ле Пен себе сделал на том, что был озлобленным маргиналом, он излучал брутальность и консерватизм, не скрывал ни расизма, ни антисемитизма. Однако ему удалось перепахать политический ландшафт: на выборах президента в 2002 года он обогнал социалиста Лионеля Жоспена. Для французских элит это стало потрясением.
Во Франции случилось то, что с тех пор происходит во многих странах, в которых традиционные партии пытались переиграть правых: политики-центристы сами сместились вправо. Так было в Дании, где Датская народная партия с 2001 года уживается с праволиберальным правительством меньшинст-ва. И хотя сами популисты в правительстве не представлены, Дания резко ужесточила законы, касающиеся иностранцев.
Когда в 2007 году Николя Саркози начал борьбу за пост президента, его риторика ма-ло чем отличалась от выс-казываний Ле Пена. «Кто закалывает барана в ванной комнате», тому нечего делать во Франции, провозглашал он. И он победил, потому что собрал и объединил голоса правых. Осталось недолго ждать, и по другую сторону баррикад напротив Саркози окажется новый «Национальный фронт», в смягченной и потому, возможно, более опасной версии. Дочь основателя партии Марин Ле Пен собирается в январе возглавить партию, приемлемую и для центристов.
Марин Ле Пен избрала имидж не связанной догмами интеллектуалки, она появляется на мероприятиях в де-ловом костюме и, агитируя на рынках Большого Парижа, не скупится на поцелуйчики. «Я хочу объединить всех французов», — заявляет она. При этом она отвергает паранджу и исламизацию, точно как Вилдерс. Она тоже уловила, что целенаправленный антиисламизм обещает большие успехи, чем набившая всем оскомину ксенофобия.
Марин Ле Пен стала угрозой для Саркози. Насколько всерьез президент ее воспринимает, показывает то, что сам он в нынешнем году заметно поправел. Он навязал Франции дискуссию о «национальном самосознании», недвусмысленно направленную против мусульман. Он дал толчок кампании за высылку цыган из Франции. Однако рейтинги Саркози от этого не повысились.
Перемены в «Национальном фронте» — лишь один из примеров того, что анти-исламизм стал главным на-правлением для правопопу-листcких партий Западной Европы. Эта тема объединяет их всех. Они даже обмениваются пиар-идеями. Так Австрийская партия свободы (АПС) копировала игру, которую на своем веб-сайте предложила Швейцарская на-родная партия (ШНП): там нужно стрелять по минаретам, вгрызающимся в родной и привычный ландшафт. Разница только в том, что у австрийских радикалов мишенью для играющих служат и сами муэдзины.
Это явление новое. Оно не должно скрывать того, что между партиями, объединяемыми в понятии правого популизма, все еще немало различий. Конечно, верно, что большинство из них давно и неуклонно выступали про-тив иммигрантов, громко тявкали на политическую элиту, имели харизматических лидеров и особенно процвета-ли в тех странах, где традиционные партии радели за общенациональный консенсус. Но у сельского неолиберала из Швейцарии Кристофа Блохера с французским де-магогом Ле Пеном никогда не было особенно много общего. Слишком разное у них происхождение, нередко расходятся в деталях и их политические цели.
Идеологическими союзниками их делает общий образ врага — ислам. Тем не менее не похоже, чтобы и в будущем эти партии оказались способными на международное сотрудничество. Правда, Герт Вилдерс об этом мечтает и даже пытается встать во главе общеевропейского движения. В июле он основал «Международный альянс свободы». Целей у него две: «защитить свободу» и «преградить путь исламу». Замысел в том, чтобы объединить имеющиеся антиисламские силы в Гер-мании, Франции, Англии, Канаде и США, заявляет он в видеообращении. Но пока это единственный контент на интернет-сайте альянса.
Отвечая на вопрос Spiegel об инициативе Вилдерса, Ма-рин Ле Пен заметила: «Если не выступить единым фронтом, наша цивилизация в ко-нечном итоге будет обречена на поражение». Это, правда, признание того, что цели едины, но на заявление о вступлении в единую организацию это не похоже.
За рубежом Вилдерс получил признание пока только у американских противников ислама. Уже несколько лет он колесит по их приглашениям по США, получает призы и кубки якобы за верность идее свободы слова, выступает с докладами перед восторженными фанатами — и прилич-но на этом зарабатывает.
Миллионер Дэвид Горовитц, ненавистник ислама и печатающийся в Интернете (Frontpage Magazine) публицист, платит Вилдерсу по $20 тыс. за выступление. Об этом он рассказал голландской телекомпании Avro. Горовитц видит в Вилдерсе Уинстона Черчилля «нынешней войны против ислама». К девятой годовщине теракта 2001 года голландец выступил на «граунд зеро» в Нью-Йорке и высказался против строительства исламского центра в двух кварталах от места трагедии.
Когда Вилдерс выступает перед своей американской аудиторией, его встречают так восторженно, как нигде больше. Слушатели внимают ужасающим рассказам о том, как коварный противник в Европе накапливает силы. В самих США мусульмане составляют всего один процент населения. И если в Европе ненависть тех, кто голосует за правых популистов, имеет хотя бы реальный источник в лице иммигрантов, в консервативных кругах Америки господствует исламофобия в отсутствие самих мусульман. Сегодня негативные представления об исламе имеют уже 50% американцев — больше, чем непосредственно после терактов 2001 года. Вилдерс будет в Берлине представлять политику, для которой, возможно, и в Германии есть свой рынок сбыта. Но пока точно нет продавца.
Маркус Деггерих, Манфред Эртель, Юлиане Фон Миттельштедт, Мэтью Фон Рор, Хансюрген Шламп, Штефан Зимонс — Перевод: Андрей Батрак