Отказ от модернизации – дорога в третий мир
Сырьевая экономика не может вместить в себя большое и сложное общество: если Россия выберет «инерционную модель» и откажется от модернизации, то сегодняшним россиянам придется готовить внуков к работе за рубежом. В то же время любое стратегическое партнерство грозит России новыми вызовами. Об этом в интервью «Русскому обозревателю» рассказал директор фонда поддержки гражданских инициатив «Стратегия-2020» Михаил Ремизов.
— Оправдались ли Ваши ожидания по поводу форума «Стратегия-2020»?
— На открытии конференции я говорил о том, что хотел бы, чтобы представители интеллектуального класса видели в этих дискуссиях форму своего влияния на власть и общественное мнение. Думаю, они этой возможностью удачно воспользовались.
Пожалуй, удивила лишь степень единодушия по некоторым вопросам среди традиционных идеологических оппонентов. Например, авторы, ведущие спор о приоритетности политической или экономической модернизации, в равной степени были склонны признать приоритет модернизации социальной. Т.е. той сферы, которая отвечает за воспроизводство человеческого потенциала и социальную интеграцию. Тон в этом отношении задал Ярослав Кузьминов на первой панельной дискуссии, и на всех последующих дискуссиях тема кризиса тех институтов, которые отвечают за социализацию и социальную интеграцию, была одной из основных. Например, Клайд Престовиц, говоря о параметрах конкурентоспособности страны на международном уровне, первым из них назвал — социальную сплоченность нации.
Важно отметить, что это не чисто риторическая проблема, а прикладная проблема формирования тех социальных институтов и социальных машин, которые делают человека полноценным гражданином и продуктивным членом общества. Я имею в виду и образование, и государственную службу, и СМИ. К сожалению, качество работы этих институтов сегодня не соответствует не только задачам развития, но подчас и задачам элементарного самовоспроизводства общества. Поэтому то, что сегодня главным барьером развития являются не дефицит конкуренции в политике и экономике, а качество средней школы, отечественного телевидения или милиции (а она тоже является формирующим институтом) — это очевидно многим.
Другой точкой соприкосновения стала фиксация того, что, при всех возможных симпатиях и антипатиях к проекту «государства всеобщего благосостояния», российская элита не может и не должна себе позволить превращать модернизацию в подобие реформ 90-х. Т.е. — в необъявленную войну против социального большинства. «Делать сегодня модернизацию, которая будет угрожать интересам большинства — это преступление» — заявил не чуждый элитаризма Владислав Иноземцев в ответ на острое предупреждение Андрея Фурсова о «темной стороне» модернизаций, нередко превращавшихся в «катастрофу для низов».
Даже в том, что касается роли государства в развитии, представители разных школ были не слишком непримиримы. По крайней мере, в нашей политической культуре «свобода» явно перестает быть политическим антонимом «государства», поскольку она, со всей очевидностью, требует сложной социальной и материальной инфраструктуры. Мы уходим от хайековской утопии спонтанности свободы и романтической утопии свободы как хаоса. «Ближайшим к хаосу состоянием, — как справедливо отметил Константин Сонин, — является не демократия и не конкуренция, а жесткая иерархическая система».
-На третьей сессии сегодня обсуждался глобальный аспект модернизации, в частности, была дискуссия по поводу взаимоотношений России с Китаем, США, ЕС и т.д. Как Вы считаете, какой из типов международного альянса был бы наиболее полезен для РФ?
-Действительно, один из вопросов состоял в том, какие модернизационнные альянсы могли бы помочь России в реализации политики развития. Конечно, хор голосов экспертов склоняется в пользу стратегического партнерства и даже стратегического союза, экономического союза с европейцами. Меня порадовало, что об этом говорили и европейские эксперты, подчеркивая, что Европа хочет видеть в России не кочегарку общеевропейского дома, а технологическую державу, промышленно-технологического партнера.
Главная опасность этой интеграционной стратегии — иллюзия ее простоты, иллюзия насчет того, что ставка на стратегический союз с Европой избавляет нас от необходимости вырабатывать собственную модель развития и отвечать за собственную историческую судьбу. Ничего подобного. Напротив, соседство с таким мощным технологическим и социальным лидером представляет собой вызов, на который мы ежеминутно должны отвечать, и чем теснее мы будем взаимосвязаны в интеграционном плане, тем острее будет этот вызов. Попросту говоря, вызов состоит в том, как сделать альянс с Европой модернизационным, а не колонизационным. Что же касается альянса с Китаем, о котором также шла речь, на мой взгляд, он может быть только колонизационным, заведомо ущербным для нас. Т.е. с Китаем возможно сотрудничество в отдельных областях, усвоение кое-какого опыта, но невозможен альянс развития. Поэтому, если мы сейчас не видим в себе силы, чтобы выстраивать собственное геоэкономическое пространство, а, к сожалению, я все больше в этом убеждаюсь, то необходимо бороться за качественный альянс с Европой, за модернизационный, а не колонизационный альянс с Европой.
-Д.А.Медведев на Ярославском форуме выдвинул следующий тезис: «Бедность — основное препятствие для модернизации». На второй сессии В.Ю. Сурков также об этом говорил. Как Вы считаете, можем ли мы говорить о модернизации в условиях какой-то экономической, финансовой нестабильности в стране?
-Здесь я вижу 2 вопроса. Один вопрос — «бедность и демократия» и друго й — «модернизация в условиях финансовой нестабильности». Последний вопрос касается больше дискуссий о том, как соотносятся между собой антикризисная и модернизационная политика, того, какой у нас сейчас бюджет — все еще «кризисный» или уже «модернизационный». Игорь Иванович сказал, что уже скорее модернизационный. Что же касается первого вопроса, того, о чем говорил Владислав Юрьевич, я согласен с тем, что демократия — в некотором смысле, привилегия обществ, создающих значительную долю прибавочного продукта. Но я бы добавил, что дело не только в количестве прибавочного продукта, но и в качестве его распределения. Проблемой является не только экономико-технологическая слабость общества, но и патологический уровень социального расслоения. Демократия основывается на обществе социальной середины. В нулевые годы экономика росла, но социальное неравенство прогрессировало, и это негативно сказывалось не только на социальной атмосфере, но и на качестве самого экономического роста. Уравниловка тоже плохая штука, она тоже демотивирует. Но мы сейчас находимся в другой крайности, мы находимся в патологической поляризации. Поэтому политика перераспределения доходов — между «капиталом» и «трудом», между «столицей» и «провинциями», между «топ-менеджерами» и «работягами» — представляется мне одним из важнейших факторов, не скажу модернизации, а просто оздоровления общества. Но и с точки зрения сугубо экономической это тоже крайне важно. Об этом в самом начале дискуссии сказал академик Ивантер. Он сказал, что одной из угроз модернизации является ориентация на дешевую рабочую силу, о том, что только высокий уровень оплаты труда является стимулом к технологическому перевооружению производств и залогом качественной модели роста.
-На «Стратегии» неоднократно упоминалось, что образования и наука являются двигателями модернизации. И. И. Шувалов сказал: «Люди — главное богатство» . Какая по вашему мнению «модернизационная политика» в отношении образовательных учреждений (жесткий контроль или свобода творчества) приведет к наилучшим результатам?
— По-моему, наиболее остро вопрос об автономии стоит сегодня применительно не столько к ВУЗам, сколько к Академии наук. Проблемой становится та стена непонимания между государством с его инновационными планами и руководством академии наук, о которой говорил В.Ю. Сурков. Мне кажется, здесь принципиально важно различать две вещи — с одной стороны саму академию, которая остается основным «резервуаром» нашего научного потенциала (особенно в естественных и точных науках), и с другой — руководство академии, создавшее в своей вотчине ту застойную атмосферу, атмосферу насиженных мест, которую сегодня ассоциируют с академией как таковой. Не самым удачным решением в этом смысле представляется сегодняшняя позиция Минобрнауки или Минфина — вместо того, чтобы способствовать смене руководства организации, держать всю организацию в бюджетной осаде. Постепенно сокращая финансирование, как сокращают доступ воды к осажденной крепости. Лучше проявить политическую волю и дать импульс к внутреннему обновлению академии, поскольку ее научный потенциал действительно не должен быть заложником аппаратных, ведомственных разногласий.
Вы упомянули о степени автономии университетов. Я сторонник большей, конечно, университетской автономии. Виктор Сергеев в первый день конференции говорил о том, что наша задача в том, чтобы вырастить хотя бы 20 элитных ВУЗов по всей стране. Это действительно одновременно амбициозная и вполне конкретная модернизационная задача. «Элитный университет» — это всегда своя корпоративная, лучше даже сказать, «цеховая» культура и, следовательно, своя автономия. Вопрос лишь в том, опять же, как отделить эту автономию от феодализма «ректоратов». Но насколько я понимаю, в мировом опыте есть ответы на этот вопрос.
— Модернизация, это достаточно дорогостоящий процесс. И на форуме поднималась проблема ее альтернативных издержек. У меня встречный вопрос: к чему может привести инерционное развитие, то есть отказ от доктрины модернизации?
— В краткосрочной перспективе, наверное, — ни к чему особенному. А в долгосрочной — это дорога в «третий мир», если не сказать в четвертый. Сырьевая экономика не может вместить в себя большое и сложное общество, и ее социальная ёмкость будет неуклонно снижаться, в соответствии с законом убывающей отдачи (земли истощаются, издержки растут). Если мы предпочитаем инерционную модель развития, то, значит, как точно сказал Александр Аузан, следует готовить детей и внуков к работе за границей. Что, собственно, многие представители нашего истеблишмента и делают.
Но помимо «эволюционных» рисков, есть еще и риски катастрофические. Лично я склонен думать, что, учитывая сложное окружение, ниже определенного порога — порога технологической культуры, образовательной культуры, военной и общественной безопасности и так далее, — существование России как страны окажется невозможным. Со всеми вытекающими последствиями, поскольку Россия не является удачным местом для реализации принципа «small is beautiful».
— И вопрос на перспективу, как к директору фонда «Стратегия-2020». Когда планируется следующее заседание и какие аспекты на нем будут освещены?
— Тема следующей конференции, вероятнее всего, будет связана с практическим опытом освоения инноваций в российской и мировой экономике. Но помимо больших конференций мы планируем более камерные регулярные встречи, семинары или интеллектуальные клубы, на которых будет больше времени для представления и обсуждения каждого из докладов. Мне кажется, сейчас существует потребность в такого рода общении специалистов разных профилей, поскольку иногда возникает ощущение, что экспертные инициативы существуют параллельно друг другу и растворяются в молчании, не вызывая резонанса в собственной среде. Это не всегда хорошо. В конце концов, наличие «арен» интеллектуальной жизни — тоже одна из предпосылок демократии.