Что происходило за кулисами объединения Германии
Обнародование в Великобритании вывезенных из Москвы российским историком записок из архива Политбюро ЦК КПСС по германскому вопросу могут открыть неизвестные до сих пор факты, касающиеся процесса объединения. События конца 1989 – начала 1990 годов уже начали обрастать различными мифами и символикой, которым сопутствуют споры о том, кому принадлежит пальма первенства в «свержении коммунизма», кому надо быть благодарным за разрушение берлинской стены и т.д.
События, которые разыгрывались тогда на континенте, были сложными, многослойными и часто неоднозначными. Упомянутые архивные записки, как следует из журналистских сообщений, подтверждают, что Англия и Франция – две из четырёх держав-победителей Второй Мировой войны – не хотели создания единого германского государства. Они опасались уменьшения своей роли в европейской политике, ограничения влияния, нарушения равновесия на континенте. Маргарет Тэтчер и Франсуа Миттеран свои опасения сформулировали конфиденциально, на закрытых заседаниях различных международных организаций.
В это время у Советского Союза не было чёткой позиции по с германскому вопросу. Михаил Горбачёв подробно писал об этом в опубликованных в 1995 году воспоминаниях, признавая, что примерно до 1989 года он не знал, как подойти к «немецкому вопросу» («Жизнь и реформы», Москва, 1995 г.). СССР считал ФРГ ближайшим и сильнейшим экономически союзника США в Европе, отношения между СССР и ФРГ в силу вещей должны были быть производным отношений с США. А эти отношения по-прежнему были полны противоречий и конфликтов.
Коль в качестве просителя
Ситуация ещё больше осложнилась, когда советская внешняя политика начала открываться Западу. М. Горбачёв часто приезжал с визитами в европейские столицы, минуя Бонн. Предпринимаемые Советским Союзом попытки заменить конфронтацию сотрудничеством вначале не относились к ФРГ. В Бонне начали опасаться, что республика может оказаться вне главного течения событий. Это привело к оживлению дипломатической активности канцлера Гельмута Коля, который в многочисленных письмах и через различных эмиссаров почти умолял о встрече с Горбачёвым. В июне 1987 года находящийся в Москве президент ФРГ Рихард фон Вейзекер в беседе с Михаилом Горбачёвым деликатно затронул тему объединения Германии. В ответ он услышал, что Советский Союз выступает за сохранение послевоенных реалий. К этой традиционной формуле Горбачёв, однако, добавил фразу, которая была встречена как сенсация: «История решит в своё время».
Комментируя эти события, Горбачёв пишет, что тогда Коль вёл себя как проситель, добивающийся расположения Советского Союза. В такой атмосфере в октябре 1988 года канцлер ФРГ приехал с визитом в Москву, привезя привлекательные проекты двустороннего сотрудничества. Этот визит стал поворотным в советско-западногерманских отношениях. Детали переговоров и заключённых соглашений не оглашались. Я в то время был корреспондентом «Трибуны Люду» в Москве и помню, что ни на один из въедливых вопросов журналистов, заданных на пресс-конференциях, канцлер не дал исчерпывающих ответов. В воспоминаниях, написанных спустя годы, Горбачёв также был лаконичен. Он ограничился протокольным заявлением, что «тогда был сделан важный шаг во взаимных отношениях». Из воспоминаний не видно, в чём заключаются фактические причины поворота. Их знание полнее открыло бы кулисы событий, которые должны были вскоре произойти.
Тем временем динамика политической жизни набирала всё большие обороты. В июне 1989 года Горбачёв, уже как председатель Президиума Верховного Совета СССР, нанёс визит в Бонн. Трижды он беседовал с Колем с глазу на глаз. Было подписано 11 новых соглашений о сотрудничестве, но – если верить запискам Горбачёва, об объединении речи не было.
Противоречия и споры
Когда в ГДР обострился политический кризис, уже после выборов нового партийно-государственного руководства, «Коль начал явно и открыто интересоваться ситуацией во втором немецком государстве», — пишет Горбачёв. 11 ноября 1989 года состоялся телефонный разговор между ним и канцлером. Оба согласились с тем, что необходимо вести себя ответственно, не допустить каких-либо неловкостей. Несколькими неделями раньше – как следует из архивных записок Политбюро ЦК КПСС — Маргарет Тэтчер уговаривала Горбачёва, чтобы он использовал всё своё влияние и не допустил объединения Германии. Горбачёв не упоминает об этом в своей книге. Британский премьер-министр просила о том, чтобы её высказывания не записывались.
Три недели спустя после разрушения Берлинской стены, Коль на сессии бундестага, к удивлению европейских правительств, представил состоящую из 10 пунктов программу объединения Германии. Представители четырёх держав получили текст выступления только за несколько часов перед его оглашением. Коль в категорическом тоне говорил о системных переменах в ГДР, свободных выборах, объединении. Лондон, Париж и Москва приняли ход канцлера с раздражением. Франция вновь, конфиденциально, но настойчиво повторила свои оговорки относительно проектов объединения.
В Вашингтоне же царила тишина. Обоснованны предположения, что выступление Коля в бундестаге было как минимум согласовано с администрацией США. Вскоре Соединённые Штаты открыто выступили за объединение.
СССР по-прежнему колебался, он явно терял инициативу. По-прежнему было заблуждение, что германский вопрос каким-то образом решится в результате прокламируемой Горбачёвым концепции «общего европейского дома». В нём должны были найти своё место оба военных блока – НАТО и Варшавского договора, которые, вместе с прогрессом разрядки напряжённости, будут всё более тесно сотрудничать и сближаться. Во время встречи с президентом Бушем на Мальте (3 декабря 1989 года) Горбачёв повторял, что «объединение Германии должно быть конечным результатом постепенного изменения политического климата в Европе, когда оба блока – НАТО и Варшавский договор – будет распущены или соединены на основании взаимного соглашения». Вскоре должна было проявиться утопичность этих идей.
Советская позиция начала изменяться. Все подробности переговоров на Мальте неизвестны, но уже 27 января 1990 года, после встречи со своими ближайшими сотрудниками (Рыжковым, Шеварднадзе, Яковлевым, Фалиным, Крючковым, Ахромеевым и Черняевым) Горбачёв признал, что объединение Германии необходимо принять как неизбежное. СССР должен был выступить с инициативой создания «группы шести», состоящей из представителей четырёх держав-победителей и обоих германских государств. Маршал Ахромеев получил задание разработать проект принципов вывода советский войск из ГДР.
Из опубликованных до сих пор документов, в том числе из цитируемых здесь воспоминаний Горбачёва, трудно понять, какие причины склонили советское руководство к изменению взглядов по вопросу объединения Германии. Многолетний посол СССР в Вашингтоне Анатолий Добрынин в своих дневниках выражает мнение, что здесь оказал свой влияние нажим США и ФРГ. 9 февраля 1990 года в Москву прибыл госсекретарь США Джеймс Бейкер. Как пишет Горбачёв, американский дипломат заверял, что Соединённые Штаты заинтересованы в том, чтобы процесс объединения проходил в стабильных условиях и обеспечивал стабильность на будущее. «Я хочу заверить, что чтобы Вы знали: ни президент, ни я не намерены извлекать выгоду из происходящих процессов», — говорил Бейкер.
НАТО не перешагнёт через Эльбу?
Спор шёл вокруг будущего военно-политического статуса объединённой Германии. Бейкер категорически отрицал ранее предложенную ему Советским Союзом концепцию нейтрализации. Аргументировал он следующим образом: «Нейтральная Германия необязательно должна быть демилитаризована. Она, например, может принять решение о создании собственного ядерного потенциала и опираться на американские силы (…) Допуская, что объединение двух немецких государств произойдёт, что для вас будет более выгодно – объединённая Германия вне НАТО, полностью самостоятельная, без американских войск, или объединённая Германия, сохраняющая связи с НАТО, но с гарантией, что юрисдикция и войска НАТО не будут распространяться на восток от существующей линии?» (то есть на восток от Эльбы – прим. автора).
Горбачёв комментировал: «Эта часть выступления Бейкера стала основой для достигнутой позже компромиссной формулы относительно военно-политического статуса Германии. Тогда, в феврале 1990 года, мы не были готовы её принять (…)». СССР ещё какое-то время придерживался концепции нейтрализации, не получая, однако, одобрения США.
Днём позже, 10 февраля 1990 года, в Москву снова прибыл Гельмут Коль. Канцлер старался убедить Горбачёва, что развитие событий приведёт к падению ГДР. Он прогнозировал, что после выборов в Народную палату будет образовано правительство, которое будет стремиться к объединению, и получит в этом общественную поддержку. Обязанность же политиков – не допустить дестабилизации и политического хаоса и экономического кризиса Восточной Германии. Горбачёв вспоминает: «Для меня стало ясно, что Коль намерен форсировать процесс объединения. У меня уже были основания предполагать, что он заручился поддержкой американцев (…)»
«Между Советским Союзом, ФРГ и ГДР нет разногласий по вопросу единства немецкого народа (…) Немцы сами должны совершить свой выбор и должны знать нашу позицию», — сказал Горбачёв. «Немцы это знают», — ответил канцлер, – «Вы хотите заявить, что вопрос объединения зависит от решения самих немцев?». Горбачёв: «Да, но в контексте реалий (…)».
Реалии подвергаются изменениям
3 мая 1990 года Политбюро ЦК КПСС приняло директивы для Эдуарда Шеварднадзе, который готовился к конференции группы шести в Париже («2+4»). СССР по-прежнему поддерживал проект нейтрализации Германии или её принадлежности к обоим союзам – НАТО и Варшавскому договору.
В конце мая 1990 года Горбачёв поехал с визитом в США. «Я настаивал на концепции постепенного, поэтапного объединения Германии и параллельным преобразованием НАТО и Варшавского договора. (…) Буш, видимо, по согласованию с Колем, ссылаясь на встречи «2+4» в Париже, категорически не соглашался», — писал он годы спустя, — «Я понимал, где кроется причина упрямого стремления США к включению объединенной Германии в НАТО. Буш и его коллеги опасались, что если такая большая сила окажется вне НАТО, то судьба пакта будет решена, а вместе с ним исчезнет и повод для военного присутствия Соединенных Штатов в Европе».
Ход заключительной части беседы, по стенограмме, цитируемой Горбачёвым:
Горбачёв: «Сформулируем так: Соединённые Штаты и Советский Союз выступают за то, чтобы объединённая Германия, после достижения окончательного решения, учитывающего итоги Второй Мировой войны, сами решили, членами какого союза они хотят быть».
Буш: «Я бы предложил несколько другую редакцию: Соединённые Штаты однозначно выступают за членство объединённой Германии в НАТО, если, однако, она совершит другой выбор, мы не будем его оспаривать, согласимся с ним».
Горбачёв согласился с проектом Буша.
В середине июля 1990 года Коль снова приехал в Москву. Начавшиеся в Кремле переговоры были продолжены в Архызе на Северном Кавказе. Были достигнуты и зафиксированы договорённости по всем вопросам. Во время «кавказской встречи» Горбачёв – о чём он не написал прямо, но что стало известно из других источников, — окончательно выразил своё согласие на вступление объединённой Германии в НАТО. Англия и Франция не выступили с оговорками по поводу объединения.
О гарантиях американского госсекретаря об «остановке НАТО на Эльбе» давно забыто.