Спасет ли «Восточное партнерство» Белоруссию
Минск может существенно пересмотреть свои обязательства по СНГ и Таможенному союзу после проведения в республике в декабре президентских выборов.
Непростые взаимоотношения , которые сложились в последнее время между Белоруссией и Россией, а также существенное влияние, которое оказывают размолвки между Москвой и Минском на целый ряд постсоветских структур, в которые входит Казахстан (СНГ, ОДКБ, Таможенный союз), достаточно серьезно поставили на повестку дня вопрос о дальнейшем движении руководимой Александром Лукашенко республики в сторону Запада, нежели ориентировки на «общесоветское прошлое».
Пока белорусский президент пикировался по любому поводу со странами ЕС и Соединенными Штатами и достаточно активно огрызался на критику, раздававшуюся в его адрес то из Вашингтона, то из Брюсселя, реальной альтернативой для Белоруссии все же оставались постсоветские государственные структуры, и особенно развитие отношений с Россией (вплоть до пусть и аморфного, но все же вполне реального объединения в общее государство).
Однако постепенно при политической поддержке со стороны США, а также стран Скандинавии и Польшы на Белоруссию было распространено действие программы так называемого «Восточного партнерства», которое поставило своей целью поближе «подтащить» к себе бывшие советские республики в его восточной части, а также Закавказье.
Самой программе было уделено достаточно большое внимание не только на уровне чисто политической риторики, но и из общеевропейского бюджета были выделены некоторые суммы, которые были призваны прежде всего показать странам СНГ, в какую сторону им на перспективу лучше всего двигаться и какие при этом критерии, предложенные единой Европой, желательно будет соблюдать.
И вот теперь, когда в Минске было объявлено о том, что новые президентские выборы состоятся в этой республике в середине декабря, вновь стремление Белоруссии в Европу может стать не просто «новым внешнеполитическим курсом» Лукашенко и его ближайших сторонников, но и кардинальным образом поменять весь политический расклад в восточной части СНГ, а также заставить всех тех, кто на сегодня напрямую сотрудничает в экономических и политических проектах с Белоруссией (включая Казахстан), вырабатывать абсолютно новые для себя ориентиры и формы межгосударственных отношений.
Европа готова помогать странам «Восточной шестерки», но до сих пор не нашла для этого приемлемых для всех форм
После того как ведущие страны Евросоюза поддержали на саммите в Праге решение о запуске программы «Восточного партнерства», предназначенной для Украины, Белоруссии, Молдовы, Азербайджана, Армении и Грузии, прошло уже немало времени, однако никаких видимых успехов в этой общеевропейской затее пока так и не было зафиксировано.
Целый ряд общего плана деклараций, попытка какой-то региональной кооперации между отдельными странами ЕС и государствами бывшего СССР и даже выделение нескольких десятков миллионов евро на якобы помощь постсоветским клиентам в их стремлении двигаться навстречу Европе особого успеха не имели.
А посему отнюдь неудивительно, что к самой идее «Восточного партнерства» и возможной эффективности такой программы стали постепенно с немалым скепсисом относиться руководители стран СНГ. Да и в самой единой Европе со временем стало все меньше энтузиазма относительно формирования каких-то особых партнерских отношений со странанами пост-советского пространства.
Конечно, тому причиной в какой-то степени (хотя и не самой главной) явился начавшийся в мире экономический и финансовый кризис. Но все же больше виной тому стало и в чем-то нежелание единой Европы особо возиться с постсоветскими соседями, да и никакой четкой и осмысленной концепции относительно того, в каком же ключе такие отношения развивать с ними, в Брюсселе сформулировано не было.
Показательно, что каждая из стран СНГ, которая в «Восточное партнерство» оказалась включенной, явно надеялась с помощью европейцев разрешить какие-то свои внутренние проблемы помимо установления с самим ЕС более прочных политических и экономических связей. А вот с европейской стороны так и не удалось найти внятной формы более активной интеграции постсоветского пространства с полноправными членами европейского сообщества.
Так, у Баку была одно время надежда, что с помощью «Восточного партнерства» как-то удастся надавить на Ереван в деле разрешения все никак не разрешаемого кризиса вокруг Нагорного Карабаха. Грузия же думала, что в рамках «Восточного партнерства» у нее получится привлечь серьезные европейские инвестиции и в чем-то также надавить на Россию со стороны ЕС по вопросу Южной Осетии и Абхазии.
Украина же при предыдущем руководстве республики надеялась на скорейшее присоединение к различным европейским интеграционным структурам плюс на участие европейского как частного, так и государственного бизнеса в развитии экономики республики. А вот Молдова была уверена, что «Восточным партнерством» можно будет не только решить приднестровский конфликт, но и добиться прямого включения республики (либо самостоятельно, либо уже в составе какой-то двусторонней конфедерации с Румынией) для начала в Евросоюз, а затем и в НАТО.
Белоруссия же с самого начала доводила до сведения европейского руководства, что готова к более тесному экономическому сотрудничеству, но никак не согласна на то, чтобы ЕС лез во внутренние дела республики. А программа «Восточного партнерства» по требованиям со стороны белорусского руководства не должна была касаться никаких внутриполитических процессов в Белоруссии, как бы они ни раздражали еврочиновников в Брюсселе.
При этом белорусские руководители неоднократно намекали, что подобное «Восточное партнерство» намного важнее для Европы, нежели для Белоруссии, которая и в рамках целого ряда постсоветских политических и экономических структур не так уж себя плохо чувствовала. И хотя Россия по этому поводу всегда давала понять, что кроме как сотрудничать с Москвой у Минска ничего с европейцами толком не получится, в Брюсселе все же надеялись, что постепенно А. Лукашенко изменит свою политику и станет более «вменяемым» в отношениях с ЕС и его требованиями.
Раньше Белоруссию в Европе интересовала экономика, а не политика. Теперь же ситуация может существенно измениться
Символично, что с самого начала развития программы «Восточное партнерство» ЕС пытался продавить в Белоруссии весьма важные политические реформы, которые тем не менее так и остались лишь благими пожеланиями. Так, ничего не вышло у европейцев с единой парламентской инцициативой, по которой Белоруссии предлагалось в ней участвовать с непременным включением в делегации представителей белорусской оппозиции.
Минск же готов был сотрудничать с ЕС только на основе действующих членов своего парламента, где оппозицией не пахнет. Не давала Белоруссия европейцам и возможности вмешиваться в свои выборные дела, включая мониторинг парламентских выборов. Это, безусловно, раздражало Брюссель, но реально еврочиновники ничего с подобной позицией Лукашенко поделать не могли.
Между тем ничего не вышло у Минска в плане развития собственной экономики именно с помощью укрепления контактов по линии программы «Восточное партнерство». Так, белорусские представители направляли в Брюссель целый пакет вариантов взаимовыгодного сотрудничества в сфере энергетики, транспорта, по транзиту грузов, идущих из Азии в Европу, — но ни по одному из этих предложений европейцы так ничего вразумительного и не ответили.
Во многом по этой причине Минск в этом году значительно активизировал свое сотрудничество с Россией и Казахстаном в рамках Таможенного союза (хотя здесь есть очень много серьезных проблем, решение которых гораздо сильнее политизировано, чем это могло бы быть по чисто экономическим причинам). А также стал налаживать связи со своими ближайшими географическими соседями, включая Украину, Польшу и Литву.
Последние две страны, будучи членами ЕС, всячески, с одной стороны, стараются перетащить к себе Белоруссию для выгоды единого европейского экономического механизма. И в то же время они делают все возможное, чтобы и самим через Белоруссию получить доступ к важным региональным энергетическим проектам и заработать по возможности на транзите энергоресурсов из стран той же Центральной Азии и Закавказья на европейские рынки.
С Украиной у Белоруссии пока отношения складываются не совсем просто, поскольку до сих пор между странами неурегулирован долг еще с советских времен (Украина должна Белоруссии 150 млн. долларов), да к тому же пока так и не ратифицирован договор между Минском и Киевом о государственной границе (что на постсоветском пространстве явление во многом очень даже нетипичное).
Однако после того как было объявлено о проведении в предстоящем декабре президентских выборов в Белоруссии, ситуация может достаточно серьезно измениться. В том, что касается экономики и каких-то инвестиционных проектов в рамках «Восточного партнерства», Минску вряд ли стоит на что-то существенное со стороны Евросоюза рассчитывать.
Зато в плане «большой политики» у Минска могут возникнуть неплохие перспективы, поскольку политические отношения с Москвой у нынешнего президента страны Лукашенко, скорее всего, безвозвратно испорчены. А если учесть, что и сам белорусский президент, и его перманентные лидеры-критики в России никуда в ближайшее время уходить не намерены, то именно на европейском направлении у Белоруссии в плане политических контактов могут появиться неплохие шансы.
Отношения Минска и Москвы могут и дальше ухудшаться. А это напрямую будет создавать как экономические, так и политические помехи Казахстану на постсоветском пространстве
Разумеется, важно будет, в каком направлении и в преддверии президентских выборов, и уже после них (а победа кого другого, нежели Лукашенко, даже если про него российские телеканалы покажут еще с десяток самых убийственно-разоблачаюших фильмов, вряд ли возможна) поведут свою политику белорусские власти.
Европейских денег что по программе «Восточное партнерство», что по каким-то двусторонним проектам Минску не видать, но ничего страшного в этом для него и нет. Главное, чтобы европейцы все же не переусердствовали в своем политическом давлении на А. Лукашенко, и тогда уже после выборов Минск вполне сможет более тесно налаживать свои отношения с Евросоюзом — причем не только в рамках «Восточного партнерства», но и по другим направлениям.
А вот в рамках постсоветских структур ситуация может после выборов существенно измениться. То, что личностное противостояние первых лиц России и Белоруссии продолжится в самой жесткой форме и дальше, не вызывает никакого сомнения. А это будет в рамках и СНГ, и ОДКБ, и Таможенного союза напрямую сказываться — и весьма негативно — и на Казахстане.
Астана имеет довольно крепкие и стабильные отношения с Минском, не лезет по вполне понятным причинам во внутриполитические «белорусские заморочки» и тем самым гораздо больше во всех отношениях выигрывает, нежели ломает «двусторонних дров» (по крайней мере трудно себе даже представить, чтобы какой-нибудь телеканал Казахстана по указанию «сверху» сварганил нечто подобное сериалу «Крестный батька»).
Верный своей политике «позитивного невмешательства», Казахстан никак пока не пытается состыковать позиции России и Белоруссии, поскольку они невменяемы прежде всего на уровне понимания друг друга первыми лицами в Москве и Минске, а Астана в случае какого-то «посреднического миротворчества» может во всей этой российско- белорусской сваре только оказаться крайней.
Но поскольку так уж случилось, что во всем, что было создано на развале СССР, либо полностью заправляет, либо оказывает решающее влияние именно Россия, Казахстану из-за российско-белорусских разногласий придется пережить еще немало неприятных моментов. И вполне возможно — соответствующим образом координировать свой собственный «путь в Европу» в зависимости от того, как будут развиваться дальше отношения Евросоюза и Белоруссии и в каком формате дальше будет осуществляться европейская программа «Восточное партнерство».