Не так страшен Китай для Америки, как его малюют
Принесут ли деньги власть Китаю? Говорят, что Наполеон предупредил: «Когда Китай проснется — мир содрогнется». На протяжении более полутора столетий после его эпохи такая перспектива казалась отдаленной.
Древняя цивилизация была символом изоляции и застоя. Декадентские императоры Китая содержались в заточении за Великой стеной и внутри Запретного города. Его восхваляемое изобретение пороха протрещало себя в фейерверки. Его искусство печати увяло в производство стереотипных изданий Конфуция. Его флот был допотопным: мандарины пытались подражать западным колесным пароходам, приводя джонки в движения с помощью кули, поворачивающих топчанки.
Китай был опустошен наводнениями, голодом, восстаниями, военной диктатурой, вторжениями, гражданской борьбой и наконец, коммунистической диктатурой. В этой связи само собой возникло состояние шока теперь, когда этот спящий дракон проснулся с чувством мести.
Как сообщили СМИ, затаив дыхание, Китай только что настиг Японию как вторую по величине экономику в мире и имеет шансы сбросить Соединенные Штаты с первого места в течение 20 лет. С тех пор, как Дэн Сяопин провел свою «вторую революцию» в 1978 году, введя реформы свободного рынка и открывая страну внешнему миру, экономика Китая росла почти по 105 в год — это один из наиболее устойчивых темпов роста в истории.
Дэн сохранил социалистический контроль, в то же время, дав волю действий капиталистическому предприятию, что стало почти удивительным достижением, приведшим к созданию еще одного производственного цеха мира. Решающим вопросом является вопрос о том, как Китай будет использовать свое вновь обретенное богатство?
Традиционным ответом является, что богатые страны имеют тенденцию подпитывать себя финансами на поддержание войны, чтобы усилить свое положение за счет конкурентов. Согласно доминирующей экономической философии XVIII столетия — меркантилизма — богатство и власть являются взаимозаменяемыми, когда каждая из них помогают в обладании другим.
Таким образом, Великобритания использовала свое экономическое господство после Промышленной революции, чтобы установить глобальную гегемонию. Она была защищена флотом, ее умножающиеся колонии снабжали метрополию сырьем и покупали ее товары промышленного назначения. Но к 1914 году Германия легко превзошла по производству продукции Великобританию, и вызов со стороны кайзера Вильгельма превосходству Королевского флота сделал многое для того, чтобы ускорить Первую мировую войну.
Однако история в действительности предлагает альтернативные ответы — и случай Америки является особенно подходящим. Экономика Соединенных Штатов настигла экономику Великобритании в 1870 гг., и к 1914 году она была почти в три раза больше ее. Небольшой остров, изготавливающий паровые двигатели вручную, неизбежно отстал от плодородного континента, который выпускал легковые автомобили серийно на конвейерах.
Также казалось неизбежным, что Соединенные Штаты, особенно под интернационалистским руководством президентов Уильяма Маккинли и Теодора Рузвельта, бросят собственный вызов Британской империи путем перевода своей экономической силы в военную мощь. Дядя Сэм действительно вооружился, конечно же, во время конфликта с Испанией и в ходе Первой мировой войны, создав непревзойденный флот.
Но в основном, интересы нации были связаны с бизнесом. В 1890 гг. было предложено закрыть Государственный департамент, потому что у него было мало функций. И в изоляционистский период между двумя мировыми войнами, когда во время его пика на долю Америки приходилось почти 40% выпуска продукции обрабатывающей промышленности в мире, армия Соединенных Штатов была почти на 17 месте по своим размерам на планете.
Говоря другими словами, вооруженные силы самой богатой страны в мире едва превосходили пограничные полицейские силы, вооруженные устаревшим вооружением, наподобие винтовок Спрингфилда 1903 года изготовления. Во время депрессии наличных денег было так мало, что один из ее лучших офицеров, лысый майор по имени Дуайт Д. Эйзенхауэ, должен был подавать заявку для оплаты своего проезда на трамвае между зданием Министерства войны и Капитолием.
Само собой разумеется, что агрессия со стороны стран Оси трансформировала Соединенные Штаты в военно-промышленный колосс. Она настолько гальванизировала ослабленную экономику, что историк Найал Фергюсон из Гарварда оказался под притяжением, чтобы зациклиться «на преимуществах милитаризма». Действительно, в своей книге от 2001 года «Денежные отношения» Фергюсон утверждал, что «имперская Америка» должна выделять «больший процент своих обширных ресурсов для того, чтобы сделать мир безопасным для капитализма и демократии». Он сожалел при этом, что Соединенные Штаты навряд ли установят «верховенство закона в таких странах, как Ирак», частично из-за «малодушного страха перед военными жертвами».
Во многих случаях историки понимают ситуацию превратно, когда они интерпретируют прошлое и большинство случаев неправильно, когда они предсказывают будущее. Таким образом, Найэл Фергюсон может также совершить ошибку, когда он отвергает как безнадежно нереалистичное представление Адама Смита и его учеников о том, что мир способствует процветанию, и наоборот, через функционирование свободной торговли. Рыночные силы действуют в моральном мире, сказал британский политический деятель XIX столетия Ричард Кобден, как «принцип гравитации во вселенной, притягивая людей друг другу и выталкивая в сторону антагонизм расы и вероисповедания и языка». Конечно, это является идеалом, которому Китай, по крайней мере, отдал должное на словах, начиная со времени окончания «холодной войны», утверждая, что глобализация способствует международному сотрудничеству.
Вспомните, что в начале нового тысячелетия среди тех, кто наблюдал за Китаем, существовал консенсус по поводу того, что «красная угроза» была таким же абсурдом, как и «желтая опасность». Как и Соединенные Штаты перед Перл-Харбором, Китай будет фокусироваться на масле, а не оружии, согласовывая свои интересы с интересами своих конкурентов через мирные механизмы открытого рынка. Велись большие разговоры о заключении дружеского соглашения между Китаем и Японией, даже китайско-американском альянсе для того, чтобы поддерживать стабильность, бороться с бедностью, заняться проблемами глобального потепления и так далее.
Без сомнения, большая часть этих ожиданий была принятием желаемого за действительное. В действительности, такое умасливание, возможно, было частью наступления посредством очарования со стороны Китая, достигшего своей высшей точки на Олимпийских играх в Пекине в 2008 году, разработанного для того, чтобы замаскировать истинный характер чудовищной тирании, которая продемонстрировала себя на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Какой бы ни была истина, мнения информированных лиц в отношении намерений китайцев теперь разделились. Некоторые ученые мужи утверждают, что по фундаментальному предположению лидеров Китая конфликт является частью условий человеческого существования, единственным способом устранить разногласия в полном рисков мире. Недавний всесторонний обзор китайских авторов показал, что большинство ожидает повторения «эры враждующих государств в китайской истории». Не является ли враждебность по отношению к «иностранным варварам» состоянием Китая по умолчанию?
Во всяком случае, существуют очевидные признаки того, что пробужденный дракон поигрывает мускулами. В 2008 году оборонный бюджет Китая вырос с тем, чтобы стать вторым в мире по величине, а наращивание его военно-морских сил (особенно подводных лодок), по мнению американского журналиста Роберта Д. Каплана, привело к «потере Тихого океана как американского озера». В поисках рынков и природных ресурсов Китай агрессивно расширяет свое влияние в Азии, на Ближнем Востоке, Африке и Южной Америке.
С другой стороны доля Китая в размере 6,6 процентов глобальных расходов на вооружение затушевывается 46,5 процентами Америки. И, как и Соединенные Штаты во время и после эры реконструкции, современный Китай озабочен проблемами, связанными с быстрым ростом: загрязнениями, коррупцией, бедностью на селе, перенаселенностью в городах и испытывающими проблемы трудовыми отношениями. Прежде всего, его лидеры должны держать под контролем крышку на кипящем политическом и этническом котле, в то же самое время не давая возможности экономическому пузырю разорваться, как это сделала Япония.
Китай вполне может сдержать свое обещание, по крайней мере, в настоящий момент, с тем, чтобы следовать по пути мирного развития. Само собой разумеется, мы не можем этого знать. Но коммерсанты-оракулы, предсказывающие, что Китай лишит Америку ее исключительности, должны признать, что история не обязательно находится на их стороне.