Россию и НАТО разделяют «новые демократии»
В Лиссабоне 20 ноября завершился саммит НАТО. Многие эксперты, журналисты и политики поспешили охарактеризовать этот форум, как исторический. К данной оценке в финальный день работы саммита присоединился и Дмитрий Медведев.
В самом деле, повестка дня форума была чрезвычайно насыщенной и содержательной. В Лиссабоне была принята новая стратегическая концепция Североатлантического альянса. О серьезной стратегической трансформации блока после распада Варшавского Договора и Советского Союза говорили много и охотно. После 1991 года накопилось много фактов, свидетельствующих о том, что прошли те времена, когда альянс позиционировал себя, как организация по вопросам европейской безопасности. Чего стоит один лишь Афганистан, находящийся на почтительном расстоянии от европейского континента. Однако Лиссабонский саммит подвел под этим «переходным периодом» черту. Отныне НАТО претендует на роль института по обеспечению международной безопасности. И его отличие от ООН заключается в том, что это не просто организация всех государств, имеющих серьезные внешнеполитические противоречия друг с другом, а клуб единомышленников и союзников, в ряды которого входит страна с военным бюджетом, превосходящим все страны ЕС вместе взятые. То есть перед нами институт мирового значения, имеющий в отличие от ООН серьезные инструменты по обеспечению не только «мягкой», но «жесткой» силы.
Опять же, после 1991 года многие охотно писали про новый этап в отношениях между НАТО и Россией. В этих отношениях было много поворотов. В августе 2008 года РФ и альянс пережили самый сложный кризис, вызванный «пятидневной войной» на Южном Кавказе. Это событие показало, что и без идеологических и ценностных противоречий национальные интересы могут разводить государства и интеграционные объединения по разные стороны баррикад. В этом плане событие в Лиссабоне также стало рубежным. Впервые после кавказского кризиса в заседании Совета Россия-НАТО принял участие президент РФ. И он не просто поучаствовал в протокольном мероприятии, а сумел обозначить приоритеты России в выстраивании отношений с альянсом.
Признав готовность к кооперации в решении проблем Афганистана, европейской безопасности, борьбе с терроризмом и международной преступностью, Дмитрий Медведев обозначил принципиальные разногласия в подходах России и НАТО к событиям 2008 года на Кавказе. И именно эта кавказская проблема является сегодня в отношениях между Москвой и Брюсселем той ложкой дегтя, которая оставила неприятное послевкусие от успешного в целом саммита в Лиссабоне.
С одной стороны, никогда ранее официальные документы НАТО не фиксировали тот факт, что альянс не представляет угрозы России, а Россия альянсу. Более того, в новом стратегическом документе НАТО говорится о том, что «безопасность России и Североатлантического альянса тесно связаны между собой». С другой стороны, в Лиссабоне НАТО не пыталось принципиально пересмотреть свои подходы к расширению блока и к так называемым «новым европейским демократиям», к которым без должного основания отнесены некоторые республики бывшего СССР, в первую очередь, Грузия.
Лиссабонский саммит признал преемственность с решениями Бухарестского форума 2008 года, на котором Тбилиси и Киев получили обещание стать со временем и после выполнения необходимых процедур членами альянса. Остроты ситуации добавил тот факт, что за несколько дней до начала работы Лиссабонского саммита Парламентская Ассамблея стран-членов НАТО приняла шесть резолюций, одна из которых была посвящена ситуации в Грузии. Трудно было ожидать от данного документа той фразеологии, которая принята в Кремле и на Смоленской площади. Однако более умеренный стиль в отношении к ситуации на Кавказе был бы вполне уместен. Увы, вместо этого парламентарии стран НАТО выступили с жесткой критики военного присутствия России в Абхазии и в Южной Осетии, фактически солидаризируясь с грузинской позицией насчет «оккупации» двух бывших автономий Грузинской ССР, а также включили в текст документа требования о выполнении соглашений Медведева-Саркози 2008 года в полном объеме.
Тбилиси тут же поспешил объявить это решение дипломатической победой и представить его, как фиаско России. Впрочем, саммит в Лиссабоне внес в это мифотворчество серьезные коррективы. Запад продемонстрировал, что видит в России важного партнера. И даже лидеры стран «новой Европы» выступили с комментариями о том, как важно сотрудничать с Москвой в решении проблем европейской и международной безопасности. Однако все это не помешало встрече президента Барака Обамы с грузинским лидером Михаилом Саакашвили в столице Португалии. В ходе этой встрече, правда, и грузинский лидер продемонстрировал конструктивный настрой, позитивно оценив процесс «перезагрузки» отношений между Россией, США и НАТО.
Таким образом, проблемы и противоречия в отношениях между Москвой и Брюсселем остались. Между августовской войной 2008 года и ноябрьским саммитом в Лиссабоне Североатлантический альянс четко и недвусмысленно показал, что из-за Грузии воевать не будет. Однако и от симпатий к так называемым «новым демократиям» не ушел полностью. В Лиссабоне много говорили о том, что наследие «холодной войны» нужно окончательно похоронить, думая о новых угрозах и вызовах безопасности. С этим тезисом можно полностью согласиться, но проблема в том, что от такого важнейшего проявления мышления «холодной войны», как имманентная симпатия к «малым странам» и «малым народам», НАТО освободиться не может. Если бывшая советская республика громко кричит о своем «западном выборе» и «европейских ценностях», этого для Вашингтона и других столиц западного мира оказывается иногда вполне достаточно, чтобы признать ее «маяком» или «витриной» демократии.
Демократия при таком подходе отождествляется не с возможностью народа делать свой выбор свободно, и не с развитыми институтами самоуправления или парламентаризма, а с антироссийской направленностью, которая фактически отождествляется с антисоветской. Между тем, нынешняя Россия — не Советский Союз. И уж точно ее страдания в период сталинской диктатуры или брежневского «застоя» были никак не меньшими, чем проблемы Грузии, Украины или прибалтийских республик. КПСС не была этнически русской партией. И в репрессивных органах были представлены все народы, жившие в тогдашнем Советском Союзе. К сожалению, отождествление России с СССР, а русских с НКВД и другими карательными структурами не раз играло заметную роль в политике Запада. Так было в 1992 году, когда одно имя Шеварднадзе («демократа» и «разрушителя Берлинской стены») заставило ЕС и США закрыть глаза на конфликт в Южной Осетии, гражданскую войну в Мегрелии и нарастающее противостояние в Абхазии, признав независимость Грузии безо всяких оговорок и условий. Так же было в 2004-2008 годах, когда назойливая пропаганда Саакашвили заставила игнорировать два соглашения о прекращении огня в Абхазии и в Южной Осетии и позволила грузинскому президенту «разморозить» два конфликта.
Поэтому НАТО, а также ЕС и США давно пришла пора отказаться от культа «малых народов» и рассмотрения всех бывших республик СССР, как «колоний Кремля». Все это и с фактической точки зрения неверно, и в геополитическом плане опасно, так как дает неуравновешенным и склонным к авантюрам лидерам карт-бланш в их действиях. И такой карт-бланш формирует у некоторых лидеров «новых демократий» представление о том, что им позволено сталкивать лбами крупных игроков для решения своих сиюминутных задач. И этот факт понимают наиболее грамотные и просто по-человечески порядочные представители интеллектуального сообщества постсоветских республик. Трудно поспорить с оценкой известного грузинского дипломата и эксперта Тедо Джапаридзе: «В западных столицах Грузию признали «маяком демократии». Ведь, откровенно говоря, «революция роз» действительно началась именно с этого. Однако позднее представления разошлись с реальностью. Грузия осталась страной недемократической и нелиберальной. Особенно хорошо демонстрирует конфликт между западными представлениями и грузинскими реалиями история войны с Россией».
Думается, что новая страница отношений между Москвой и Брюсселем (а генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен назвал их «свежим стартом») поможет Западу избавиться от этих идеологических комплексов прошлого. В конце концов, быть русским вовсе не означает быть врагом демократии, так же, как быть поборником НАТО вовсе не значит устанавливать демократию в своей стране. Ведь что получила Грузия от своего якобы «западного выбора»? 925 своих солдат в Афганистане! Так и хочется вспомнить в этой связи грузинские эскапады образца 1989 года по поводу «безумного брежневского руководства, отправлявшего грузинских парней на чужую для них войну». Спрашивается, а разве сегодняшнее участие грузинских военных в далекой от Грузии стране так уж соответствует ее национальным интересам? И приблизило ли это кавказскую республику к свободе и демократии?
Пока же НАТО и России еще многое нужно сделать, чтобы достичь полной кооперации. Но саммит в Лиссабоне уже показал: стороны качественно повысили уровень дискуссии по поводу общих проблем и разногласий. Что же касается Москвы, то стоит отметить, что принятая накануне саммита резолюция по Грузии не вызвала, как это часто бывало раньше, эмоциональной реакции. И это тоже дает надежду на то, что российская внешняя политика будет более спокойной, сдержанной и реалистичной.