Проханов беседует с одним из разработчиков новой стратегии НАТО
Александр ПРОХАНОВ. Господин фон Плётц, меня интересует сущность Совета Мудрецов НАТО, в состав которого вы входите. Как он формируется? Как взаимодействует внутри себя? Каким образом вырабатываются решения, и кто является потребителем этих решений?
Ганс-Фридрих фон ПЛЁТЦ. В прошлом году, в апреле, во время совещания в Страсбурге и Келе, главы НАТО сформулировали три концепции. Первая заключается в том, что НАТО нужна новая стратегия, учитывающая изменения условий безопасности, произошедшие за последние годы. Вторая даёт указание генеральному секретарю НАТО разработать эту новую концепцию. Третья постановляет, что в процессе разработки новой стратегии генеральный секретарь должен взаимодействовать с группой экспертов, которая и получила в широких массах название Совет Мудрецов.
Правительства всех стран НАТО могли предлагать генеральному секретарю кандидатов на вступление в группу экспертов. В итоге ими было отобрано двенадцать человек, в их число вошёл и я, ваш покорный слуга. Председателем совета назначена Мадлен Олбрайт, вице-председателем — представитель Нидерландов Джероен ван дер Веер, возглавлявший компанию Shell.
А.П. Как протекает процесс вашего общения? Прибегаете ли вы к мозговым штурмам?
Г.-Ф.П. Силами нашего совета мы провели серию семинаров, прошедших в разных странах, разбросанных по всему земному шару, главными из них, несомненно, были семинары, прошедшие в Люксембурге, Словении, Норвегии и Вашингтоне. Эти мероприятия посетило множество экспертов.
В начале каждой встречи мы излагали повестку дня, затем ставили главные проблемы. После, исходя из полученных результатов, каждый из членов нашего совета готовил собственный текст. Я работал над проблемой условий безопасности.
Поиск и анализ фактов проходили с лета 2009 по март 2010 гг. Затем мы разделились на небольшие группы и отправились в столицы тех стран, чьих представителей не было в этих группах. К примеру, я отправился в балтийские страны, а также в Польшу, Чехию, где мы совещались с министрами, иногда с премьер-министрами, президентами, представителями парламентов. Группа собирала всевозможную информацию, после чего готовился доклад, в ходе обсуждения которого нередко возникали оживлённые дебаты. В целом происходило очень интересное взаимодействие.
А.П. Конечный продукт, который лёг в основу будущей концепции, кем он был востребован? Кто им воспользовался? Какая часть этого продукта была усвоена, а какая отвергнута?
Г.-Ф.П. Мы передали результаты своей работы генеральному секретарю. Он распространил их среди союзников, одновременно шла публикация. Были ли плоды нашей работы востребованы? Судить можно будет только тогда, когда все увидят готовую стратегию.
Я думаю, что внутри нашей группы мы нашли согласие относительно всех пунктов, попавших в доклад, я также считаю, что наш доклад облегчил работу генеральному секретарю.
Забыл добавить, что группа постоянно консультировалась с советом НАТО по поводу некоторых деталей. Проходили заседания, длившиеся иногда по целому дню. Мы постоянно консультировались с военными. В процессе проведения семинаров в Берлине я консультировался с министрами и начальником общевойскового штаба. Теперь вы знаете обо всём.
А.П. С кухней мы разобрались. Пришло время поговорить о самом блюде. Мы все знаем, что мир вступает в период неопределённости. В его недрах существует масса ещё не проявившихся, но предчувствуемых нами угроз. В каком-то смысле эти угрозы обретают форму загадки. И загадочность завтрашнего мира является главной угрозой для всех нас, в том числе и для НАТО. Как НАТО работает с этой загадкой?
Г.-Ф.П. Вы очень хорошо понимаете стоящие перед нами проблемы. Мы оба являемся пожилыми людьми, поэтому хорошо помним «холодную войну». В стратегическом плане она была полна весьма странных упрощений. Каждая сторона точно знала, о чём ей стоит беспокоиться. Сегодняшнюю ситуацию можно охарактеризовать как возвращение к нормальности. Угрозы существуют, но нам неизвестны их детали, точные типы, конкретные способы борьбы с ними. Постоянно присутствуют непредсказуемость и неуверенность. Каким образом можно подготовиться к неизвестности?
В тех местах, откуда я родом, дела обстоят следующим образом: когда вы владеете домом, вы также имеете страховой полис. Если внезапно происходит худшее и весь дом сгорает, вы получаете деньги на строительство нового. А для НАТО сейчас главным вопросом является: как сделать этот дом огнеупорным?
Проанализировав ситуацию, мы постарались понять, чего нам удалось достичь. Как я уже не раз говорил, мы добились многого. Несмотря на все исторические вероятности, мы изменили способ нашего совместного проживания. Не думаю, что это стало бы возможным, если бы США в Европе не представляли столь значительную силу.
Сегодня оперативные планы НАТО создаются на международном уровне. Это мера укрепления доверия. Каждый осведомлён о ходе тех или иных процессов и представляет себе общий план. Это нравится всем, а с технической стороны вопроса коллективное обдумывание и принятие решений обходится гораздо дешевле.
Нельзя забывать о рисках на наших внешних границах. Сейчас мы не боимся масштабной атаки. Но есть кое-что нас беспокоящее. Граница Средиземноморья отличается от других границ и требует переоценки или же полного реструктурирования. Разные союзники воспринимают Россию по-разному, что иногда мешает принятию решений внутри НАТО. При этом нам всегда удаётся прийти к согласию в том, что мы хотим быть партнёрами с Россией. Совместная работа по обеспечению безопасности означает работу не против друг друга, а работу по обеспечению взаимной безопасности.
Некоторых обеспокоили учения «Запад», проводимые российскими Вооружёнными Силами. Почему они проводились? Почему именно на этой границе? Почему были использованы «Амфибии»? Мы решили обсудить данные вопросы с российскими коллегами. Кого-то попытались напугать, кому-то передать послание. Любые действия можно совершать, никого не тревожа. Когда Рогозин заявил, что Россия не будет соглашаться на ограничения перемещений вооружений внутри страны, это ещё не значит, что его слова окончательны.
В НАВСИ ограничения наложены на три вещи: на огневую мощь, на бронетехнику и мобильность войск. Мы также говорили о живой силе, но солдаты — не главная мощь современной войны, предыдущие три наиболее важны.
Ограничения НАВСИ оказались недееспособны в деле стабилизации. Большинство стран НАТО и так имеют вооружённые силы, чьи параметры ниже установленных лимитов. Мне не кажется, что мы хотим нападать друг на друга, поэтому мы должны предпринимать шаги в сторону взаимодействия.
Когда нам удастся стабилизировать ситуацию в соседних странах, можно будет переходить к другим, более отдалённым проблемам. Понадобятся способы переброски сил. Мы не знаем куда, но, к несчастью, такое место, вероятнее всего, возникнет. Эйзенхауэр когда-то сказал, что все военные планы бесполезны после первого дня войны. Но важно сохранить возможность планировать. Поэтому мы создаём множество таких возможностей низкого уровня, которые можно использовать при необходимости.
А.П. Конечно, ядерная бомбардировка Европы означает либо конец, либо страшный урон для европейской цивилизации. Проблема безопасности Европы связана с тем, чтобы не допустить этой бомбардировки. Но также существует вероятность исчезновения европейской цивилизации из-за экспансии других культур, других этносов, которая сейчас уже происходит. Разве это меньшая угроза для европейского социума и европейской цивилизации? Или, к примеру, нехватка ресурсов может привести к внезапному энергетическому голоду, способному остановить всю европейскую промышленность. Разве это не страшная угроза? Или таяние льдов, способное привести к затоплению самых плодородных и цветущих регионов Европы. Разве это менее страшно, чем ядерная бомбардировка? НАТО оценивает эти угрозы? У НАТО есть планы по противодействию этим угрозам?
Г.-Ф.П. Я разделю ваш вопрос на две категории. В одну попадёт смена центров сил в глобальном стратегическом масштабе в классическом понимании. Во вторую — безопасность научно-технических разработок.
Например, есть проблема питьевой воды, и она огромна. С ней соприкасается демографическая проблема. Может случиться так, что все наши планы окажутся бесполезными, так как у нас попросту не будет солдат. Очевидно, что изменение климата может вызвать огромные сложности. Мы все должны постоянно помнить и думать об этом. Начиная с ООН и Папы Римского, заканчивая каждым жителем планеты.
Но одно дело — всем сообща обосновывать и выявлять глобальные проблемы, и совсем другое — заявлять, что НАТО способна со всеми этими проблемами справиться. Наш опыт в Афганистане и Ираке показывает, что надо быть осторожными в том, что мы взваливаем на собственные плечи. Также он учит нас одной вещи: чем дальше вы находитесь от дома, тем больше вы должны взаимодействовать с населением того региона, где вы оказались.
Концепция Буша о коалиции добровольцев не является выигрышной. Мы тщательно изучили проблему, и в нашем докладе присутствует целая глава, посвящённая коалициям и партнёрствам. На сегодняшний день в Афганистане больше солдат из стран, не входящих в НАТО. Но это плохой рецепт ведения операций — вы отправляетесь на войну, а затем просите больше подкреплений. Поэтому лучше всё заранее организовать и спланировать, так сказать, провести институциализацию. Есть интересная идея, что в процессе такой институциализации Россия станет очень хорошим партнёром. Сегодня мы слишком много внимания уделяем противоракетной обороне. А вы поставили действительно важные вопросы.
А.П. Я всю свою жизнь был противником НАТО, я много раз был в Афганистане и являюсь писателем, воспевшим советскую ядерную триаду. Но сегодня кое-что примиряет меня с НАТО. С угрозами, о которых мы говорили, можно бороться только с помощью суперорганизации. И, на мой взгляд, НАТО является на сегодняшний день наиболее структурированной, завершённой, осмысленной организацией, в которой возможна выработка подобных стратегических решений.