Конница как точка отсчета киргизской государственности
Кыргызские политики не обещают хлеба. Заводы и фабрики пока не строят. Не время. Зато обещают зрелищ. Вдоволь и надолго. Из соображений революционной справедливости племенные вожди выходят на тропу охоты. А чтобы у джигитов кровь в жилах не застоялась, вожди разогреваются. Выкрикивают боевые лозунги, разыгрывая очередную сцену кыргызской истории.
Один, например, человек, несомненно, со вкусом, по привычке, а может быть и со скуки пообещал развлечь сонных горожан митингом резвых жеребцов. Штук этак 200 рысью по асфальту. Другой, тот, что помоложе и повоспитанней, клянется отлупить ЦИК новой революцией. Третий, человек не только высокоодаренный, но и, безусловно, храбрый — тот, который умеет идти против автоматов с голыми руками, сентиментальничать не стал. Просто крепенько звезданул сотруднику ГСНБ по физиономии и пригрозил разобраться с его начальником в новорожденном парламенте. В общем, ребята успели отоспаться после бессонных предвыборных ночей и не прочь перевести некоторые из своих обид на язык огнестрельного оружия. Все очень несложно. Дефицит мысли порождает инфляцию человеческой жизни…
Кыргызстан выбирает. Голосует и выбирает. Вернее уже выбрал. Родоначальник иррациональной ветви европейского экзистенциализма, датский теолог первой половины 19-го века Серен Кьеркегор пишет: «Смотри, потому так трудно выбрать самого себя, что в выборе этом абсолютная изоляция идентична окончательнейшей непрерывности и что благодаря ей наперед исключается любая возможность стать или, точнее изобразить себя чем-то другим».
Подобно двойному гражданству кыргызское общество тоже двойное. Город тяготеет к современному прозападному, гражданскому, европейскому типу. Безусловная доминанта сел – патриархальный уклад с ярко выраженным традиционным устройством патерналистского (лат. pater — отец) типа, имеющий корни, предания и претензии на свой особый статус на планете. Из представлений о человеке вытекают взгляды на общество и государство. В западной модели независимые индивиды создают гражданское общество. Каждый человек рассматривается как собственник определенных ресурсов, имеющих цену. И только в этом его ценность. Рынок регулирует свободные отношения эквивалентного обмена. Государство защищает богатых от бедных. Понятие социальной справедливости заменяется шкалой цен, т.е. правом. Любая ценность рациональна и заменяется ценой. Отсюда очень жесткое отношение к бедности. Бедный – изгой. Лучше быть сифилитиком, чем бедным.
В патриархальном обществе все наоборот. Индивидуализм воспринимается как разрушение религиозного братства народа. В основе понимания справедливости заложены общинные этические ценности. Цена – понятие иррациональное. Источник легитимности государственного устройства кроется в авторитете отца, аксакала, президента. Граждане – дети, подчиняющиеся установленной в семье субординации. В политическом отношении отрицается сама идея демократии, персональной независимости и ответственности. Особенно отчетливо это проявляется на юге нашей республики. Отсюда общественные, политические, экономические проблемы, сильнейшие центробежные процессы, подрывающие централизованную власть государства и фактически ведущие местное сообщество к стадии раскола. Так что не политики, а традиционный уклад жизни 80-ти процентов населения страны переформатирует парламент в президентскую республику.
Село пытается ассимилировать, съесть город. Между ними пропасть. При А.А. Акаеве паритет «традиция-современность» еще как-то соблюдался. И это было пусть архаизированной, но все же идеологией в рамках основного культурного генотипа. К.С. Бакиев почти окончательно разрушил гражданское общество города, пытаясь превратить его в рыхлое образование сельского типа, организованное по принципу большого крестьянского двора. В этом направлении осуществлялось мощное давление экономическими, политическими, культурными средствами в основном представителями южного ареала. Один только «пояс шахидов» – бишкекские новостройки — чего стоит? Еще лет пять, и от гражданского общества города не осталось бы и следа, поскольку совершенно неадекватны были модели и программы воздействия на его сущность.
Государственные институты Кыргызстана современные по форме и патриархальные по содержанию. Посмотрите на лица кыргызских политиков с ярко выраженной развитостью жевательных мышц. Много ли сознательности в их глазах? Там скорее увидишь тоталитаризм как тип мышления, не оставляющий внутренних возможностей для развития, разрешающий скорее умереть, нежели обязывающий жить. В общем, «гражданский» европейский костюм, с претензией на лоск, а на голове «традиционный» колпак.
Политической элиты как управленческого класса с развитой социальной атрибутикой у нас не существует. Она находится на уровне эмбрионального, зачаточного фрагмента. «Гражданское» общество Кыргызстана — на побегушках у «традиционного». Проблема в том, что государство для местной элиты – это враг, которого надо наказать, доить как корову, а иначе смысла в нем нет. Государство само по себе вызывает фобию и отторжение у политиков как нечто извне навязанное, чему необходимо сопротивляться всеми фибрами души. В лучшем случае – это некий денежный мешок, наполняемый таинственной внешней силой. Задача элиты – сочинить сказку, отвлечь соратника, усыпить его бдительность и запустить руку в мешок, потому как богатый – носитель власти. Отсюда и парламент – ритуальный танец конкуренции казнокрадов, организованных по этническому коду. Национальность тут играет роль «революционной» маркировки. Колпак – пароль на идентичную принадлежность к праву запуска рук в рог изобилия. А если что кивнем на протестантскую Англию или всеядную Америку – творцов разных там смыслов «гражданского» общества.
В целом, кыргызское общество «традиционализируется». Глубина веков поедает широты Бишкека. Если политик, олицетворявший собою целую эпоху «гражданских» надежд и для устранения которого с политической арены была в срочном порядке создана настоящая Госкомиссия по кыргызскому языку, прибегает к «традиционному» устрашению «гражданских» институтов власти – сельской коннице, то ситуация знаковая, а может быть и тупиковая.
Особенно, учитывая региональную активность соседнего Китая. Вот это действительно важно. Есть над чем призадуматься.
Китайцы строят в Кыргызстане дороги с 18-ти сантиметровым железобетонным покрытием, технологически предназначенные для переброски тяжелого вооружения. Дороги ведут в направлении России и имеют стратегическое и экономическое значение. Откуда такая любовь и щедрость. И для кого. Не для кыргызов же? И уж тем более не для России.
Китай полностью завершил строительство транспортной инфраструктуры на китайско-российской границе в районе Дальнего Востока. Следующая цель — казахстанско-российская граница. В случае конфликта с Россией Китай сможет легко рассредоточить войска и вооружение в направление севера по стратегическим направлениям вдоль всей границе Казахстана и России.
Индустриальный рост Китая вынуждает США искать новые подходы в отношениях с Пекином. Не секрет, что ухудшение экономического положения США неизбежно приведет к сокращению американского спроса на китайские товары. Потеря американского рынка может дестабилизировать социально-экономическую ситуацию в Китае с непредсказуемыми внутриполитическими последствиями для всего мира. И дело тут не только в глобализации, ограничивающей суверенитет любого современного государства в экономике и финансах.
В прошлом году, во время визита Барака Обамы в Пекин, США предложили китайцам создать «Большую двойку» (формат G-2) в обмен на ревальвацию юаня и введение эмбарго против Ирана. Речь шла о переформатировании мирового пространства. Глобальные проблемы современности предполагалось решать вдвоем (США и Китай) без Евросоюза и России. Прочие вообще не рассматривались в качестве самостоятельных игроков – они всего лишь объекты мировой политики двух субъектов. Идея Китаю не понравилась. Зачем создавать союз с США, если время и так работает против западной цивилизации — внутренние социально-экономические и межнациональные проблемы Евросоюза и США продолжают обостряться. Предполагаемый выход из мирового хаоса один – война.
Китайцы ведь не будут делить кыргызов на север и юг. Сожрут скопом. Если в Кыргызстан не придет Россия и не создаст из него непотопляемый авианосец, то придет Китай. Причем быстро и жестко. Россияне дадут кыргызам возможность развиваться. А у китайцев кыргызы будут пасти скот. Вот и вся государственность!
На сегодня – это, пожалуй, единственный не праздный для кыргызского общества вопрос. А все остальное не так уж и важно. Ну, забавляются ребята – «октябрята» парламентом, пока их кормят, ну и бог с ними.
Так что вопрос о кыргызской коннице – это вопрос о выживании этноса. Не иначе.
Я думаю, что максимум через два года 90 % кыргызов напишут челобитную в Первопрестольную о при — или воссоединении с Россией. Таджикистан это сделает раньше, и общность границ будет восстановлена. Плохо это или хорошо – не нам решать, оценку даст история. Несомненно одно. Кыргызстан пытается выжить как государство. А получится? Сериал не бесконечен. Третья серия начинается. Приятного просмотра, господа.