Ходорковский на суде выступил вне очереди и попросил оправдания
27 октября 2010 года во втором «деле ЮКОСа» начался очередной этап: слово в прениях получила сторона защиты. Первым этой возможностью воспользовался Михаил Ходорковский. Его выступление было встречено овациями.
Такого ажиотажа на втором процессе по делу Михаила Ходорковского не наблюдалось уже давно. До отказа были заполнены не только зал заседаний Хамовнического суда и импровизированный пресс-центр, но и коридоры. Помимо журналистов, услышать и увидеть процесс рвались многочисленные наблюдатели. В числе «гостей» были замечены один из лидеров российской оппозиции Гарри Каспаров, член политсовета движения «Солидарность» Илья Яшин, председатель правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов, режиссер Эльдар Рязанов и актриса Наталья Фатеева.
«Ощущение полного абсурда»
По регламенту, в прениях сторон после выступления прокуроров слово перешло к адвокатам Ходорковского и Платона Лебедева. Однако о выступлении попросил сам экс-глава ЮКОСа. Говорил он без малого три часа с коротким перерывом. Эта речь, особенно в первой части, изобиловала запоминающимися оборотами и яркими примерами.
Михаил Ходорковский обратился к судье с просьбой не переписывать в приговор «полную ерунду» из обвинения и речей прокуроров. «После прочтения этого творения у любого нормального человека создается ощущение полного абсурда», — заметил подсудимый. Он добавил, что не одинок в этом мнении, и пояснил, что утверждения прокуратуры называли «бредом сивой кобылы» и «чушью собачьей» свидетели защиты.
«Похитили путем покупки»
Стилистике доводов гособвинения была посвящена львиная доля выступления Ходорковского, который попутно проводил уроки юридического ликбеза и основ русского языка. Обвинителям — прокурорам Валерию Лахтину и Гульчехре Ибрагимовой — досталось едва ли не за каждое небрежно употребленное ими слово. Экс-глава ЮКОСа цитировал фразы, абсурдность которых была очевидна.
Так, в отчетности, которую прокуроры приобщили к делу, было подробно расписано, какие средства ЮКОСа куда шли, более того, к расходной части бюджета концерна прокуратура претензий не имела, подчеркнул Ходорковский. Однако прокурор Лахтин заявил, что наличие вложений на развитие — как процитировал Ходорковский — «не противоречит обвинительному заключению, поскольку это подчеркивает корыстное желание заработать еще больше». «За эту фразу я простил Лахтину все», — резюмировал подсудимый.
Еще одну «шероховатость» он нашел в заявлении прокурора Ибрагимовой: «Ходорковский и Лебедев похитили всю нефть путем ее покупки». Цитата, встреченная смехом в зале, осталась без комментариев.
Смех сквозь слезы
Вообще, шутил Михаил Ходорковский много. Он рассказал два анекдота, вспомнил известную присказку про «А и Б», которые сидели на трубе. Время от времени он обращался к суду фразами вроде: «Не, это нормально?» Но в целом его выступление было очень серьезным по содержанию и столь же серьезно оформлено.
В зале суда и в пресс-центре сторона защиты установила проекторы. По ходу выступления Ходорковского на стенах появлялись фрагменты выступлений прокуроров и тексты статей закона, на которые опирались обвинители и которые, по сути, противоречили обвинению. Малой доли того, что увидели люди, пришедшие на заседание, вполне хватило бы, чтобы оценить качество выводов, сделанных прокуратурой. Именно благодаря прокурорам в невиновности подсудимых убедились абсолютно все, отметил в итоге Ходорковский. И призвал суд оправдать его: «Понимаю, что в московских судах сложно вынести оправдательный приговор, но прошу вас: оцените их усилия по достоинству».
Финал утренней части заседания суда утонул в овациях, устроенных сторонниками экс-главы ЮКОСа. И только отец подсудимого едва сдерживал слезы. «Мне страшно, что после этого суда я могу его больше не увидеть. Если его отправят в Сибирь, то полететь я не смогу. А мне уже 78-й год, и когда мне называют цифры нового срока, я знаю, что не дотерплю», — сказал Борис Ходорковский.