Сурков предпочитает действовать с позиции силы
Если кто-то не поддается, то надо его сломать, прогнуть, уничтожить или сделать послушным, во всяком случае управляемым. Он действует очень эффективно.25 октября в администрации президента состоится заседание Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Руководитель администрации президента Сергей Нарышкин и его первый заместитель Владислав Сурков представят членам Совета его нового председателя и советника президента Михаила Федотова.* Будут ли правозащитники столь независимы при новой конфигурации Совета и с какими трудностями со стороны чиновников администрации президента приходилось сталкиваться бывшему председателю Совета — об этом The New Times расспрашивал Эллу Памфилову
Давайте начнем сначала, как вам работалось, когда президентом был Путин?
Тогда сначала Комиссию, а уж потом Совет курировал Александр Волошин, тогдашний руководитель администрации президента. А все принципиальные вопросы я определяла и решала с президентом. Мне очень легко работалось с Волошиным — умнейший человек, понимали друг друга с полуслова. А когда Медведев был главой администрации, он приходил к нам на заседание Совета на Старую площадь. С ним тоже тогда легко работалось.
Когда у вас начались трения с чиновниками администрации президента?
Серьезные разногласия возникли в 2007 году, когда я попыталась создать общественный контроль за выборами. Я столкнулась с жесточайшим противодействием, конечно, в основном со стороны идеологов и тех, кто формировал тогда «Единую Россию». Совет пытался убедить президента, что ему не надо возглавлять партию. Я готовила для него аналитический материал с очень нелицеприятной оценкой «Единой России». В октябре 2007 года, когда Путин все же принял решение возглавить «Единую Россию», я пришла к Собянину (тогдашнему руководителю администрации президента. — The New Times) и сказала, что хочу встретиться с президентом. Я решила подать в отставку, потому что поняла, что работать, как раньше, больше не получится.
К Путину я попала только в начале января 2008 года, перед выборами Медведева. И он мне сказал: «Элла Александровна, выборы будут в марте, не торопитесь… Если все сложится и Медведева выберут, тогда и будете решать: работать вам с новым президентом или нет». Когда же Медведев стал президентом, ему долгое время было не до нас, и я решила, что новому президенту не нужна наша работа. Поэтому я снова написала заявление об уходе. Но Медведев отказался его подписывать и сказал, что хочет, чтобы работа Совета продолжалась. И тогда началось формирование нового состава Совета.* * Новый состав Совета был утвержден 10 февраля 2009 года. При президенте Медведеве курировать нашу работу поручили Владиславу Суркову. Нарышкин (глава администрации президента) всегда меня внимательно выслушивал, но никогда не давал своих рекомендаций. Всегда говорил, что доложит президенту, но в любом случае все равно меня отсылал работать с Сурковым. И тут, конечно, управление внутренней политики администрации президента стало жестко нас опекать.
Что не нравилось Суркову?
Дело было не в том, что нравилось, не нравилось. Просто характер и логика наших действий были в полном антагонизме. У нас с ним, например, очень жесткие были споры по составу Совета. В результате мне не удалось отстоять ни (журналиста) Орхана Джемаля, ни Елену Лукьянову, ни еще нескольких человек. Правда, Владимира Соловьева вычеркнула из претендентов я, а не Сурков.
А за Елену Панфилову пришлось просто биться! Сурков был категорически против ее кандидатуры. Но в наш спор вмешался Медведев и поддержал меня. Совет был моим детищем, и каждый член Совета был значим, я лично с каждым вела переговоры.
А почему Сурков был против Елены Панфиловой?
У Суркова достаточно осторожное отношение к тем организациям, которые получают гранты от иностранных фондов.
Знаете, мы с Владиславом Юрьевичем знаем друг друга много лет. Он трудоголик, пашет с утра до ночи. Человек умный, творческий, с ним интересно. Все эти годы мы спорили и ругались, отношения были непростые. Мы — антагонисты. В чем наше принципиальное различие? Сурков предпочитает действовать с позиции силы. Если кто-то не поддается, то надо его сломать, прогнуть, уничтожить или сделать послушным, во всяком случае управляемым. Он действует очень эффективно. Он, конечно, сформировывает эти партии, движения, но после его «обработки» человеческий материал становится невысокого качества, потому что люди сломлены. Оборотная сторона такой эффективности — «опоры» у властей становятся все более ненадежными, а порой и просто гнилыми. У меня другой подход. Я полагаю, что опираться надо в первую очередь на людей самодостаточных, самостоятельных, и их надо убеждать. Если ты убедишь и человек с тобой сам согласится, то он станет твоим единомышленником.
Вам трудно было пробиться к президенту?
Последний год мне дался особенно тяжело. Все замыкалось на Владиславе Юрьевиче. Силы уходили не на реальные проблемы, а на борьбу с сопротивлением чиновничьего аппарата. Самое трудное было организовать и провести встречу Совета с президентом по проблемам Северного Кавказа. Об этой встрече мы договорились с Медведевым еще в ноябре 2009 года. Но попала я к нему на прием только 30 марта, раньше не получалось. Я приходила к Суркову и говорила: «Мне надо к Медведеву». Он говорил: «Да, да, хорошо». Но встреча откладывалась. И даже если я приходила с этим к Нарышкину, вопрос о встрече с президентом все равно решался Сурковым. И вот когда я все-таки попала к президенту, я ему сказала: «Дмитрий Анатольевич, если вы сейчас не назначите встречу (с Советом), то ее никогда не будет». И он при мне тут же вызвал Сергея Евгеньевича Нарышкина и попросил его определить дату.Я не знаю, с кем Сурков согласовывал проведение этой встречи — со спецслужбами, с правоохранительными органами, но шла борьба за каждого участника встречи. Давление было беспрецедентным.
А перед этим была история с Подрабинеком
Именно она окончательно все усугубила. Тогда Совет высказал свое отрицательное отношение к той травле, которую движение «Наши» организовало против Подрабинека. И я полагаю, что Суркова возмутило, что мы ударили по «Нашим». Против меня были организованы публикации в газетах, я вдруг оказалась практически одна. Меня пытались ударить по самому больному — представить врагом наших ветеранов. Помимо информационной войны были задействованы все другие ресурсы «невидимого фронта», которыми ничего не стоит размазать любого сильного человека. В тот момент меня почти никто не поддержал. Правда, было заявление Натальи Тимаковой, которое помогло мне выстоять. А члены Совета были в разъездах, потом многие сказали, что ничего не знали. И я почувствовала себя чужой для всех: чужой среди своих, чужой среди чужих. Поэтому я не осуждаю людей, которые ломаются и не выдерживают давления. Я не осуждаю бизнесменов, которых заставляют финансировать «Наших». Я не осуждаю тех редакторов газет, которые печатали статьи против меня, а потом извинялись. Я знаю, что это такое, когда тебя пытаются опустить ниже плинтуса, размазать… Это отлаженный механизм. Не только я через это прошла… Кстати, вот о подобных «палках по башке» я никогда не жаловалась ни Путину, ни Медведеву — «выбиралась» на поверхность сама. Но… я не стала бы во всех бедах винить Суркова. Он всегда подчеркивал, что выполняет волю руководства. Судя по всему, руководство его деятельностью довольно… Я имею в виду тандем. Во всяком случае попрощались мы с Сурковым весьма трогательно, все-таки десять лет взаимного изматывания нервов чего-то стоят.
Будет ли федотовский Совет таким же независимым, как был памфиловский?
Время покажет. Но вы что думаете, я не могла быть советником (президента) так же, как Федотов?
Могла. Но я категорически, еще при Путине, отказалась: «Нет — только на общественных началах». Когда я создавала Совет, я исходила из того, что члены Совета — это фактически политическая оппозиция и глава государства должен иметь возможность с ней общаться напрямую. А Федотов, как советник президента, он чиновник, он в полном подчинении президента. А если ты подчиненный, ты должен быть в русле…