Чего же Медведев хотел, но так и не получил от Лужкова?
Собянин может оказаться хорошим мэром Москвы, может оказаться плохим. Не в этом дело.
Дело в том, что если, как считается, он и являлся плодом некого компромисса и его назначение и учитывает различные элитные интересы, то оно не учитывает прежде всего интересы Москвы и москвичей. Их мнение просто было проигнорировано и при определении фигуры «мэроблюстителя» — мэром Собянин если и станет, — то тогда, когда он заслужит доверие москвичей — и будет избран ими на честных всеобщих городских выборах. Их мнение было проигнорировано и при отрешении от должности Лужкова, который, хороший он или плохой, Мэром действительно был.
Лужкову, безусловно, можно предъявить много претензий. И политических, и градостроительных.
Лужков в 1991 году предал партию, в которой тогда состоял, и перешёл на сторону её откровенных врагов.
Лужков в 1993 году предал Конституцию своей страны и перешёл на сторону сторонников государственного переворота, организованного Ельциным. И принял в нём самое активное участие. Лужков отключал свет в здании Верховного Совета и организовывал его блокаду. Верный ему ОМОН жестоко избивал людей приходивших поддержать Конституцию и законную власть — избивал, не разбирая, стариков, подростков, женщин.
И если бы вдруг оказалось, что Медведев утратил доверие к Лужкову в силу участия последнего в двух государственных переворотах, предательстве КПСС и антиконституционном мятеже 1993 года… Тем более, что до запрета КПСС Медведев был её членом, а, будучи юристом, не мог не понимать, что и её запрет с последующим роспуском, и расстрел Верховного Совета и Съезда народных депутатов были сугубо незаконными действиями… Только сняли Лужкова вовсе не за это.
В 1996 году именно Лужков и своим административным ресурсом, и — в не меньшей степени — своим укрепившимся тогда авторитетом обеспечил в Москве полуживому Ельцину победу над Зюгановым, тем самым помешав стране освободиться от безумия власти тогдашнего президента и его Семьи, лишив наше общество шанса прийти к стабилизации и выздоровлению. Но сняли Лужкова вовсе не за это.
Елена Батурина, супруга Юрия Михайловича, одновременно является долларовым миллиардером и самой богатой женщиной России. Только так было давно, и были слухи об использовании служебного положения в корыстных целях, то есть о коррупции — хотя никто верность этих слухов не доказал.
И начали они активно циркулировать как раз тогда, когда у власти появилась потребность оказать репутационное давление на Лужкова.
Правда, в современной России предъявлять действующему политику обвинения в коррупции — низкопробный цинизм, поскольку сегодня коррупция — вовсе не нарушение правил. Это способ и система существования правящего класса. И сняли Лужкова вовсе не за это.
Лужкову ставят в вину его архитектурно строительную активность — и особенно ее стилистические особенности.
Забавная мотивация для утраты доверия — по расхождению художественных вкусов. За эстетические особенности пока в истории, как кажется, еще никого от должности не отрешали.
Есть вопросы по оценке эстетики Лужкова. Но с эстетической точки зрения вполне можно считать оправданными и претензии Хрущева к выставленным в Манеже специфическим произведениям искусства — честно говоря, куда более спорным, чем «лужковский стиль».
А протесты «художественных активистов» против них, да и всей Лужковской эстетики очень напоминают борьбу с джазом или фокстротом.
Только освободили его от должности все равно не за это.
Да за 18 лет у любого руководителя накопится то, с чем можно спорить. И будет нравиться спорить тем, кто ничего особенного не сделал. Это же хобби и страсть тех, кто ничего не может, — указывать тем, кто может, на их действительные или мнимые ошибки.
И уже никто не вспоминает ни о новом МКАДе;
— ни о Третьем кольце;
— ни о миллионах построенных квадратных метров жилья — в том числе и бесплатного;
— ни о том, что Москва в 90-2000-е оказалась единственным городом в России, где предоставляли бесплатное муниципальное жилье;
— ни о помощи театрам и школам,
— ни о надбавкам пенсионерам — обреченным на вымирание в 1990-е, о возвращении к которым так мечтает собирающаяся вокруг Медведева политическая нечисть той эпохи;
— ни о выживших благодаря Лужкову музеях;
— ни о возвращаемых детским садам помещениям, розданных по принятым федералами законам неизвестно в чьи руки;
— ни о замененных на современные здания разваливающихся пятиэтажках;
— ни о том, что Москва из заваленного снегом и помойками черного неосвещённого города конца перестройки стала городом, полным света в любое время дня;
— ни о том, что скучные и заброшенные спальные окраины столицы за время правления Лужкова стали как будто иллюстрациями к сказке «Незнайка в Солнечном городе» или не менее сказочному Изумрудному городу;
— ни о том, что в 1998 году он спас страну от подготовленной Березовским диктатуры Лебедя;
— ни о том, что он одним из первых выступил в 2005 году против введенного людоедами из правительства 122-го Закона о монетизации льгот,
— ни о том, что сумел сделать так, чтобы пенсионеры Москвы ничего не проиграли от введения в действие этого закона,
— ни о том, что он строил тогда, когда остальные воровали…
Ни о чем этом теперь говорить нельзя. Потому что столичного мэра сняли «в связи с утратой доверия» со стороны президента. То есть по каким-то личным (или не совсем личным, но выдаваемым за личные) основаниям.
Можно — принимать это с верноподданническим вострогом. Можно — думать.
Мол, доверял-доверял Дмитрий Анатольевич Юрию Михайловичу, а теперь уже не доверяет, утратил тот президентское доверие. И верно, это ведь Путин, кадровый офицер-чекист, называл своим главным недостатком «излишнюю доверчивость к людям», а вот Медведев — не так прост. Чуть где что не так — в отставку!
Вопрос — зачем он это делает. Ответ как будто неочевиден. Зато всем было видно, как это делалось: «человек — это стиль».
Причем под словом «человек» здесь подразумевается вовсе не Дмитрий Анатольевич Медведев как таковой, а некий «коллективный президент Медведев» — та социальная функция, к которой имеет отношение не только сам Медведев, но и его ближайшее окружение, а также ближайшее окружение людей из этого ближайшего окружения.
Как и в аналогичном случае с диффамационной атакой на Лукашенко, атака на Лужкова велась грязно: непрофессионально, то есть и неквалифицированно, и неточно. Максимум агрессии, минимум фактов, работа по аналогиям при полном отсутствии причинно-следственных связей. И, вдобавок, вели обе атаки практически те же самые силы, которые осенью 1999 года вели диффамационную атаку против Евгения Примакова в пользу Владимира Путина. Вспомнили молодость…
Чего хотели инициаторы четырех(!) фильмов «Крестный батька» от Лукашенко? Ответ неочевиден, но читаем: каких-то преференций по транзиту российских энергоносителей через территорию Республики Беларусь. Скорее всего, согласия Минска на какие-то «серые схемы» украинского образца или — в случае его отказа — на продажу всего белорусского газотранспортного комплекса газпромовским структурам. То же касается и «околокатынских» заигрываний Медведева с польской стороной: «гордым шляхтичам» явно предлагалась не только морально-политическая сатисфакция, но и вполне серьёзный реальный бизнес…
Лукашенко съездил в Пекин и привёз оттуда инвестиционные контракты на несколько миллиардов долларов, а также связанные и несвязанные кредиты — то есть обозначил разворот от России в сторону ее восточного потенциального конкурента. После чего Кремль снова с пафосом заговорил о российско-белорусском единстве, которое не могут омрачить никакие «семейные ссоры» и разногласия по оплате энергоносителей и прочая ерунда…
А отсюда вопрос: чего же Медведев хотел, но так и не получил от Лужкова?