Саакашвили ищет врага
Летом 2010 года Грузия снова оказалась в центре информационного внимания. В течение двух июльских недель Тбилиси и Батуми посетили многочисленные гости из США, ЕС, постсоветских республик. В этом списке оказались американский госсекретарь Хилари Клинтон, Верховный представитель ЕС по внешним связям Кэтрин Эштон, 3 министра европейских государств (Франции, Люксембурга и Польши), президент соседнего Азербайджана.
Эта серия визитов как будто бы придала новые силы грузинскому президенту Михаилу Саакашвили. В его риторику снова вернулись стальные нотки и столь любимый им популизм. Последовали выступления одно другого оригинальнее. Сначала идея о конфедерации с Азербайджаном, заставившая призадуматься экспертное и политическое сообщество соседней Армении (на фоне роста насилия в зоне прекращения огня в Нагорном Карабахе такая обеспокоенность не кажется простым нагнетанием страстей), а затем обвинения в адрес России и призыв к своим вооруженным силам добиваться «освобождения страны» от оккупанта. Кстати сказать, для создания нужного идейно-политического фона грузинские парламентарии (а в высшем законодательном органе страны преобладают представители пропрезидентской партии) приняли решение о введении нового памятного дня. Теперь 25 февраля каждый год в Грузии будет отмечаться День оккупации. И хотя в данном случае речь идет об увековечивании события 25 февраля 1921 года (день вхождения Красной армии в Тифлис и провозглашения Грузинской ССР), смысл инициативы понятен: грузинские власти хотят представить северного соседа в качестве перманентной угрозы свободе и независимости Грузии, а нынешнюю РФ изобразить в качестве продолжателя ленинско-сталинской политики.
28 июля 2010 года на встрече с представителями министерства обороны Саакашвили недвусмысленно заявил: «Враг хотел окончательно изменить политическое устройство Грузии, свергнуть демократию и практически обратить всю страну под свой контроль. Достаточно проследить за риторикой представителей правительства России, за той информационной войной, которую они ежеминутно ведут против Грузии, и все поймут, что враг не только не отказался от контроля над всей территорией Грузии, но и интенсивно работает над этим». Отсюда последовал столь же недвусмысленный вывод – «продвижение врага нужно остановить».
Как и каким способом собирается это делать грузинский президент, остается не совсем понятно. В качестве конструктивного предложения Саакашвили говорит о необходимости усилить подготовку резервистов (с этой целью их сборы будут увеличены до 45 дней). Впрочем, такая мера является явно недостаточной для «полной деоккупации» Грузии, то есть реализации задачи, поставленной грузинским президентом. Между тем, анализ имеющихся ресурсов и возможностей Грузии показывает, что в августе 2010 года ее возможности (военные, финансовые, политические и психологические) намного хуже, чем два года назад накануне «горячего августа». Сегодня под контролем Тбилиси нет анклавов в Южной Осетии, Ахалгорского района (имеющего прямой выход на грузинскую столицу), а также Кодорского ущелья, которое имеет хорошие возможности для атаки на Сухуми. При этом два года назад США, ЕС и НАТО со всей определенностью показали, что максимум, на что они готовы в своем противодействии России на Южном Кавказе – это осуждение Москвы за «оккупацию». Скорее всего, прямую атаку российских войск на Тбилиси Запад не допустил бы ни тогда, ни сейчас. В этом случае были бы предприняты гораздо более жесткие меры. Однако наличие такого плана у Москвы – предмет веры грузинского лидера и его ретивых поклонников, а не подтвержденный тезис (что фиксирует и доклад Комиссии Хайди Тальявини, кстати сказать, весьма критичный по отношению к России документ). Таким образом, новые авантюры Саакашвили (такие, как атака Цхинвали в августе 2008 года) по всей вероятности не будут поддержаны извне. Добавим сюда и психологические аспекты. Грузинское общество в своей массе не желает новой войны, хотя и жаждет возвращения Абхазии и Южной Осетии. Но и здесь есть интересный нюанс. Недавно влиятельный американский Национальный демократический институт (NDI) провел комплексное социологическое исследование настроений граждан Грузии. По его итогам выяснилось, что 60 % респондентов видят будущее своей страны в НАТО (кстати сказать, 16 % такого будущего не видят, несмотря на интенсивную государственную пропаганду). Однако 59 % опрошенных граждан выразили свое недовольство политикой Грузинского государства по отношению к России. А также готовность к нормализации отношений с северным соседом. В этой связи резонно возникает вопрос: «Зачем президент Грузии и верховный главнокомандующий вооруженными силами этой страны активизировал свою «ястребиную риторику»? И есть ли в ней рациональный смысл?»
Для ответа на этот вопрос нам потребуется перейти от внешнеполитической проблематики к вопросам внутреннего развития Грузии. Впрочем, эти вопросы трудно оторвать друг от друга. Так нынешний всплеск интереса США и ЕС к Грузии, а также активизация милитаристской риторики грузинского президента тесным образом связаны с последними тенденциями во внутренней политике закавказской республики. 30 мая 2010 года в Грузии проходило голосование по выборам местных органов власти. Как правило, кампании такого рода не привлекают к себе значительного внимания. Однако в предпоследний майский день нынешнего года граждане грузинской столицы впервые выбирали мэра города прямым голосованием. Два факта превращали эту кампанию в событие общегосударственного масштаба. Во-первых, грузинский президент в столице своей страны имеет меньшую популярность по сравнению с регионами (во время президентских выборов 2008 года он проиграл в Тбилиси своему главному на тот момент оппоненту Левану Гачечиладзе). В этом плане голосование за его протеже Гигу Угулаву в 2010 году рассматривалось многими, как своеобразный референдум о доверии президенту страны. Во-вторых, эта кампания была последней легальной возможностью оппозиции занять выгодные стратегические высоты для последующей атаки в ходе избирательного цикла 2012-2013 гг. Пост мэра столичного города давал широкие ресурсные возможности для развития атаки против неугодного президента. Таким образом, кампания по выборам мэра Тбилиси становилась тестом и для власти, и для оппозиции в Грузии. Власть свой тест сдала, а вот оппозиция показала, что для ее лидеров личные мотивы намного важнее. Именно этот факт стал решающим (можно сказать, поворотным) моментом для Запада, а также постсоветских партнеров Тбилиси. Поняв, что оппозиция не способна свалить Саакашвили, представители зарубежных государств зачастили в Тбилиси, поскольку интерес к Грузии и у ЕС, и у США, и у Азербайджана огромен. Он не определяется не личностным фактором, а стратегическими соображениями. Однако сегодня Саакашвили сильнее своих оппонентов. Он одержал над ними несколько внушительных побед. Последним в этом ряду стал электоральный успех на местных выборах вообще и на выборах тбилисского мэра в частности.
В свою очередь этот успех ускорил реализацию другого важного внутриполитического проекта Саакашвили – конституционной реформы. Ее смысл в перераспределении властных полномочий от президента в пользу премьер-министра. В 2013 году заканчивается вторая легислатура Саакашвили. Поскольку Грузия не Азербайджан и соображениями «энергетической безопасности» и «исламского союзничества» с Западом третий срок грузинского президента в Вашингтоне и в Брюсселе не объяснишь, предлагается иной метод решения непростой политической головоломки. С помощью конституционных изменений центр принятия решений от администрации президента переходит в правительство, формируемое парламентским большинством. Но при отсутствии серьезных работающих партийных институтов и при наличии административного ресурса нетрудно предположить, что следующие выборы в период после реформ выиграет правящая ныне партия «Единое национальное движение». А значит, у третьего президента Грузии есть хорошие шансы надолго пролонгировать свое пребывание у власти. В пользу этого тезиса говорит тот ритм, с которым конституционные изменения претворяются в жизнь. Государственная конституционная комиссия, созданная президентом Грузии в июне 2009 года, 11 мая нынешнего года приняла проект нового Основного закона страны. 19 июля она окончательно одобрила его (добавив туда некоторые предложения международных организаций) и передала на рассмотрение в парламент, где, повторимся еще раз, доминирует пропрезидентское большинство. Скорее всего, осенью 2010 года новый Основной закон Грузии станет реальностью. Однако переход
Саакашвили из президентов в премьеры слишком многие внутри республики не одобряют. Даже те, кто традиционного голосует за него и его партию. Такие результаты были зафиксированы в ходе упомянутого нами ранее исследования Национального демократического института (NDI). Так только 14 % считают необходимым переход от сильной президентской власти к институту сильного премьер-министра (для сравнения 48 % выступают против этого). И если согласно итогам исследования 26 % хотят видеть Саакашвили «новым премьером», то 32 % не хочет этого. И при этом 46 % респондентов считает, что в их стране нет демократии. Как говорится, здесь есть о чем задуматься. Даже, несмотря на то, что сегодня оппозиция кажется подавленной и неспособной выдвинуть из своей среды новые идеи и новых людей.
В этой непростой ситуации Саакашвили надеется на испытанное оружие – раздувание образа врага, нагнетание антироссийской истерии и стремление столкнуть лбами Россию и США, сыграв на их противоречиях и имеющихся и у тех, и у других комплексах и недоверии друг к другу. Впрочем, слишком большое увлечение этим оружием один раз уже дало большую осечку, в результате которой Грузия не просто потеряла территории и получила новую порцию беженцев, но и поставила под сомнение доверие к себе, как к предсказуемому и состоятельному государству. В ближайшее время мы увидим, насколько грузинский президент (и возможно, будущий премьер-министр) готов к тому, чтобы вести более аккуратную и рациональную политику, имея за плечами негативный опыт двухлетней давности.