Россию поразил «кущевский синдром»
Как считают многие психологи, одним из неявных последствий трагических событий в краснодарской станице Кущевской, которые недавно всколыхнули российскую общественность, может стать появление на уровне массового сознания особого «кущевского синдрома». И этот сценарий уже получает практическое подтверждение, о чем свидетельствует целая волна аналогичных сообщений о криминальном беспределе, которые приходят из самых разных регионов нашей страны.
В этом смысле характерным примером является сообщение, пришедшее из Новосибирской области, где жители села Кирза (Ордынский район) стали жертвой очередных бандитских разборок. Как передает ГТРК Новосибирск, обычная дискотека закончилась избиением и поножовщиной после того, как сотруднику районной рыбинспекции кто-то из жителей села поцарапал машину. Местная «шишка» в лучшем стиле лихих 1990-х не стала утруждать себя выяснением личности правонарушителя, а вызвонил по мобильному телефону своего брата, который, как выяснилось позже, оказался сотрудником местного отделения ГИБДД. Тот, в свою очередь, «подогнал» «братву» — 13 «разгневанных мужчин», которые, не долго думая, начали избивать всех, кто попадался под руку.
В эфире телекомпании один из очевидцев — девушка села Кирза так впоследствии описывала происходившее: «Это была толпа с битами, с монтажными ключами от машин. Когда я спросила, зачем вы нас бьете, мне ответили: «Нам позвонили и сказали, что проблемы какие-то. Мы что — будем ездить искать кого-то по всей деревне? Вы оказались первыми — первыми и получаете». Они просто били все, что на пути попадалось».
Главной жертвой криминального беспредела стал 18-летний Артем Кочетков. По словам его отца Сергея Кочеткова, когда после побоища он пришел ДК, родителю пришлось пережить потрясение — его сын лежал неподалеку весь в крови с пробитой головой и оторванным ухом. «Со спины его сбили, потом ударили в висок, наверное, специально убить хотели»,— рассказывал Сергей Кочетков.
Правоохранительные органы, однако, поначалу рассудили иначе. Первоначально дело было возбуждено по статье «причинение телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего». Попросту говоря, его пытались списать на несчастный случай. Но после того, как в ситуацию вмешалось руководство областного Следственного комитета, которое прибыло в Кирзу, чтобы выслушать жителей села, дело было переквалифицировано по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из хулиганских побуждений). В этом обвиняется 19-летний мужчина, которого подозревают в причастности к причинению вреда здоровью Кочеткову, повлекшему его смерть. Подозреваемому грозит от восьми до 20 лет лишения свободы. Что касается сотрудника ГИБДД, который привез своих друзей в Кирзу, то против него было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 213 УК РФ – хулиганство. Ему «светит» семь лет заключения.
Среди пострадавших также пятеро молодых мужчин, которые отделались травмами различной степени тяжести. В настоящее время их жизням ничто не угрожает. Как сообщила сайту Сибкрай.ru старший помощник руководителя по связям со СМИ СУ по Новосибирской области Марина Кинжалова, прибывшие на место происшествия сотрудники Следственного управления и областного ГУВД обошли 720 из 950 домов села Кирза в поиске всех участников конфликта и потерпевших от действий злоумышленников. При этом, как выяснилось, у жителей за прошедшие годы накопилась масса претензий к правоохранительным органам. При этом огласку получили и более старые случаи. Глава администрации Ордынского района Павел Иваровский в ходе собрания в сельском клубе, посвященного обсуждению последних событий, открыто заявил: «Мы знаем, что происходило на Луневке. Была перестрелка. Оказалось потом, что все с велосипедов попадали. Знаем, что сотрудник милиции на охоте убил охотоведа, что мы на Луне живем? Как могло случиться так, что мы боимся о чем-то сказать нашему РОВД, потому что будут определенные действия проведены».
Ситуацию в Кирзе взял под личный контроль начальник областного ГУВД и губернатор.
Свою оценку инциденту в сибирском селе Кирза в интервью KM.RU дал член Комитета ГД по безопасности Александр Гуров:
— Если посмотреть на эту историю в более широком контексте последних скандалов, связанных с криминальным беспределом, который творят некоторые сотрудники правоохранительных органов, то причины этого явления для меня вполне очевидны. Такое поведение сотрудников милиции сформировалось не вчера и не сегодня, а лет 15–17 назад. Прежде всего, это связано с тем, что исполнительная власть упустила ситуацию в правоохранительных органов из-под контроля. Сотрудникам милиции пришлось заниматься несвойственным делом. А именно — участвовать в боевых действиях в горячих точках, что является уникальным явлением в мировой истории. У нас же милицию «пропустили» по горячим точкам, в первую очередь, через Чечню, несколько раз. Погибло около 6000 человек, не говоря уже о пяти дивизиях искалеченных и изувеченных.
За это же время в связи с общей обстановкой в стране и расцветавшей коррупцией, кумовством, защитой групповых интересов, игнорированием правовых норм со стороны чиновников и мафии из милиции уволились почти 1,5 млн человек. Причем, ушли не худшие кадры. Просто люди не смогли работать в такой системе. Им на смену пришла совершенно другая поросль, воспитанная на других ценностях и примерах. Когда у многих в одном глазу доллар, а в другом — евро.
Я, конечно, не говорю обо всех, а скорее об общей тенденции. Посмотрите, работники милиции имеют одну из самых маленьких зарплат в стране. Сержант в Тамбове или Рязани получает 7–8 тысяч рублей, отслужив 20 лет. В Москве — 12 тысяч, правда, к этому ему полагается местная надбавка. Таким образом, государство как бы говорит – остальное ты берешь на рынке. Это как в советское время работникам торговли платили мало, считая, что «утруска, усушка» позволит им безбедно существовать. Получается, что государство подталкивало их к этому.
Когда сегодня говорят что-то вроде «не хотят работать — пусть уходят из органов», я хочу напомнить ситуацию с педагогами и медработниками. И те, и те уже давно не живут на свою зарплату. И в больницы многие уже давно кладут за деньги, и лечат и т. п. и т. д. Так что, как говорится, не надо скромничать, хотя огульно всех обвинять я не хочу. Проблема даже не в том, что человек мало получает и это заставляет его идти на противоправные действия. Мы не можем обеспечить отбор лучших при поступлении. Потому что многие гибнут, работа непрестижная, платят в два раза меньше, чем дворникам и в несколько раз меньше, чем водителям. В общем люди опущены ниже плинтуса. Какой, извините дурак пойдет работать на таких условиях?! Либо если у человека вообще нет никакой возможности устроиться на другую работу, либо кто-то думает «подзаработать» в органах, либо в милицию идут чистые романтики. Но последние как приходят, так вскоре и уходят, а циники остаются.
Есть и третья причина — в развитии организованной преступности произошел серьезный поворот. Это началось еще в 1990-е годы. Когда появился рэкет и стала процветать оргпреступность, многие предприниматели — люди, воспитанные еще в советское время — не хотели идти под криминальную, «распальцованную» крышу. Вместо этого они, как и положено, обращались за помощью к работникам милиции. Поначалу им просто помогали отбивать атаки со стороны криминала. А потом за помощь правоохранительных органов стали «благодарить» даже в тех случаях, когда работники милиции и не просили об этом. Постепенно эти вознаграждения стали перерождаться в систему крышевания. Таким образом, под крышу попали даже многие преступные группировки. И сегодня известен такой феномен, который на жаргоне называется «ментовская крыша».
Но хочу подчеркнуть, что речь идет не только о работниках милиции. Инвективой «менты» сегодня в обществе условно обозначают недобросоветсных представителей разных видов власти — и судебной, и следственной и некоторых работников ФСБ и т. д. И крышуют сегодня, конечно, не сержанты или лейтенанты. В основном это делают руководители разных уровней. Либо это делают напрямую, либо их родственники работают на рынках, в торговле и т. д. Раньше можно было перейти под крышу другой группировки (если их конкуренты «наезжают» на тебя) и платить за охрану. Сегодня же предпринимателю некуда переходить, если группировка прикрыта «ментовской крышей».
На самом деле, милиция — это лишь инструмент в руках мастера. Последний — это исполнительная власть. Когда инструмент не смазывается, не холится, не затачивается, он начинает плохо работать, и в итоге может отсечь руку самому мастеру. Вот почему президент говорит о необходимости реформы правоохранительных органов. При этом министр финансов Кудрин не выделяет для этого необходимых средств. В то время как без денег никакой реформы не получится. Это будет еще хуже. Если появится закон о полиции (кнут), а социальный пакет (пряник) появится лишь через год или еще позже, то полиция будет работать так же, как и милиция, если не хуже. Такая же текучка кадров, сокращения. А когда вследствие этого пойдут неизбежные сбои, ожидания народа и самих сотрудников правоохранительных органов будут просто обмануты.
Наконец, когда мы киваем на милицию, не надо забывать, что это лишь одно звено правоохранительной системы, но оно находится на передней линии борьбы с криминалом. И оно видит, что за миллион можно откупиться, что если ты имеешь должность министра, то можешь задавить кого-нибудь, и все пройдет нормально. Есть целая каста лиц, которых по закону трудно привлечь к ответственности. Например, депутатов, представителей судейского корпуса, следственных работников. И таких «неприкасаемых» у нас несколько миллионов человек. Вот почему я всегда говорю об ограничении т. н. иммунитета. Когда я говорил об этом канадцам, они мне с улыбкой ответили, что в их стране тоже есть понятие иммунитета — депутат не несет ответственность за слова и действия в стенах парламента. А все остальное — на равных с обычными гражданами. В противном случае давайте запишем в законе, что у нас прокурорские или следственные работники, а также депутаты уподобляются монархам в традиционных обществах, которые по закону не могут совершить преступление.
Когда работники милиции видят такую дискриминацию, крышевание начальников, они подчас задаются вопросом: а я что — хуже что ли? Мне тоже детей кормить надо. Более тщательный отбор штатов и сокращения, ужесточение ответственности сотрудников правоохранительных органов за правонарушения, применение детекторов лжи при устройстве на работу – это, конечно, все очень хорошо. Но только лишь эти механизмы не принесут ощутимого положительного эффекта. Как ученый-криминолог я утверждаю, что пока существует причина социальной болезни и условия, ее питающие, никакими паллиативными мерами мы не устраним это явление.