Если Компартия не освободится от вождизма, она обречена

Наш постоянный автор, коммунист Лев Александрович Федоров прислал нам статью, в которой размышляет о самых необходимых и срочных шагах по спасению КПРФ.

Мои дорогие товарищи!

Посылаю вам в ваше распоряжение свои заметки, которые продолжают и заканчивают изложенные мною 24.07 и 24.12.2009 года. Убедительно прошу, настаиваю, сохранить мою подпись под ними. Для меня спрятаться под псевдонимом все равно, что как командиру Красной Армии переодеться в гимнастерку рядового красноармейца.

Два фактора губительны для нашей партии уже в ближайшее время.

Один из них – возраст ее преобладающей части, который как был, так и остался на уровне 30-40-х годов рождения.

Следуя совету Г. Зюганова в его июльском интервью «Правде» – читать освященные им документы с карандашом в руках, я нашел возможным подчеркнуть лишь одно вырвавшееся в нем признание – о «сужении рядового и сержантского состава партии». Но и со штабным командным составом не лучше, хотя он-то у нас не «сужается». Рекомендую взглянуть на коллективный снимок седовласого ЦК на своем пленуме.

Второй фактор вытекает из первого – непопулярность партии в широких народных массах. В беседах с простыми людьми я фактически не встречаю ее идейного неприятия. Для многих из них она вроде бы и правильная, но безнадежно бессильная, как пуля на излете.

Соединение первого со вторым возвращает нас к давним временам «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», то есть заставляет многое вновь начинать сначала. Есть ли выход из этого положения? Думаю, что есть. Трудный, через глубокую междоусобицу, но есть.

Не столь давно состоялся пленум ЦК как бы по идеологическим вопросам. Если бы его повернуть глубоко внутрь состояния партии, то неизбежно было бы обсудить по крайней мере три необходимых проблемы:

первая – освобождение менталитета членов партии от уродливого перекоса единства и дисциплины в вождистский насильственный режим;

вторая – бдительное и решительное пресечение конвергенции коммунистической и буржуазной идеологии в партии, якобы применительно к «новым историческим условиям»;

третья – строжайше осуществлять оценку и отбор всех, обретающих или уже имеющих в партии власть, по уровню их реальной, практически полезной для партии результативности. Чья-то не результативность тоже не безымянна, имеет фамилию, имя и отчество. Эти «ф.и.о.» надо называть и указывать именуемым на их партнепригодность. Если этого не делать, будет неизбежна, как сейчас, политическая неконкурентоспособность партии. Селекция должна идти от нижестоящих. Только от них.

Хотелось бы несколько развернуть эти тезисы.

Образно говоря, всю жизнь партии надо поставить с головы на ноги, ибо сия поза неестественна, кроме цирка и нашего нынешнего партустроения.

Во времена Ленина и Сталина партия беспрекословно подчинялась им – своим вождям и учителям, их гений возвышался над коллективным разумом партии, опережая его.

Но кто из нас считал про себя таковыми «нашего любимого Никиту Сергеевича», «нашего дорогого Леонида Ильича» и всех дальнейших? Гипертрофированное мнение о себе, также поддержка в этом мнении их окружения, людей посредственных для своего положения, круто начавшееся с Хрущева, опиралось не на реальность нашего отношения к этим личностям, а поддерживалось неминуемостью репрессий. Остался бы кто-нибудь из нас с партбилетом в случае сомнения в том?

После смерти товарища Сталина в жизнь нашей партии вошла и стала развиваться, как целая эпоха, лицемерная лояльность партийным верхам. Она имела два следствия.

Первое следствие – политический карьеризм, в примитивном и пошлом смысле, когда нет служения делу, а есть услужение вышестоящим личностям в силу честолюбивых и корыстных собственных устремлений.

Второе следствие – пассивность, не поднимание голов. Коммунисты не честолюбивые, не корыстные, замыкались в узко профессиональной деятельности, избегали выражать в партии остроту бескомпромиссности, предпочитали бесконфликтность, переходящую в послушание, потом покорность. Они были вполне искренне идейны, но в силу указанной трансформации превратились в тусклую массу. Это и стало нашей ментальностью.

Легендарное поколение коммунистов-большевиков исчезло из партии, ушло из жизни, осталось в песнях, киногероях и литературе, но пришедшая после них новая генерация членов партии таких партийцев породить из своей среды уже не могла. Но самое главное из сказанного в том, что народ видел в послесталинской КПСС либо шустрых, ушлых, властолюбивых карьеристов, либо людей тусклых, ему, народу, бесполезных. Естественен его вопрос – зачем они нам? Одно из самых острых, непрощаемых чувств – разочарование. Если без согласия, то при полном равнодушии народа исчезло утверждение, что партия – «направляющая и руководящая сила», слинял еще один слоган – «партия ум, честь и совесть нашей эпохи».

Потеря доверия, уважения, надежд народа ничему не научила. Если партия не освободилась от вождизма после тяжелых, но поучительных уроков «хрущевщины», то при ее возрождении в облике КПРФ, должна была потребовать это. Но это требование было подавлено сохранением прежнего старого, обанкротившегося партустроения.

Верхние круги партии поначалу поиграли в нечто «новенькое», настолько коротко, что старожилы КПРФ не все помнят, что, например, ЦК начал было именовать себя Центральным исполнительным комитетом, как бы соглашаясь, что членская масса партии – это первичное, как главный субъект ее жизнедеятельности, а бюро партийных комитетов – вторичное, они выполняют одну лишь функцию – организуют исполнение принятых коммунистами решений. Такое отношение к настроениям, мнениям, решениям коммунистов поднимает их активность, самозначимость, излечивает от пассивности. Она, пассивность, не врожденная, а порожденная.

Но затем партия снова оказалась в оглоблях и в узде, тягловой силой для тех, кто держит в руках вожжи. Нынешний вождизм оказался даже радикальнее прежнего, почти в чем-то забытого. Так, при жестких мерах первого «ленинградского дела» репрессировались лишь руководители, но не распускался горком, райком. Сейчас это можно.

Попрано изначальное положение, что первичная организация – основа партии. За ними и местное, и региональное отделения перечеркнуты как самостоятельно мыслящая единица. Если самостоятельность ошибочна – переубеди. Переубеждением, а не принуждением надо исправлять ошибки.

В партии восстановлен политический карьеризм, инициативный или подневольный.

Карьеризм возникает от зависимости. Зачем рассматривать и утверждать на президиуме ЦК секретарей обкомов, если им выразили доверие сотни коммунистов, представляющих тысячи других? На предмет законности избрания? Нет. На конференциях всегда сидят представители президиума ЦК. Тогда только на предмет лояльности, что утверждаемый усиленно демонстрирует.

Еще циничнее это проявляется в присвоенном себе праве утверждать на президиуме первые тройки выборных региональных списков. Включение в эти тройки гарантирует депутатский мандат и пенсию на старость. Как же должны волноваться эти горемыки, ожидая в приемной вызов на заседание президиума! Какая уж тут самостоятельность.

Если говорить об инициативном карьеризме, весьма у нас теперь многообразном, то очевиднее всего он сейчас проявляется в погромной деятельности карикатурно-демонической личности В.С. Никитина, остропрофильной по ветру персоне В.Ф. Рашкина и других, что высаживаются президиумом ЦК, как десант МЧС, в мятежные обкомы и берут их, как банкротов, в свое управление.

Фильтрация на лояльность приобретает беспрецедентные по уродливости формы – нанимаются работники частных охранных предприятий для недопущения на конференции неугодных коммунистов. На достопамятной ленинградской конференции это осуществлялось завезенными из Осетии джигитами, выстроенными в несколько кордонов.

Что за душой у этих людей? Желание пожить одним доставшимся днем, взять все, что можно, а затем, как говориться, «после нас хоть потоп».

Несколько суждений об идеологическом буржуазном проникновении в партию. О том, что КПРФ, если обнажить суть, стоит в предбаннике пресловутого «социалистического интернационала», подобно ему безоглядно включилась в игру «за права трудящихся» по правилам буржуазного парламентаризма, что этим увлеченно занята вся высшая элита партии. Об этом много уже сказано, повторять не буду.

Сейчас важно отметить, что подавление большинства самовластным, вошедшим в раж меньшинством, открывает ему простор для идеологических прихотей, амбициозных новаций его «вождей». Уже сегодня, а, тем более, завтра, мы готовы семенить за ними. Поэтому ныне откровенно оголтелый вождистский уклон в партии я связываю с реальной опасностью ее идейного перерождения.

Например, насаждаемое в партии, вплоть до обвинения несогласных в программно-уставном отступничестве, пресловутого «русского вопроса». Этот «вопрос» фарисейски, т.е. лицемерно и ханжески отвлекает нас от главного – полной сосредоточенности на борьбе с режимом. Он не менее разрушителен для партийного сознания, чем «общечеловеческие ценности» Горбачева–Яковлева. Надрывно, многословно, целыми газетными полосами нам говорят об оскорблении нашей русскости, и может показаться, что это борьба с попранием русского народа, но «борьба» эта сползает в тухлое лоно православия как якобы основы нашей культуры и духовности.

Мы заигрываем с церковью, только она-то в единении с нами не нуждается. Вспомните, например, как тогда еще митрополит Кирилл на диспуте «Имя России» снисходительно издевательски полемизировал с беспомощным Г.А. Зюгановым, а тот ну никак не мог произнести и доказать марксистский тезис, что религия – опиум народа.

Когда-то церковь сказала, что верблюду легче пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное. Ей бы должно скорбеть за униженных и оскорбленных, но она – вторая, после буржуазных СМИ, идеологическая опора нынешнего олигархического режима. Она непримирима к нам. Великая Отечественная война выдвинула тысячи героев, в их числе даже дети, но ни один из них не причислен церковью к лику святотерпцев, даже Зоя Космодемьянская, потому, что они были советские люди, а Зоя – комсомолка.

Особо опасно ложиться под церковь в наших национальных анклавах (Татарстан, Башкирия и другие). Здесь на церковной основе зреют тяжелые, откровенно враждебные русскому народу гроздья национализма.

Где наши плакальщики по «русскости», если КПРФ не вспоминает о тех сотнях тысяч русских, которые изгнаны из Чечни и растворились в небытии? Где они, и слова не сказавшие о компенсациях за жилье для них в Грозном, которому мы, как данники, выплачиваем ясак?

Обо всем подобном и о многом другом, что свидетельствовало бы о морально-политическом состоянии партии, на июльском пленуме ЦК не говорилось. Не говорилось, в частности, в идеологическом, идейном аспекте и о нижеследующем.

Нам еще можно вырваться из бессилия, сохранить и поднять свою коммунистичность, выйти из иллюзорной на реальную, успехами укрепленную перспективу нашей победы в борьбе за советский социалистический строй.

Для этого надо, считаю, для начала, осуществить решительные меры мобилизующего (условно называю) и кадрового характера по всей партийной вертикали.

Так, уже говорил: многочисленен слой руководящих работников в партии – секретари и члены бюро обкомов, горкомов, райкомов, председатели КРК и др. Если исходить из результативности, полезности, идейной устремленности, дело партийной чести (и партпригодности) каждого из них сделать из первички своего партучета образец для других. Сколько маяков загорелось бы тогда в партии. Сотни! Это и есть – поднять партию через ее основу – первичную организацию.

Просветлели бы головы и самих руководителей – вместо указаний и поучений на собственном опыте они бы знали, что могут первички, что пока не могут, что надо, чтобы обусловить рост их возможностей.

Почему бы каждого из руководителей периодически не заслушивать на бюро своего парткома «О работе в первичной организации своего партучета»? Напомню еще раз, что в конце 20-х, начале 30-х годов был партдень, когда руководители погружались в будни и заботы своих первичек. Помню из литературы (кажется, «Энергия» Федора Гладкова), как один партийный руководитель отказывался от какого-то предложения: «Нет, не могу, у меня завтра партдень». Такова была ответственность за партию снизу, это было как бы святое, в том была внутренняя потребность.

На что надо направить сейчас первичные и местные партотделения?

Нас очень мало на всю Россию. Есть территории, которые не знают коммунистов. Или возьмите так называемые «спальные районы» типа моего города – на 300-400 тысяч парторганизация в 50 человек в соответствующем возрасте.

В этих условиях доступно и рационально войти, укорениться в местных социально ориентированных организациях населения и трудящихся, лучше всех проявить себя в них, заслужить авторитет, влияние, а затем и признание, возглавить их и вести за собой. Например, те же Советы ветеранов, которые составляют третью часть избирателей и могут, кроме того, влиять на своих чад и домочадцев.

Что это добавит к заоблачной, малоавторитетной («говорильня!») парламентской деятельности?

Во-первых, придаст нашей защите народа местную социальную, (пусть даже бытовую) конкретную, непосредственную ощутимость, оперативную своевременность, что непременно вызовет самый благодарный отклик.

Во-вторых, мы обретаем помощников и защитников, актив этих организаций становится нашим беспартийным активом.

В-третьих, получаем доступ к помещениям, трибунам, микрофонам, даже печатным страницам для беспрепятственного контакта с заинтересованной аудиторией, воздействуем на нее, ее политически воспитывая.

В-четвертых, коммунисты, работая в этих организациях, не знают расслабляющего межсезонья от выборов до выборов, пребывают в постоянном политическом действии, бойцовски крепнут.

Лишь это повернет к нам людей, что будет гарантировать возжелаемые депутатские мандаты и конституционный (допустим и это) переход к нам власти.

Говорю все это, многое испытав на собственном опыте. Я несколько лет был одновременно и секретарем нашей первичной организации, и председателем совета ветеранов города, открывал любую начальственную дверь ногой, собирал десятки людей под предлогом отчета перед ними районных и местных чиновников, говорил все, что хотел, перед сотнями жителей города в день 9 мая.

На тяжелых для Г. Зюганова выборах (кажется, 2004 год) единственный в Ленинграде избирательный участок, проголосовавший за него с подавляющим числом голосов, был у нас. Всегда итоги всех выборов были у нас выше общеленинградских.

Но все это, как полезный опыт, не было оценено ни ревнивым райкомом, ни обкомом (Ю. Белов). Поддержки не было, а было многообразное сопротивление противоположной стороны, и наше дело упало подстреленное на взлете вниз.

Этого не было бы, если бы однажды почти за двадцать лет состоялся пленум ЦК, посвященный состоянию и возможностям первичных организаций (более подробно я писал об этом в «Советскую Россию» 3 июля 2008 года).

Местами по стране прорываются огоньки побед коммунистов на выборах (например, Братск, Дальнегорск, Спаско-Дальний, Ангарск). Уверен, они шли к ним выше предложенным путем. К ним присоседивается с радостью приятной неожиданности наше руководство, но никто не знает, сколько этих огоньков затухло, так и не воспламенившись.

Второе направление нашего последневозможного наступления на свое бессилие – кадровое. С самого верхнего начала партийной вертикали.

Год тому назад на нашем сайте я высказывался, что Г. Зюганов — наша большая неудача, допуская, что его идеологическая эклектика и раздувшийся вождизм есть его ошибки, заблуждения субъективного характера. Сейчас я полагаю, что это сознательно выбранная позиция. Предлагаю вам некоторые, по-моему, заслуживающие внимания, моменты. Интересно, найдете ли и вы, как я, определенную связь между ними.

Г. Зюганову нельзя отказываться от своих слов (кто как, а я помню), что лимит революций у нас исчерпан, одновременно с обещанием законопослушания.

В обращении «Слово к народу», соавторством в котором он очень гордится, нет слов, обращенных к партии, стать в момент наступившей смертельной опасности ударной, как никогда, боевой силой. О ней вспоминается лишь во второй части документа в контексте о многопартийности и указании ее ошибок, приписываемых ей больше, чем Горбачеву.

В первые контрреволюционные месяцы многочисленно выходили на улицы Москвы советские люди, в кровь бились и молодые, и старые с ОМОНом. Где они сейчас, кто их собрал, сохранил? Они исчезли с сознанием безысходности.

Где был Г. Зюганов, уже избранный на пост лидера КПРФ, в октябрьские дни 1993 года, как влиял на события? Я не знаю. А вы?

Раздался ли его гневный голос, обращенный к коммунистам, ко всем советским людям, в момент голосования за так называемую «независимость» России?

Г. Зюганов умеет, как бы не соглашаясь, на деле же примиряться. Похоже, что терпеливо дождавшись, когда народ перебурлит, началось наше вхождение в новую государственную систему, наше включение в ее декоративный парламентаризм с легким флером жидких протестных акций, которые ныне обрели облик вэкашинских негодований («социнтерн»).

На этом рухнули все надежды большинства людей на КПРФ. Если в 1996 году Г. Зюганов был почти избран президентом, то ныне, по социологическим прогнозам, он набрал бы 4–5 %, рядом с Жириновским и Мироновым.

Лидер нашей партии очевидно по совместительству советник с левого фланга президента и премьера, постоянно предостерегая их о возможных экономических катастрофах и социальных взрывах, советует, что делать. Можно ли представить Владимира Ильича с тревогой предупреждающего Керенского о Великой Октябрьской революции? Он ее готовил.

Колоссально число решений многочисленных пленумов. Какова их судьба? По каждой проблеме они должны продвинуть нас вперед, быть одной из наших побед. Но они только пылятся на архивных полках ЦК, исполнив очередной приступ куража, надувания щек и опять подтверждая звание все большей дистрофии партии. Единственные решения, которые неукоснительно выполняются – это репрессивные решения.

Не столь давно видел телевизионную картинку: Г. Зюганов позирует на фоне своего двухэтажного загородного домика в белых шортиках, кажется с ракеткой в руках. Вскоре эта картинка повторилась: он же, опять в белых шортиках, на том же фоне срезает цветы с куста роз.

Как можно в стране, в которой каждый год кончают с жизнью 30 тысяч человек сограждан, брызгать такой жизнерадостностью с экрана? В таком виде вы можете представить Эрнста Тельмана, Георгия Димитрова, товарища Сталина, все личное богатство которого насчитывало 800 рублей, да еще мундир генералиссимуса?

Кроме этого пейзанства, недавно, мелким форматом, как бы смущенно, «Правда» поместила снимок: Г. Зюганов бежит по улице марийской столицы в буденовке, сбитой на затылок и набекрень. Скоморошество.

Большого внимания заслуживает другое.

Есть еще один штрих к вероятному портрету – злостная клевета или правда следующее (цитирую):

«У Геннадия Андреевича вся семья – верующие православные люди, наши постоянные прихожане и супруга Надежда, и дочь, и зять. Внуки по воскресеньям причащаются … отец-настоятель Зюганова знает его давно … Для Геннадия Андреевича пойти в церковь – это серьезный шаг был. Больше года он готовился, прежде чем решился принять святое крещение. Решено было таинство совершить на дому. Трехпогружательно, полным чином» (газета «Завтра» 14.03.2000 года).

Если это так, то это перерождение и двуличие?

Какова мораль, такова политика. Утверждение банальное, но бесспорное. На личность Г. Зюганова надо смотреть трезво. С ним партия теряет будущее.

Все, что развивается нормально, взращивается правильно, то растет, крепнет, преумножает свои силы. Наша же партия за семнадцать лет лидерства над ней Г.А. Зюганова, по причине его политических, деловых, моральных качеств, доведена до ручки, ее былые немалые ресурсы почти истощились (полумиллионный поначалу состав, желание действовать, пробужденное доверие большинства народа).

Считаю, что Г.А. Зюганов должен быть отрешен от руководства партией, а будущая ЦКРК должна разобраться в мотивах череды его поступков.