Безопасность России и региональное ядерное оружие
После заключения Договора СНВ-3 представления руководства США и России о том, каким должен быть формат стратегических ядерных вооружений сторон, можно считать в немалой мере сформированными. Однако кроме тех вооружений, которые называют стратегическими, имеются вооружения, именуемые нестратегическими. Соединенные Штаты хотели бы сделать предметом переговоров также и эти системы оружия. Однако здесь нет предмета для дискуссий в том смысле, что значение таких систем для безопасности США и РФ несравнимо. Для США они избыточны. Для России — жизненно необходимы.
США давно склонны объединять проблемы СНВ и нестратегического ЯО в рамках единого переговорного процесса. Но даже системно термины «стратегические наступательные вооружения» и «нестратегическое ЯО» (а также более ранний термин: ТЯО — «тактическое ЯО») некорректны.
НЕМНОГО О ТЕРМИНОЛОГИИ
Задача ядерного сдерживания является комплексной, существующей как на глобальном, так и на региональном уровнях. Оба уровня сдерживания обеспечивают общую оборонительную стратегию России. При этом региональное сдерживание — такая же стратегическая задача, как и межконтинентальное сдерживание, поскольку задача гарантированного предотвращения агрессии на любом уровне является исключительно стратегической. Так могут ли считаться в России нестратегическими системы ЯО, призванные решать эту задачу?
Собственно, термин «нестратегическое ЯО» был введен Соединенными Штатами. С одной стороны, для них этот класс ЯО действительно второстепенен и даже избыточен. С другой — такой термин позволяет им принижать значение региональных систем для России и дает основания для неправомерных попыток ограничить РФ в ее законных правах на такое оружие.
Однако на уровне парирования региональных угроз Москве необходимо сдерживать антироссийские тенденции практически по всему геополитическому континентальному периметру РФ, то есть по следующему основному спектру: НАТО, Турция, потенциально агрессивный «исламский блок», Япония и — при развитии негативных моментов во взаимных отношениях — Китай. Нельзя забывать и то, что напряженность на этом периметре может создаваться неконструктивной политикой США.
В данных условиях тактические системы ЯО становятся для России по своему системному смыслу и подавно стратегическими. Поэтому представляется актуальным и корректным перейти от понятия «нестратегическое ЯО РФ» к понятию «ядерное оружие регионального сдерживания (ЯОРС) РФ». Ниже употребляется и термин «нестратегическое ЯО» (НСЯО), однако исключительно для удобства изложения.
СИСТЕМНЫЕ РАЗЛИЧИЯ
Непосредственно для США их нестратегическое — оперативно-тактическое и тактическое — ЯО в Европе не является средством защиты национальной территории от потенциальной агрессии. В то же время российское НСЯО не представляет угрозы для территории Соединенных Штатов.
После ухода Вооруженных Сил России из Европы уже нет оснований для каких-либо усилий Америки в сфере европейских ЯВ. Сегодня, наоборот, Москва может обоснованно опасаться подавляющего превосходства НАТО и США в обычных вооружениях и продвижения их на рубежи, опасно близкие к России.
В политике Вашингтона появляется и такой новый аспект, как планы развертывания МБР с неядерным боевым оснащением. Формально такие ракеты не могут быть отнесены к классу ядерных вооружений и соответственно идти в зачет (при современных переговорных подходах) в ходе сокращения стратегических вооружений. Однако, во-первых, такое оружие, безусловно, должно учитываться в силу его стратегической угрозы российским мобильным МБР «Тополь-М», а во-вторых, это неядерное оружие по своему системному смыслу оказывается тождественным многим прошлым видам нестратегического ЯО США. Оно не отменяет, а заменяет такие виды ядерного оружия, однако дает американцам формальные основания утверждать, что они отказываются от нестратегического ЯО.
Американское нестратегическое ЯО «континентальных» дальностей и перспективные, системно заменяющие его неядерные вооружения принципиально отличаются от схожих с ними — в военно-техническом отношении — российских ядерных вооружений и тем, что для Соединенных Штатов их ЯО в определенный удобный момент может стать средством реального агрессивного ядерного удара в дополнение к межконтинентальному ядерному превентивному удару по России. Следовательно, нестратегическое ЯО США — фактор дестабилизирующий.
Что же касается российского регионального оружия, то оно имеет чисто оборонительное предназначение и его конструктивный системный смысл состоит в исключении реальной агрессии против РФ за счет самого факта наличия у нее такого оружия. Этот класс ЯО России — фактор, напротив, стабилизирующий.
С учетом уже сказанного можно говорить лишь о военно-техническом, а не системном и военно-политическом тождестве нестратегического ЯО США и РФ. В системном смысле они скорее антиподы и значение их для Америки и России совершенно несопоставимо. Вот почему любые попытки связать воедино проблемы СНВ и нестратегических систем ЯО абсолютно некорректны. Точнее, договариваться можно, но только на базе принципа: «США от своего НСЯО отказываются при их согласии на наличие таких систем у России».
При этом даже в случае роспуска НАТО региональные системы ядерного оружия для РФ в отличие от США не стали бы избыточными. Ведь все равно остались бы угрозы с ряда азиатских направлений, которые современная Россия может эффективно парировать лишь за счет сдерживающего эффекта региональных ядерных вооружений.
Напомню: Соединенные Штаты занимают такое географическое положение, что агрессия против них и ведение военных действий каким-либо государством непосредственно на американской территории нереальны. Поэтому любые системы немежконтинентального класса США неизбежно приобретают агрессивный оттенок, даже если они не дислоцируются за пределами национальной территории. Что уж говорить об оружии, размещенном в Европе?
А ведь там имеется также ЯО Англии и Франции, которое, собственно, тоже должно бы уже идти в общий зачет, в том числе и при рассмотрении регионального аспекта ядерных проблем. Тем более что нельзя говорить о возникновении — сейчас или в будущем — каких-либо значимых угроз национальной территории или суверенитету этих европейских ядерных держав, особенно со стороны России.
Наше положение принципиально иное: даже нестратегическое ЯО США, Англии, Франции представляет для нас стратегическую угрозу.
Сошлюсь также на давнее мнение известного эксперта генерала В. Белоуса, который в 90-е годы справедливо констатировал: «ТЯО в силу особенностей геостратегического положения России имеет для нее гораздо большее военно-политическое значение, чем для США…» Он же дал хорошую формулировку: «Американское ТЯО — это война на экспорт (выделено В. Белоусом. — С.Б.)».
ОТ РАЗРЯДКИ К КРАХУ СТАБИЛЬНОСТИ
Лет пятнадцать назад многим казалось, что эпоха конфликтов заканчивается, а начинается глубокая разрядка. Реальные события последних лет доказывают иное. НАТО явно готово открыть новый этап эпохи диктата. Настораживают и политика расширения блока на восток, и все большая склонность альянса к силовым методам решения возникающих политических проблем.
Пока у НАТО нет необходимости в активной европейской ядерной политике. Но что если активизируются усилия Москвы по защите законных интересов РФ на традиционном Российском геополитическом пространстве? Если разовьются интеграционные процессы в отношениях с Украиной, с закавказскими республиками? Ведь при этом ничьи законные интересы ущемляться не будут, поскольку интеграция в пределах Российского геополитического пространства возможна не в виде некой аннексии, а в виде добровольного воссоединения с РФ. Да, позиции России тогда усилятся, но лишь по сравнению с их нынешней слабостью.
Что будет тогда?
Показательно, что уже в 1994 году в журнале Foreign Policy, издаваемом Фондом Карнеги, была опубликована статья бывшего старшего научного сотрудника Совета национальной безопасности США Р. Хаасса, в которой говорится: «Если вновь возникнут проблемы с Россией, то лучше, чтобы они появились на границах России, чем на границах Западной Европы». А министр обороны США У. Перри в беседе с журналистами во время своей инспекционной поездки в Европу в сентябре 1996 года заявлял: «Как Россия, так и США произвели значительные сокращения стратегических вооружений. Однако Россия не осуществила сравнимых по масштабам сокращений своих тактических ядерных вооружений».
И такие высказывания шеф Пентагона позволял себе после выполнения Договора РСМД, по которому все эффективные системы ТЯО России давно уничтожены физически. Перри признал, что неоднократно давал заверения российским официальным лицам относительно того, что «НАТО не планирует сейчас ни увеличения числа вооружений, ни увеличения мест их развертывания». Однако добавил: эти обещания «не являются твердым обязательством» в отношении того, что альянс не разместит ЯО на территории своих новых членов. «НАТО хотело бы посмотреть, что происходит в России и во всем мире».
Фактически это была угроза резко ужесточить ядерную политику блока в случае проведения Россией независимой внешней и внутренней политики, ослабляющей позиции Запада на Российском геополитическом пространстве.
А параллельно с такими заявлениями можно было наблюдать весьма странные действия. Так, крупные учения войск НАТО «Карт-бланш» проводились в 1995 году с условным применением 268 тактических ЯБП. Условный ущерб был в 5 раз больше суммарного ущерба от бомбардировок Германии во Второй мировой войне. Уже это звучит ужасающе, но ведь возможны еще более страшные последствия. Даже выборочный удар по объектам атомной энергетики Европы может просто поставить на Старом Свете крест.
Если смотреть объективно, то надо сказать, что европейские страны НАТО должны бы являться наиболее активными и последовательными поборниками полного — даже теоретического — исключения ЯО из любых европейских политических концепций. Но происходят удивительные вещи. Министр обороны США У. Перри и председатель Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) генерал Д. Шаликашвили летом 1995 года обращались к странам, претендующим на вступление в НАТО, с предложением определиться по вопросу о возможном размещении на их территории ЯО. И о такой готовности заявили тогда Чехия, Польша, затем Албания, Венгрия, Болгария и Румыния.
Сегодня это потенциальные площадки для ПРО США. Завтра они могут стать новыми ядерными базами Пентагона.
Надо хотя бы кратко остановиться также на китайском и некоторых других геополитических аспектах проблемы.
В КНР давно созданы и постоянно совершенствуются ракетные комплексы средней дальности с ядерным боевым оснащением. Они изначально располагались так, что большинство из них, в частности в Западном Синьцзяне (северо-запад Китая), центральном Хэйлуцьзяне (северо-восток страны), было явно нацелено на Россию. С территории провинции Шаньси (Центральный Китай) ракеты в принципе могут быть направлены как на Тайвань и Японию, так и на Дальний Восток России. И только база в Нагчу (Тибетский автономный район) однозначно ориентирована против Индии.
Текущую (и особенно перспективную) направленность политики Китая по отношению к РФ вряд ли можно оценивать как взвешенную и лояльную к законным интересам России. При этом военные возможности нашей страны на всем протяжении общей границы с Китаем снижаются, а КНР — возрастают. В этих условиях значение регионального ядерного фактора для РФ становится здесь первостепенным, а в военно-техническом отношении наиболее целесообразными оказываются опять-таки системы ЯО с «континентальными» дальностями.
В целом сказанное справедливо и для «исламской» дуги на периферии Российского геополитического пространства.
…А КОГДА НАДО — НЕТ
В глобальных рамках стабильность и национальные интересы России обеспечивались и обеспечиваются стратегическими ядерными силами. В конечном счете задача СЯС — гарантированное исключение условий, при которых становится необходимым и возможным их реальное применение. Иными словами — недопущение развязывания реального глобального конфликта.
Однако сейчас как в Европе, так и на геополитической периферии юго-востока и востока России формируется несколько зон гипотетических военных угроз. Зримые контуры обретают и гипотетические политические конфликты европейского характера, затрагивающие интересы РФ. При этом она вполне в состоянии решать их политическим путем, но с привлечением такого военно-политического фактора, эффективного с точки зрения сдерживания агрессии и нестабильности, как ЯО регионального сдерживания.
Этот вариант представляется и наиболее целесообразным.
Использование СЯС в качестве средства сдерживания региональных угроз нецелесообразно. В то же время ЯО хорошо зарекомендовало себя как действенный инструмент обеспечения военно-политической стабильности. Последнее обстоятельство особенно важно в условиях нынешней политики НАТО.
Поэтому в дополнение к СЯС России в перспективе необходимы еще и РЯС — региональные ядерные силы, имеющие на вооружении ЯОРС и являющиеся «континентальным» аналогом стратегических ядерных сил.
При этом в военно-техническом отношении ЯОРС останется преемником тактического ядерного оружия. Однако в военно-политическом, доктринальном отношении ему следует стать новым элементом в оборонной структуре России, не имеющим предшественников. Другими словами, если раньше ТЯО нередко рассматривалось как возможное «оружие поля боя», то ЯОРС должно иметь функции исключительно регионального сдерживания гипотетического силового давления и посягательств на национальные интересы России.
Региональному ядерному оружию надлежит быть системным аналогом стратегического ЯО лишь с одной разницей: если стратегическое ЯО призвано обеспечивать глобальную военно-стратегическую стабильность на межконтинентальном уровне, то ЯОРС способно иметь то же функциональное значение на более низком — локальном, региональном, континентальном — уровне. Именно такой подход оправдан для России.
Говоря о региональном сдерживании, иногда возлагают надежды — как на некую неядерную альтернативу — на высокоточное оружие (ВТО). Автору представляются совершенно несостоятельными (как в военно-политическом, так и в военно-техническом отношении) попытки ряда отечественных экспертов преувеличить роль неядерного ВТО в ущерб определяющей сдерживающей роли ЯО. В данном случае можно говорить о некритическом восприятии американских идей в части ВТО.
Действительно, для Соединенных Штатов ВТО в структуре их стратегических сил и в рамках ориентации Вашингтона на глобальное силовое давление выглядит достаточно логично. ВТО — это прежде всего «полицейское» оружие и оружие победы в различных региональных конфликтах, которые сопутствуют глобальной политике Белого дома и обусловлены прежде всего экономическим и сырьевым империализмом США.
ВТО (особенно в сочетании с ЯО малой мощности) может стать для Вашингтона также эффективным дополнительным средством демонстрации силы и даже превентивного агрессивного удара как по России, так и по неядерным государствам. Сдерживающие же качества этого оружия — тем более ВТО России — минимальны, и оно для нашей страны никак и ни в каких обстоятельствах не может быть альтернативой ЯОРС.
Нынешняя ситуация выглядит парадоксально и трагикомично. К началу 70-х годов для СССР реальных военных угроз фактически не существовало, поскольку их исключал прежде всего достигнутый ядерный паритет. Кроме того, и обычные советские Вооруженные Силы были наиболее мощной военной группировкой человечества. И вот в это время разрабатывается мобильный ракетный комплекс средней дальности на колесном ходу «Пионер» с твердотопливной ракетой с РГЧ ИН, обладающей дальностью полета 5000 километров. В техническом отношении это была отличная машина, но ее появление тогда не очень-то было обусловлено необходимостью и сыграло скорее деструктивную роль.
Первые полки, оснащенные этими комплексами, дислоцировались в Белоруссии и были нацелены на Европу. Позже появились позиционные районы «азиатской» (точнее — китайской) ориентации под Барнаулом, Иркутском и Канском. Количество «Пионеров» росло быстрыми темпами, и к 1987 году на боевом дежурстве находилось 650 ракет (РГЧ которых содержали в сумме 1950 боевых блоков). Примерно две трети их предназначалось для нанесения ударов по объектам в Европе, а треть — в Азии и США.
А ведь у Советского Союза был еще и комплекс «Ока» (тоже прекрасный в техническом отношении и тоже тогда бессмысленный в отношении системном). И это при могучих РВСН и обычных Вооруженных Силах.
Названные комплексы потом были уничтожены по Договору РСМД. Если бы развитие ситуации в Европе, Азии пошло по тому пути, который декларировался в преамбуле этого документа, то отказ России от ракет средней дальности был бы оправдан и логичен.
Но ведь в действительности все получилось с точностью до наоборот. По всему геополитическому периметру Российской Федерации формируются реальные серьезные военные угрозы на фоне катастрофического ослабления обычных Вооруженных Сил, крупномасштабных сокращений ядерных вооружений и деградации РВСН.
Вот когда для обеспечения их эффективной нейтрализации понадобились бы ракетные дивизии с «Пионерами». Нелишними были бы все они. Однако о возврате к «Пионерам» практически не говорят. Робкие, невнятные и редкие полуофициальные высказывания, за которыми не следует продолжения. И полное отсутствие практических шагов — как политических, так и военно-технических. То есть когда в «Пионерах» не было особой нужды, их количество исчислялось сотнями. А тогда, когда они стали для России необходимыми, о них даже не вспоминают как о возможном разумном решении проблемы.
Слабость и непоследовательность Москвы в ядерной сфере чревата непредсказуемыми (или напротив — слишком предсказуемыми) последствиями не только для РФ. Соблазн силовых решений в перспективе может овладеть слишком многими державами. Поэтому сомнений быть не может — региональное ЯО России необходимо. Одновременно оно необходимо и как фактор международной значимости, нейтрализующий возникающую нестабильность и заполняющий тот военно-политический вакуум, который образовался после краха обычных мощных Вооруженных Сил СССР.