В «Большой политике» у Киселева Ющенко рассказал все…
А как поживает нынче наш президент Виктор Ющенко? — поинтересовался Евгений Киселев. Давненько он не заглядывал на «Интер», чуть ли не год. Вот и настал час повидаться и поболтать о том, о сем. А то долетают отрывочные сведения…
А то долетают отрывочные сведения: то он в Германии, то в «Арсенале», то на съезд партии наведается, то с женой в кино — толком и не поймешь.
Прием в кабинете больницы будущего
Виктор Андреевич явился в студию без галстуха, с привычной миной озабоченности судьбой страны и планеты. Любопытство ведущего он удовлетворил без труда: проводил реорганизацию партии, занимался созданием Института стратегических инноваций, «Арсеналом» и «Больницей будущего», в которой будут бесплатно лечить бедняков.
Ющенко без разгона принялся чихвостить продажных журналистов: и в связи с поклепами в отношении больницы, и насчет отражения политических событий. Политику президент продолжает ненавидеть, но долг все же требует уделять ей внимание.
Говоря о своих заслугах, Ющенко упомянул детей и внуков, а также славные должности, которые он занимал. Главное, к чему он стремился, — это превратить украинцев из населения в нацию. Тяжело же побороть то, что насаждалось 300 лет! А его единственный инструмент — это убеждение.
Сергей Рахманин поблагодарил Ющенко за заботу о покойных и напомнил, что он при этом напрочь забыл про живых — ни черта не сделал за пять лет для все той же «Больницы будущего». Гостю не понравилась тональность вопроса «монополиста пера» (насчет продажности журналистики см. выше), а что до больницы, то бедный президент годы выбивал под нее землю у правительства, и ни один журналюга не подставил ему свое плечо и не пожертвовал копеечку.
Поскольку Ющенко утверждал, что «Балога — это он», возник логичный вопрос: как ему живется в правительстве Януковича? Тогда речь шла о конкретном действии, заметил гость, после чего он перестал быть Балогой. При этом Ющенко предложил задавать более «кучные» вопросы, а не размениваться на Балог. С Януковичем же у него редко возникает единомыслие.
Сейчас у Ющенко нет ручного прокурора, и за ним не стоит ни один журналист, но его бросают на грузинскую амбразуру (заявление Коновалюка в продаже оружия). К власти пришли популисты, лишенные патриотических чувств, а в оппозиции — феодальная раздробленность. На Майдан люди пошли из-за рыночных лавок, но не почухались после харьковских соглашений и сдачи Севастополя.
Где будет Ющенко в 2015 году? Не волнуйтесь — поинтересуйтесь, где вы будете через два месяца! — вновь сцепился гость с журналистами: вот будет вольное слово — будет и вольная Украина
Почему пять лет налоговый кодекс не принимали? Да сам Ющенко три бумаги сочинил, но… руки не дошли. Сейчас же первым делом надо заниматься консолидацией нации, соборностью, а уж потом и с Россией посотрудничать себе на благо. Только не пропихивать русский язык, даже на региональном уровне.
На вопрос о том, почему вся эта соборность обернулась пятью процентами поддержки на выборах, Ющенко ответил прямо: меня это не колышет. Нация — древняя, держава — немолодая, если есть нация, то будет держава.
В целом разговор получился порядком дефективным. Казалось, Виктор Андреевич уже забил себе историческое место между Вацлавом Гавелом и королем Хуаном Карлосом, вот только журналисты кровушку пьют, достали так, что ни в сказке сказать, ни пером описать…
Меры против комплекса европейской неполноценности
От проблем высокого ранга перешли к более реальным и низменным — к паспортам. Неужели нам грозит безвизовый режим? На ковер были призваны Андрей Гончарук и Борис Тарасюк.
Первый доложил, что движение на запад не прекращается, но не визами едиными жив украинец, поскольку у 60 процентов все равно не денег на поездки в Европу.
Тарасюк напомнил, что без консенсуса мы туда не проникнем, а безвизовый режим до 90 дней должен быть доступен любому гражданину. За два года все можем это дело обтяпать, хотя пессимисты приводят другой срок — 3-5 лет. Впрочем, нынешней власти не стоит бить в литавры: ее успех зиждется на делах еще пятилетней давности.
Анке Фельдгузен с улыбкой очаровательной людоедки на чистом украинском заверила, что Германия ничего не имеет против украинцев и штампует им визы без очередей. Но работать гостям заказано — только туристов встречают хлебом-солью.
Леонид Кожара отметил, что безвизовый режим может обернуться сроком «когда рак на горе свистнет». Но мы способны приблизить этот час, если будем чесаться в нужную сторону.
Замминистра Павел Климкин предложил не пугаться термина «дорожная карта»: дело делается, и мы в Европу ползем. Петр Порошенко признался без обиняков: он за правду и справедливость, — и напомнил: сам он был таким эффективным министром, что месяц его правления мог сойти за год. Что же до безвизового режима для украинцев, то тут не все так просто: сперва Европа должна признать законодательные изменения, а уж потом проверить, как все обстоит на самом деле, в том числе и со свободой слова в стране.
Порошенко заметил, что украинцы являются чуть ли не самыми законопослушными среди нелегальных иммигрантов, которых насчитывается 4,5 млн. Кроме того, мы же европейцы! Зачем же от нас воротить нос?
Вот шведы не хотели выдавать рабочие визы сборщикам ягод — их ввозили как туристов, заметил Кожара. Однако сейчас мы пытаемся восстановить справедливость и статус-кво с Португалией и Испанией.
Олег Рыбачук решил поиграть в Нострадамуса и поинтересовался, почему же документ, касающийся европеизации Украины, не опубликован. А нашей власти полезно помнить о свободах, иначе ни о каких Европах и мечтать не придется.
Мнение об интеграции в Европу решили испросить у Евгения Гришковца — благо, проживает он в Калининградской области. Он поприветствовал отмену виз для украинцев — теперь они станут чувствовать себя полноценными. Калининградцам жепроще: у них и море под боком, и визы им дают без задержки. А легче будут давать визы — реже станут и ездить: чего тужиться, когда и так пустят.
Тур вальса на костях
Заключительной темой стал Голодомор. Киселев предложил с уважением отнестись к памяти жертв и не усердствовать в погрызании друг друга. За круглый стол был приглашен черниговский хлопец Гришковец, который поведал, что и нынче на его родине далеко от ажура.
Кого же все-таки уничтожали — крестьян или украинцев? — задал вопрос ведущий. Историк Людмила Гриневич предложила уяснить, что Голодомор — это чистой воды геноцид, по Рафаилу Лемкину, разработчику концепции. Остальные приличные ученые придерживаются того же мнения. Этноцида, конечно, не было, но геноцид украинской нации — налицо. Документов — валом.
Покажите хоть один, недовольно потребовал Вадим Колесниченко и показал советский сборник документов: он что, фальшивый? Тенденциозно подобранный, пояснила Гриневич. Политолог Юрий Рубан посоветовал ей, как профессиональному историку, не тягаться с профессиональными политиками — заклюют. Вопрос в том, существовала до Украина до 91-года или она — результат каприза Горбачева. Но даже Медведев жаждет модернизации, а это подразумевает и пересмотр истории. Голодомор — это спланированное Сталиным преступление.
Ваш спектакль на костях, продолжавшийся пять лет, должен быть завершен, воскликнул Колесниченко: среди жертв были и русские, и алкоголики. Крик поднялся такой, что казалось, вот-вот пойдут врукопашную. Гришковец даже зажмурил глаза, а Киселев вскочил на ноги: может, хватит?!
Коммунист Василий Киселев попросил почтить память погибших минутой молчания (Игорь Мирошниченко возмутился, что молчали лишь с десяток секунд) и поинтересовался, кто возьмет ответственность за сокращение населения Украины на 6 млн. Ющенко пять лет танцевал на костях погибших, а Медведев одним махом возложил венок. Хватит кидаться друг на друга.
Нами правят наследники коммунистических злодеев, воскликнул Мирошниченко, вот они и раскулачивают предпринимателей. Когда он назвал коммунистического Киселева «негодным наследником», тот заметил, что за это бьют морду.
Валерий Солдатенко нежным голосом попытался повторить то, что он давеча докладывал у Шустера: целенаправленно украинцев не уничтожали…
Киселев пообещал, что на следующую программу возьмет маузер, чтобы палить в воздух, и в оставшиеся секунды дал слово Гришковцу. Тот заметил, что уже очумел от выслушанного. Не может быть такой риторики в академической науке, но легче жить с ощущением внешнего врага. Все родственники Гришковца — что саратовские, что черниговские — погибли в сталинских лагерях, а тут ему предлагают разложить их по разным полкам. Гневаешься, значит, ты не прав — был приговор гостя.