Вырвать «зубы дракона»
По недавнему опросу ВЦИОМ, каждый десятый россиянин готов принять участие в акции протеста, подобной той, которая 11 декабря переросла
в массовые беспорядки на Манежной площади в Москве. 18% респондентов одобряют действия футбольных фанатов, устроивших погром (в Москве и Петербурге участникам акции сочувствуют 37% опрошенных).
Друг
й опрос — Центра Юрия Левады — таков: 75% опрошенных считают, что случившееся связано с безнаказанностью нарушителей порядка, имеющих связи и деньги. 67% считают, что причины — в «вызывающем и агрессивном поведении самих приезжих». В Москве 31% опрошенных заявили, что испытывают к приезжим из южных республик раздражение, 27% — неприязнь… Страшные цифры, показывающие решительное неблагополучие в государстве. И не только в сфере межнациональных отношений.
Предсказуемая реакция
Как известно, после убийства 6 декабря на Кронштадтском бульваре фаната «Спартака» Егора Свиридова, в котором подозревается дагестанец Аслан Черкесов, из милиции отпустили четырех его земляков — возможных соучастников. На следующий день около тысячи футбольных фанатов вышли на акцию протеста и на 30 минут перекрыли Ленинградский проспект. 11 декабря беспорядки вспыхнули на Манежной площади, где несколько тысяч фанатов скандировали «Россия для русских», избивая всех встреченных «лиц кавказской национальности», при этом среди погромщиков были весьма активны лидеры радикальных националистов.
Описанный случай не первый в минувшем году: летом в Москве в драке с приезжими из Чечни был убит другой спартаковский фанат — Юрий Волков. Его предполагаемые убийцы ждут суда, однако два из трех участников нападения были отпущены под подписку о невыезде и лишь потом задержаны (что очень похоже на ситуацию со Свиридовым). После чего в Москве также прошли акции протеста — правда, не такие массовые, как в декабре, и в меньшей степени окрашенные в националистические тона.
Реакция властей на события на Манежной площади оказалась легко предсказуемой. Общие слова о необходимости жить дружно в многонациональной стране быстро сменились заявлениями о возможном ужесточении правил регистрации в крупных городах и усилении ответственности за проведение несанкционированных публичных акций.
Что касается реакции общества, то оно разделилось на две части.
Одна, явно меньшая, забила тревогу, считая происшедшее очевидной демонстрацией роста фашистской угрозы в современной России. А другая, большая, часть начала оправдывать тех, кто вышел на Манежную, уверяя, что «кавказцы ведут себя вызывающе» и «не хотят жить по нашим обычаям».
И вот уже протодиакон Андрей Кураев заявляет: нельзя считать фашистами тех, кто вышел на Манежную, потому что у них «был более чем серьезный повод для декларации своего протеста». И, говоря о несовместимости русской и кавказской культур, успокаивает общественность: дескать, протестанты «на Манежной никаких дел не наделали, разве что елку опрокинули». Заметим: погромщики, «декларируя свой протест», избивали «кавказцев» и фотографировались на фоне своих жертв, вскидывая руки в нацистском приветствии. Неужели и в этом Кураев видит лишь мелкие шалости?
Ему вторит вождь нацболов Эдуард Лимонов, требующий не применять термин «погромы» к событиям на Манежной площади и звавший «манежных» активистов на свою акцию 31 декабря в защиту свободы собраний.
Наконец, из лагеря, считающегося либеральным, вместо решительного осуждения погромщиков звучат совсем иные слова. Один из сопредседателей создающейся «партии народной свободы» Владимир Милов призывает противопоставить фашизму либерал-национализм и заявляет: «Никогда националистические лозунги не были бы столь популярными, не будь под ними реальной проблемы». Напомню: в свое время в Германии большинство, поддержавшее фашистские лозунги, считало «реальной проблемой» наличие евреев, которые якобы во всем виноваты, — после чего нацисты стали решать эту «проблему» при помощи газовых камер и лагерей смерти…
Виноваты «мигранты»?
Да, многие аспекты поведения приезжих (и не только с Северного Кавказа) кажутся многим из давних обитателей Москвы, Петербурга и других городов, мягко говоря, неприятными. Да, многие сыны «маленьких, но гордых республик» не всегда отличаются уважением к окружающим, любят демонстрировать свою крутизну и атрибуты «красивой жизни».
Но, во-первых, они не мигранты, а российские граждане, имеющие право — по Конституции — свободно выбрать себе место жительства.
А во-вторых, разве только они так себя ведут?
Разве вполне себе славянского происхождения чиновники или олигархи (а также их дети) ведут себя иначе?
Разве не уверены москвичи, петербуржцы и жители других городов, что случись что — и представители «элиты», которой все позволено и у которой «все есть», обязательно уйдут от ответственности?
Разве не стали притчей во языцех такие случаи, как история с сыном одного из российских министров, сбившим насмерть старушку с характерной фамилией Беридзе, но так и не признанным виновным?
А история гибели Ольги Александриной и Веры Сидельниковой в столкновении с «Мерседесом» вице-президента «ЛУКОЙЛа» Анатолия Баркова? И ведь как-то не припомнить массовых акций протеста против того, что в конце концов погибшие и были объявлены виновными в собственной гибели…
Поставим мысленный эксперимент: Егор Свиридов был убит в драке с сыном крупного столичного чиновника или топ-менеджера одной из госкомпаний. А освобождать соучастников убийства приехали бы машины не с дагестанскими номерами (как это было в реальности), а с госномерами московской мэрии, после чего задержанных благополучно отпустили бы. Какой величины толпа вышла бы на Манежную площадь после этого? И как «мягко» бы этих протестантов встретила московская милиция, если бы они начали скандировать «антиправительственные» и вдобавок предельно оскорбительные лозунги?
«События на Манежной площади — проявление социального протеста, — повторяют эксперты, политики и журналисты. — Выросло поколение детей тех, кто превращен новой элитой в беззастенчиво попираемое и бесправное «быдло». Они росли на фоне «реформ», которые разрушили жизнь их родителей, видя Версаль в виде Рублево-Успенского шоссе для одних и жизнь ниже порога бедности для множества других. Они понимают, что у них нет перспектив, и растут с единственным желанием — отомстить!».
Это правда. Страшная правда. Но не вся. Потому что социальное расслоение — результат политики властей, а социальный протест (основания для которого имеет большинство населения страны, не попавшее в «элиту» или ее обслугу) не канализируется ни одной из существующих оппозиционных партий, находя лишь националистический выход. Почему? Не потому ли, что этот протест искусно направляется именно и только в это русло?
Не потому ли, что ксенофобия распространяется в обществе практически безнаказанно? Не потому ли, что власть объявляет экстремистами политическую оппозицию и гражданских активистов, но заигрывает с националистами, спуская на тормозах множество случаев их преступлений? Не потому ли, что не припомнить, чтобы представители власти приходили на «Марши против ненависти», которые проходят в Петербурге седьмой год подряд в память об ученом-антифашисте Николае Гиренко, убитом нацистами?
Рецепт не нов
Что делать — известно: не мы первые сталкиваемся с такими проблемами.
С одной стороны, надо заботиться о снижении уровня социального расслоения. Чтобы заработали социальные лифты и стали проходимыми социальные барьеры. Чтобы происхождение «из низов» не закрывало путь к качественному образованию и получению престижной работы. Чтобы циничная роскошь жизни «элиты» не сочеталась с унизительной бедностью многих людей. И так далее.
А с другой стороны, надо каленым железом выжигать фашизм и национализм, любую пропаганду национального превосходства или национальной ущербности, любые призывы к разжиганию межнациональной вражды и ненависти. Только тогда, когда наказание за это станет неотвратимым, будут вырваны «зубы дракона», из которых всегда вырастают ядовитые всходы.
Между прочим, одним из требований погромщиков на Манежной площади была отмена 282-й статьи УК РФ, карающей за разжигание межнациональной вражды. О чем нелишне знать некоторым либералам, призывающим отменить эту статью, поскольку по ней преследуют оппозицию (как будто ее не могут преследовать и по другим статьям!). И заявляющим, что за такие призывы нельзя наказывать, поскольку это, мол, «свобода слова» (а наказывать можно лишь тогда, когда фашисты кого-то уже избили или убили).
К сожалению, за фашистским словом всегда следует дело — это убедительно показано опытом фашизма, который мы когда-то победили.
Неужели мы допустим, чтобы он набрал силу в нашей стране?