Нургалиев: в отрыве от народа невозможно решить ни одну проблему
Мы продолжаем публиковать интервью министра внутренних дел РФ Рашида Нургалиева спецкору «Интерфакса» Вячеславу Терехову. В этой части речь пойдет о некоторых важных различиях между законом о милиции, принятом в 1992 году, и законом о полиции, которому предстоит второе чтение в Госдуме.
Старый закон не выдержал проверку временем?
— Я хорошо помню, как в 1992 г. при принятии закона о милиции нам объясняли, что милицию как структуру надо децентрализовать. Цель той реформы состояла в разделе финансирования на федеральный, региональный и местный уровни. Федеральный канал предназначался для финансирования борьбы с тяжкими и особо тяжкими преступлениями. Все остальные структуры внутренних дел относились к разряду милиции общественной безопасности. Не прошло и 20 лет, как все возвращается «на круги своя» — к одноканальному финансированию. Значит ли это, что закон 1992 г. не выдержал проверку временем?
— Не могу согласиться с тем, что старый закон не выдержал проверку временем и был принят лишь для того, чтобы продемонстрировать отказ от советской системы. Просто сама наша страна за эти годы изменилась, изменилась к лучшему. И в этом весомую роль, по крайней мере, в борьбе с тяжкими преступлениями, сыграл закон 1992 года. Мы вынуждены были тогда пойти на концентрацию средств для борьбы с разгулом преступности. Не надо забывать и тот факт, что после развала Советского Союза мы потеряли плеяду профессиональных работников на всех уровнях. Понадобилось открывать — и причем срочно — ускоренные курсы подготовки кадров для работы в органах внутренних дел. И такие курсы, как летчики говорят «взлет — посадка», были созданы. К сожалению, отбора кадров для работы в нашей системе, как это проводилось раньше и как это будет теперь, тогда в начале 90-х гг. не проводилось. Не было ни тестирования, ни психофизиологического исследования. Возможно, отсюда и проистекают те проблемы, с которыми мы сегодня серьезно сталкиваемся — хамство, грубость, непрофессионализм. Но тогда надо было срочно заполнять вакансии.
— А почему сейчас нельзя продолжать многоканальное финансирование?
— Теперь нам необходимо объединить усилия, потому что криминальная милиция, которая получала финансирование из федеральных каналов, занималась расследованием только тяжких и особо тяжких преступлений. Для этого создавались вместе со следственным комитетом оперативно-следственные группы. У них была возможность применить весь набор розыскных мероприятий, в том числе и людские, и технические возможности. Но существуют и преступления, которые относятся к категории малой и средней тяжести. Эти преступления попадали в тот разряд, по которым ведется не следствие, а дознание. То есть эти правонарушения относятся к компетенции милиции общественной безопасности. А в ее распоряжении нет всех тех возможностей, которые обязательно используются при расследовании тяжких преступлений.
— Получается, что в милиции вообще не занимались такими делами?
— Не совсем так. При поступлении заявления, например, о хулиганстве или даже о мелкой домашней краже участковый должен ознакомиться с местом, где произошла кража или хулиганские действия, составить протокол, зафиксировать ущерб и опросить, как положено, всех. Но розыск-то на этом не должен заканчиваться. Скажем, у пенсионера или у малоимущего гражданина пропала куртка стоимостью 6 тыс. руб. Для кого-то это слишком незначительные деньги, а для кого-то ущерб серьезный. И пострадавший ждет и требует: найдите вора. Хорошо, если по горячим следам участковый уполномоченный, зная свой район и «своих подопечных», может быстро обнаружить пропажу. А если нет? В его распоряжении нет тех возможностей, которыми обладают работники внутренних дел, относящиеся к криминальной милиции. Поэтому президент России Дмитрий Медведев, говоря о необходимости реформы органов внутренних дел, подчеркнул, что одна из ее главных целей — обеспечить всем гражданам равные права на безопасность и защиту. Значит, если мы сегодня говорим, что для раскрытия тяжких и особо тяжких преступлений мы должны использовать все возможности, то точно такие же необходимо использовать и для борьбы с другими противоправными действиями. Вот почему люди, пострадавшие от, условно говоря, мелких преступлений, предъявляют нам претензии. И справедливые претензии, так как они не чувствуют нашей деятельности, не чувствуют, что их права одинаково защищаются.
И еще один фактор в пользу реформы. Его можно даже назвать предупреждающим. Если кто-то совершил один раз кражу, и ему это сошло с рук, он пойдет и второй, и третий. А за мелкой кражей недалек путь и до более серьезного преступления.
— И все это теперь входит в задачу одного участкового уполномоченного? Это как в фильме «Белое солнце пустыни»: одна жена и стирает, и готовит, и детей воспитывает, и любовью занимается. Многовато!
— Согласно новой реформы, помимо участкового за его кварталом должен быть закреплен и оперуполномоченный. И не только он. На этом участке должен работать и профессионал по делам несовершеннолетних, который знал бы всех своих «пациентов». И патрульно-постовая служба должна контролировать этот район, если речь идет о том районе, где такая служба есть. И потому работникам внутренних дел небезразлично, какое преступление совершено. Они все подтягиваются и общими усилиями работают над его раскрытием.
— Тогда будете просить расширения кадров?
— Нет, не нужно расширения. Будем работать тем же составом. Уверен, что тогда и обычные граждане будут лучше знать своего участкового уполномоченного, помогать ему и реально ощущать работу органов внутренних дел.
Хочу обратить ваше внимание также и на то, что закон о полиции предусматривает регулярный отчет участковых уполномоченных и руководителей местных и региональных структур перед своим населением. И вот представьте, если в квартале, в населенном пункте, в городе, в регионе есть значительное число нераскрытых краж или просто хулиганы хозяйничают и к ним не принимают никаких мер, то каково будет отношение к нашим работникам? А, соответственно, и мы будем знать возможности такого сотрудника. Все это показывает, что новый закон служит не только борьбе с преступностью, но и увеличивает открытость действий органов внутренних дел.
— А как насчет того, чтобы положить какое-либо заявление гражданина под сукно и сделать вид, что его забыли или его не было?
— Наша задача заключается и в том, чтобы все материалы, которые есть, не лежали, как вы говорите, под сукном, чтобы участковый не боялся зарегистрировать чье-либо заявление, а в отчетности не будет хватать одной «палочки». Мы называем такую систему «палочной». Она была нужна нам, когда в 90-х гг. был провал в кадровой работе, когда приходили малопрофессиональные люди. Для них и хронометрировалось рабочее время. Ему писали, что входит в его рабочий день: рассмотреть столько-то заявлений, составить столько-то протоколов и так далее. Это был алгоритм его действий. Соответственно и отчетность составлялась по этим заданиям. Но такая статистика не показывала продуктивность серьезной работы. По статистике этот милиционер, может, все и отработал, а коэффициента полезных действий нет никакого. Соответственно и результатов нет. От этих понятий мы сегодня уходим. Именно для того, чтобы определить результативность своей работы, наши сотрудники и должны выступать перед своими гражданами: и на собрании жителей, и на общественном совете, и в законодательном собрании, и в парламенте. Полезно было бы также, чтобы руководители региональных и местных управлений выступали по своему телевидению. А чего бояться-то? Это наша работа. И в отрыве от народа невозможно понять и решить ни одну проблему.
— А как повлияет реформа на зарплату работников внутренних дел?
— Очень даже ощутимо. К сожалению, у нас в стране еще не все регионы одинаково сильны и обеспечены. И это не может не отражаться и на тех сотрудниках, которые работают на муниципальном уровне. Эту проблему и будет решать переход к системе одноканального финансирования.
Возможно, в перспективе, когда регионы станут более достаточными, когда социально-экономические вопросы будут решаться на более высоком материальном уровне, тогда, как отмечал в своей речи президент РФ Д.Медведев, мы, может быть, и передадим вновь какие-то полномочия регионам. Сейчас же реформа нужна для того, чтобы было единое федеральное финансирование, чтобы подходы были едиными к работникам внутренних дел, чтобы требования к ним, к их профессионализму были одинаковыми. То есть чтобы полиция была единая и централизованная.
P.S. Следующий раздел интервью, который мы будем публиковать 9 января, посвящается проблеме работы системы службы внутренней безопасности.