Беларусь и Европа. Попытки давить на пытки

Не желая прогибаться под изменчивый европейский мир двойных стандартов, Беларусь во главе со своим лидером продолжает уверенно отстаивать на международной арене собственное мнение относительно беспорядков, учиненных оппозиционными силами 19 декабря у Дома Правительства.

В свою очередь, евросилы всеми правдами и неправдами пытаются насадить на вилы западной демократии позицию официального Минска по поводу того, что дебоширы «Площади» обязаны ответить по Закону. Заручившись поддержкой «сильных» мира сего, санкционеры наметили курс по уводу накаляющихся противоречий из плоскости правовой, в – политическую. Предвыборные потуги шантажистского задемократизирования мозгов населению Синеокой не увенчались успехом, а средства «на благое дело», увы, потрачены. Заказчик наведения «справедливости» требует реванша, а посему не мудрено, что в лучших традициях подмены понятий, засквозили попытки давления на непокоренную страну-партизанку, якобы применяющую пытки к неким политзаключенным.

Неугомонные санкционеры

В Страсбурге, на сессии Европарламента, состоявшейся 10 марта, была принята резолюция, осуждающая применение пыток в отношении задержанных по делу 19 декабря 2010 года. Осуждая неуважение белорусскими властями фундаментальных прав на свободу собраний и мнений резолюция призывает к немедленному и безусловному освобождению всех задержанных по политическим мотивам.

Документ решительно осуждает применение пыток в отношении заключенных как форму жестокого обращения, запрещенного международным законодательством и абсолютно неприемлемого для европейской страны и ближайшего соседа ЕС. Резолюция осуждает приговоры, вынесенные молодежным активистам оппозиции за участие в акции протеста 19 декабря, как «скандальное и серьезное нарушение их политических и гражданских прав и скандальное нарушение международных конвенций, участником которых является Беларусь».

Резолюция особо выделяет дела Алеся Михалевича, бывшего кандидата в президенты, арестованного после акции протеста, последовавшей за выборами, и якобы освобожденного лишь после подписания обещания сотрудничать с КГБ, а также Натальи Радиной, редактора оппозиционного сайта Хартия-97, которая была арестована за организацию и участие в массовых протестах после выборов. До окончания следствия, они были отпущены под подписку о невыезде.

«Алесь Михалевич, один из семи кандидатов в президенты, задержанных в день выборов, был освобожден при условии, что будет сотрудничать с КГБ. Политик отказался от этого обязательства и на свой страх и риск выступил с публичным заявлением, в котором рассказал о тяжелых условиях и различных методах физических и психических пыток, применяемых спецслужбами в отношении заключенных.… «, — говорится в резолюции.

Довольно странно, что ни один из политических сокамерников Михалевича не подтвердил применения к ним подобных или других пыток.

Экс-кандидат в президенты Виталий Рымашевский сообщил, что меры воздействия, описанные в заявлении Михалевича, по отношению к нему не применялись. Еще один фигурант уголовного дела о массовых беспорядках Сергей Возняк заявил на пресс-конференции 28 февраля, что меры физического воздействия к нему в СИЗО КГБ также не применялись. «Однако тут важный вопрос, что такое пытки. Меня никто не бил…», — отметил Возняк. Возможно, что неженка-оппозиционер подобным образом жалуется на недемократичность тюремных порядков, а то и просто выторговывает у своих грантодателей местечко потеплее.

14 марта, отпущенный под подписку о невыезде, экс-кандидат в президенты на выборах-2010 Алексей Михалевич сообщил в своем блоге, что находится «не в зоне досягаемости белорусского КГБ». Полный текст сообщения, датированного 14 марта, звучит так (орфография автора сохранена): «Мяне выклікаюць для правядзення следчых дзеянняў у КДБ. Я маю абгрунтаваныя падставы меркаваць, што з будынка КДБ ужо не выйду. Таму мяне ў КДБ не будзе. Зараз я знаходжуся ў надзейным месцы, не ў зоне дасягаймасці беларускага КДБ. Збіраюся працягваць працу над спыненнем катаванняў і вызваленнем усіх, хто незаконна ўтрымліваецца па паліт матывах». Стоило ли сомневаться, что Михалевич попросит именно политубежища у своих хозяев и продолжит травить свои байки под их дудку.

А тем временем, евродепутаты остаются непоколебимыми в своих требованиях. Искусно оперируя суровым понятием «политзаключенный» они даже не удосужились выяснить, имеются ли вообще такие в Беларуси. Пора уже наконец осознать, что преследуют белорусских оппозиционеров вовсе не за их политические амбиции, а за учиненные ими беспорядки, противоречащие законодательству Беларуси.

Наблюдая остервенение, с которым Европарламент призывая белорусские власти пересмотреть закон о массовых мероприятиях и привести его в соответствие с международной конвенцией о гражданских и политических правах, Беларуси видимо придется узаконить на своей территории несанкционированные дебоши и погромы. Смех да и только: пусть вначале перечитают свои же документы и попробуют потом упрекать белорусов в недемократичности.

Нагоняя тумана по поводу созданной в стране некой «атмосферы страха, репрессий и преследования гражданского общества и СМИ», которая выражается в проведении обысков в редакциях и квартирах журналистов и общественных организаций, исключениями из вузов и увольнениями с работы, диктуются требования к властям создать условия для свободного выражения мнений и свободы СМИ в Беларуси. Сложно оспорить факт того, что допросы и другие следственные действия не менее распространены в самих странах с «процветающей демократией».

Европарламент полагает, что Совет ЕС должен рассмотреть возможность введения точечных экономических санкций в отношении государственных белорусских предприятий. С этого-то и надо было начинать, видимо пришло время избавляться от конкурентов, выходящих на рынок Европы, с доступной и не уступающей по качеству продукцией.

К вопросу пыток

Возвращаясь к вопросу пыток, хотелось бы напомнить, какие нормы по этому поводу существуют в США и Великобритании. Сайт WikiLeaks лишний раз подтверждает, что пытки в Абу-Грейб и Гуантанамо – не новость и не случайность, а проявления прочно утвердившейся и отлаженной системы.

В новых коллекциях служебных записок и докладов озвучивается воля США причинить боль пленным и стойкая убежденность, что убийство гражданских лиц 11 сентября 2001 года было уникальным в истории.

В январе 2002 года ведущий адвокат Белого дома Альберто Гонсалес, обратился к Бушу с заявлением, что ранее не было войн, в которых бы «бессмысленно» убивали гражданское население, или где бы требовалось «быстро добыть информацию» от заключенных. Женевская конвенция, утверждал Гонсалес, является эксцентричным пережитком: «На мой взгляд, эта новая парадигма делает устаревшими строгие женевские ограничения на допрос вражеских заключенных».

В октябре 2002 начальник бригад следователей в Гуантанамо лейтенант-полковник Джералд Файфер просил разрешить ему причинять больше страданий находящимся в его ведении заключенным. Пытки, аналогичные тем, которые он просит разрешить, стали известны во время скандала в Абу-Грейб.

Докладная Файфера свидетельствует о наличии в США школы пыток. Когда записка Файфера дошла до Дональда Рамсфельда, который работает, стоя за кафедрой в своем кабинете, он начертал на одной из докладных: «Я стою по 8-10 часов в день. Почему стояние ограничено четырьмя часами?» Рамсфельд в 2003 одобрил политику допросов, «несколько разбавляющую версию Файфера» и включающую применение крайних температур, заключение в одиночных камерах, лишение заключенных всего имущества, кроме тюремной одежды, оглушающую музыку и сковывание короткими цепями. Освобожденные заключенные, ни одному из которых так и не было предъявлено обвинение, рассказывают о применении к ним физических и психологических пыток.

В докладной Джея Байби (Jay Bybee), в то время помощника генерального прокурора, приводятся подробные различия между «пыткой», которые гражданам США запрещено применять к иностранцам, и «жестоким, бесчеловечным и унижающим обращением», которое не запрещено. «Равносильная пытке физическая боль должна быть аналогичной интенсивности боли, сопровождающей серьезные физические травмы, такие как потеря органов, расстройство функций организма или даже смерть», — пишет Байби, — «Причинение боли или страданий как таковых, физических или ментальных, недостаточно, чтобы быть приравненным к пытке». Далее Байби приходит к заключению, что если в процессе допроса следователь совершит акт пытки, он не подлежит за это криминальной ответственности.

Американский закон, ставящий вне закона применение пыток к иностранцам за границей, был принят в 1990-х на последней стадии ратификации Вашингтоном Конвенции ООН против пыток (CAT). Администрации Рейгана и старшего Буша приняли поправку к этому закону, которая исключает наказание сотрудников ЦРУ и подобных организаций за жестокое обращение с пленными, исключая только самые крайние случаи.

Одна страна, требовала еще более узкого определения пытки, а именно Великобритания. Администрация Рейгана основывала свой довод о том, что слово «пытка» значит лишь «крайние, умышленные и необычно жестокие действия» на судебном прецеденте в Европе, к которому имела отношения и Великобритания. Это было связано с жестоким обращением с заключенными в Северной Ирландии.

Еще в июне 1951 года Великобритания, США и Канада начали переговоры о психологической войне. Тогда сэр Генри Тизард, ведущий исследователь министерства обороны, встретился в Монреале с канадскими учеными и ведущим исследователем ЦРУ Сирилом Хэскинсом. Среди канадцев были Доналд Хебб из университета Макгилл, который был занят средствами для исследований «сенсорной депривации» — блокирования зрения, слуха и осязания для воздействия на личность и индивидуальность человека. На ранних фотографиях видны добровольцы в защитных очках и с заткнутыми ушами, жутко напоминающие заключенных, доставляемых в Гуантанамо.

Видимо испуганное способностью коммунистов в Корее, Китае и Советском Союзе «обращать» захваченных жителей запада, ЦРУ решилось финансировать программу сенсорной депривации. После шести лет разрушительных экспериментов с наркотиками, электричеством, магнитными записями сообщений и содержанием в изоляции над часто случайными гражданами, возглавляющий программу Юэн Кэмерон (Ewen Cameron) упростил свою технику и «заложил научную основу для двухуровневого метода психологических пыток ЦРУ».

К 1957 году Великобритания организовала в графстве Сассекс «исследовательское подразделение разведки». К 1962 Специальная воздушная служба (SAS) и отряды десантников проходили здесь подготовку по поведению в плену. В апреле 1971 года в условиях большой секретности здесь был проведен курс по сенсорной депривации для членов Ольстерских военно-полицейских формирований. Ранним утром 9 августа того года британская армия начала свою массовую программу интернирования, арестов и тюремного заключения без обвинения суда сотен подозреваемых членов ИРА.

Показания одного из заключенных, попавших под эту программу, Джима Аулда (Jim Auld), ныне директора организации по защите прав человека в Северной Ирландии, свидетельствуют о связи между канадскими экспериментами 1950-х и практикой в Афганистане-Гуантанамо-Ираке 21 века. На него надели капюшон, раздели, затолкали в защитную обшивку котла, надели наручники за спиной и посадили в вертолет. Потом его выбросили и заставили бежать по заросшему травой полю, пока он не ударился о бетонный столб и не упал без сознания. В сознание он пришел, когда его тащили по деревянному полу. Далее следовали другие изощренные пытки и избиения. В перерывах его спрашивали о его контактах в ИРА. Если он начинал говорить, капюшон снимали и оставляли в комнате, где велся допрос. Он научился говорить часами. Альтернативой были пытки, например, стояние у стены. Однажды Аулд простоял у стены семь дней и семь ночей. Он засыпал, а солдат, дежуривший рядом, наступал ему на ноги. Когда Джим вышел из тюрьмы, у него не было ногтей на ногах. До сегодняшнего дня Аулду не предъявили никакого обвинения.

Психика людей, подобно ему подвергшихся испытаниям в программе «пяти методов» сенсорной депривации, изуродована. «Месяцы спустя, услышав звук вертолета, я начинал трястись, покрывался потом и забивался в угол», — рассказывает Аулд. Он считает, что был использован как морская свинка в приемах, которые американцы используют сейчас при тайной поддержке Великобритании.

Когда это дело рассматривалось в Европейском суде по правам человека в 1977 году, суд постановил, что хотя Великобритания нарушила статью 3 Европейской конвенции по правам человека и обязана была заплатить этим людям компенсацию, выяснилось, что в действительности их не «пытали». Пять методов: стояние у стены, надевание капюшона, шум, лишение сна и скудное питание, согласно заключению суда, были равносильны «бесчеловечному и унижающему обращению», но не пытке.

Именно это разграничение, сделанное 30 лет назад Европейским судом, было умело использовано Белым домом в качестве прецедента, когда он заявил, что правительство США может причинять боль и страдания любому иностранцу, которого оно заподозрит в чем-либо ему неугодном.

Решение Европейского суда цитировал не только Байби, но и Дайэн Бивер, военный адвокат США в Гуантанамо, когда она письменно заявила, что имитация утопления заключенного не является пыткой.

В 1977 году правительство Великобритании торжественно заявляло перед Европейской комиссией по правам человека, что никогда больше не будет использовать «пять методов». Однако освобожденные британские узники Гуантанамо показали, что британские солдаты и офицеры разведки, допрашивали их, используя надевание капюшонов, шум и лишение сна, а также избиения и сковывание короткой цепью.

Но наибольшую озабоченность вызывает принятая американцами практика выдачи непокорных узников в Иорданию, Марокко, а особенно в Египет, где заключенных бьют, топят и пытают электрошоком. Желаемым результатом является получение ответов на вопросы, подготовленные американской разведкой, и внесение их в базу данных, которая — без тени иронии — называется «Гармония».

Конечно, сами сотрудники ЦРУ не присоединяют электроды к гениталиям и не бьют резиновыми дубинками по пяткам, но, когда узника пытают где-нибудь в Саудовской Аравии, они находятся неподалеку, чтобы, как выражался директор ЦРУ Джордж Тенет, «узнать результаты допроса».

В 2004 г передовики мировой демократии всерьез задумались над тем, чтобы узаконить пытки. Поводом послужил досадный «прокол» с фотографиями из иракской тюрьмы Абу-Грейб, где американские военные пытали пленных иракцев. Причем не только костоломы из спецслужб, но и американские правоведы после событий 11 сентября 2001 г. всерьез поговаривают о придании пыткам законного статуса. Похоже, что в центре дискуссии находится не этика и даже не правомерность, а целесообразность применения пыток. До недавних пор военнослужащих США учили, что пытки неэффективны, поскольку страх перед болью зачастую вынуждает допрашиваемого сказать то, что от него хотят услышать, даже если это не соответствует действительности. Но теперь, похоже такие доводы никого не смущают. Бывший военный следователь Майк Риц, преподающий методику допросов и способы сопротивления пыткам, дает однозначный ответ: «пытки работают. Но только в случаях, когда допрашивающий правильно задает вопросы. Я имею в виду: он не должен «наводить» допрашиваемого на ответ, который хочет услышать». В общем, если пойманный террорист не говорит, где он заложил бомбу, то… сам виноват. Ведь если его вовремя не «расколоть», то могут пострадать тысячи людей! – так рассуждают сторонники пыток в США. И не беда, что бомбы может и не быть вовсе (эх, опять разведка ошиблась!), и пойманный несчастный «исламист» может оказаться вовсе не террористом. Все равно никогда не помешает «опытать» (как говорили при Иване Грозном) десяток-другой арабов, чтобы убедиться, что жизни остальных граждан ничто не угрожает.

Выходит, если вас взяли по подозрению в причастности к пресловутой Аль-Кайеде, то будьте готовы на законных основаниях терпеть боль, быть лишенными сна, выстаивать «марафонские» допросы, — в общем, все как в старые недобрые времена. Что же касается формально-юридической стороны этой проблемы, то, по мнению американских военных юристов, Женевские конвенции о правилах обращения с военнопленными и соответствующие национальные законы «открыты для интерпретации». Итак, гуманизм и уважение человеческой личности не вписываются в нынешнюю «политкорректную» концепцию демократии.

Комментарии, что называется, излишни.