Война в Персидском Заливе, 20 лет спустя
Двадцать лет назад в этом месяце Саддам Хусейн, тогдашний единоличный правитель Ирака, вторгся в Кувейт. В результате произошёл первый после окончания холодной войны крупный международный кризис, тот, что менее чем за год привёл к освобождению Кувейта и восстановлению его правительства. Это было достигнуто ценой лишь скромных человеческих и экономических потерь для чрезвычайно многонациональной коалиции, собранной президентом Джорджем Бушем старшим.
С того времени Соединённые Штаты с разными целями применяли военную силу множество раз. Сегодня США работают над выходом из второго конфликта в Ираке, пытаются понять, как продвинуться в Афганистане, и рассматривают применение силы против Ирана. Так что естественно встаёт вопрос: чему нас может научить первая иракская война, та, что в значительной степени считается военным и дипломатическим успехом?
Один важный урок можно извлечь из логического обоснования войны. Одно дело — влиять на поведение государства за пределами своих границ, и совсем другое — изменить то, что имеет место внутри территории другой страны. Война в Персидском заливе 1990-1991 годов имела целью отбить вооружённую агрессию Ирака — то, что никак не совместимо с уважением к суверенитету, самому главному правилу, регулирующему отношения между государствами в сегодняшнем мире. Когда иракские вооружённые силы были изгнаны из Кувейта в 1991 году, США не пошли на Багдад, чтобы сменить иракское правительство — как и не остались в Кувейте навязывать там свою демократию.
Войны 2001 года против Афганистана и 2003 года против Ирака были заметно другими. Обе интервенции стремились устранить правительства и обе достигли своей цели. Я утверждаю, что усилия против Афганистана были оправданными (убрать правительство Талибана, которое помогло осуществить атаки 11 сентября), а устранение Саддама Хусейна — нет.
Но, независимо от чьей-либо позиции по этим вопросам, бесспорно, что замена правительства на что-то лучшее и долговечное — это иная и более амбициозная цель, чем изменение поведения какого-либо правительства. Удачная смена режима требует длительного привлечения военной силы, гражданских экспертов по построению современного общества, а также денег и внимания — и даже тогда нет никаких гарантий, что результаты оправдают вложения.
Ещё один урок из первой иракской войны (так же, как и из второй) предполагает определённый предел того, чего можно ожидать от экономических санкций. Санкции сами по себе, даже поддержанные Советом Безопасности ООН и подкреплённые военной силой, не смогли убедить Саддама Хусейна уйти из Кувейта, контроль над которым был главным призом для него. Так же, как не смогли они инициировать и смену правительства в Багдаде. Действительно, со временем их способность приносить результаты ослабевает.
Третий урок касается международной поддержки. Участие многих правительств не только распределяет затраты на военные действия, но и придаёт законность всему предприятию. Многосторонняя поддержка может помочь поддержать одобрение внутри страны, или, по крайней мере, в США и других странах, включая и ту, где происходят военные действия.
Так чему же учат нас эти уроки? Как нам продвинуться вперёд в Ираке, Афганистане и Иране?
В случае с Ираком, президент Барак Обама повторил своё обещание закончить все военные операции США к концу августа и вывести все американские вооружённые силы к концу следующего года. Но, судя по неспособности иракских политиков сформировать новое правительство спустя месяцы после национальных выборов, по их провалу в обеспечении услуг первой необходимости и, прежде всего, по продолжающемуся смертельному насилию, национальное строительство в Ираке далеко до завершения. Администрация Обамы, может быть, хотела бы пересмотреть своё обязательство уйти и, вместо этого, вести переговоры о новом соглашении (которое бы позволило около 20 000 американских солдат оставаться в Ираке ещё на годы вперёд), если и когда появится новое дееспособное иракское правительство.
В Афганистане эти уроки вращаются вокруг природы того, к чему мы стремимся. История говорит, что Америке следует дважды подумать прежде, чем продолжать свои усилия по переделыванию афганского общества или его правительства. Вместо этого, для США было бы мудрее ограничиться более узкой антитеррористической миссией, вроде той, что выполняется в Сомали и Йемене (и, до определённой степени, в Пакистане).
В случае с Ираном, первая иракская война учит нас, что экономических санкций, вероятно, будет недостаточно для того, чтобы убедить Стражей исламской революции (которые всё более доминируют в стране) принять поддающиеся контролю ограничения по своей ядерной программе. Санкции могут, однако, убедить некоторых других влиятельных избирателей в Иране, а именно духовенство, предпринимателей на базаре и политических консерваторов, перестать поддерживать президента Махмуда Ахмадинежада и его опору — Стражей исламской революции.
Но если нет, то вопрос, применять ли военную силу, чтобы замедлить разработку Ираном ядерного оружия, выйдет на передний план. Лишь очень немногие правительства поддержат это решение. Никто не может предсказать или предположить, чего достигла бы ограниченная атака на иранские ядерные установки, чего бы она стоила и к чему бы привела. Но бездействуя, по сути — принимая иранскую ядерную мощь, мы рискуем привести к жизни ещё более опасное и, возможно, более дорогостоящее будущее. В результате, именно в отношении Ирана, даже более чем в отношении Ирака или Афганистана, уроки войны в Персидском заливе, вероятно, будут рассмотрены и, в конечном счёте, применены.
Ричард Н. Хаас — бывший директор отдела политического планирования в Госдепартаменте США и президент Совета по международным отношениям. Автор книги «Война по необходимости, война по выбору: воспоминания о двух иракских войнах».