Миф Ялты-II: «перезагрузка» обречена
Несмотря на улучшение за последние два года отношений между США и Россией, в обеих странах широко распространено мнение о том, что «перезагрузка» обречена.
По словам скептиков, между Россией и Соединенными Штатами существуют фундаментальные и неумолимые противоречия по целому ряду вопросов, в частности, в их подходах к соседним с Россией странам.
Такая точка зрения основана на ошибочных и устаревших посылках и представлениях. Если внимательнее взглянуть на факты, история получается совершенно другая.
Скептики «перезагрузки» в двух странах имеют мало общего между собой — и они первыми скажут вам об этом. Но как это ни парадоксально, они едины в своем ревностном убеждении, что единственный способ избежать конфронтации между Россией и США в постсоветском регионе — это заключить «грандиозную сделку» типа ялтинских соглашений с разграничением сфер ответственности и обязательством не вмешиваться в сферы друг друга.
Российские скептики говорят, что перезагрузка бессмысленна, пока не будет заключена такая сделка. Их американские коллеги, зная о том, что весь «мейнстрим» внешнеполитического истэблишмента США напрочь отвергает саму идею сфер влияния, утверждают, что если администрация Обамы не разрушит основополагающие принципы внешней политики Соединенных Штатов, возврат к соперничеству с Москвой это лишь вопрос времени.
Обе стороны игнорируют тот факт, что сегодняшние «грандиозные сделки» между великими державами по разграничению «сфер влияния» невозможны.
Во-первых, в отличие от Ялты, где Сталин, Рузвельт и Черчилль перекраивали Европу, и Россия, и Соединенные Штаты сегодня являются участниками многочисленных международных соглашений, от Устава ООН до Заключительного акта Хельсинкского совещания, которые гарантируют всем государствам право самим делать свой выбор в области внешней политики. Здесь особо актуальна и применима Парижская хартия для новой Европы от 1990 года, все стороны которой взяли на себя обязательство «добиваться нового качества в своих отношениях в области безопасности, полностью уважая при этом свободу выбора друг друга в данном отношении».
Во-вторых, даже если бы одна из сторон попыталась навязывать решения государству из этого региона вопреки воле его граждан, ей бы это вряд ли удалось. Это особенно верно в странах, где американо-российское соперничество кажется особенно острым, например, на Украине. Каковы бы ни были намерения Москвы и Вашингтона, ни победитель в прошлогодней президентской гонке, ни его главный соперник во время избирательной кампании не выдвигали идею о членстве Украины в НАТО, потому что это могло означать провал их кампании (проведенные накануне выборов опросы показали, что лишь 19% украинцев выступают за вступление в НАТО).
Но даже если бы грандиозная сделка между Москвой и Вашингтоном была возможна, она сейчас не нужна. Исторически сферы влияния очерчивали между непримиримыми противниками – например, между Соединенными Штатами и Советским Союзом во времена холодной войны. Сегодня разногласия между Москвой и Вашингтоном по поводу постсоветского пространства объясняются в основном неверными представлениями друг о друге, а не фундаментальными расхождениями интересов.
Призраки времен холодной войны, продолжающие преследовать руководство в обеих столицах, несут основную долю вины за это. Многие в Москве убеждены в том, что Вашингтон склонен поддерживать «антироссийских» политиков, дабы ограничить влияние России. Кое-кто даже утверждает, что шансы того или иного политического деятеля на поддержку со стороны США зависят от той активности, с которой он/она подрывают российские интересы. Иными словами, если Вашингтон думает, что он просто поддерживает свободно избранных лидеров, то Москва видит в этом тайную политику сдерживания.
Для Вашингтона даже обсуждение вопросов данного региона с Москвой это обреченное дело, не говоря уже о совместных действиях там. В значительной мере это вызвано тем, что в воображении незамедлительно возникает призрак Ялты: стойкое ощущение ответственности многих американцев за договоренности, по сути дела, дававшие карт-бланш Советскому Союзу, который мог создавать в Центральной и Восточной Европе репрессивные режимы по своему образу и подобию. И хотя Москва больше не претендует на роль авангарда мировой революции и факелоносца идеологической экспансии, эти фантомы былых посягательств на небольшие государства региона продолжают преследовать многих в США.
Но если мы отставим в сторону исторический опыт и пламенную риторику, то сразу станет ясно, что обе страны ведут бой с тенью, то есть, с воображаемыми противниками.
До триумфа политических преобразований в России пока еще весьма далеко, но сегодня уже нет основополагающих причин для разделения Европы. Тем не менее, Вашингтон зачастую исходит в своих действиях из того, что сотрудничество с Москвой потребует навязывания решений российским соседям вопреки их желанию.
Недавние трагические события в Белоруссии показывают, что причиной тому служит оппозиция. До переизбрания президента Александра Лукашенко, которое было отмечено акциями жестокого насилия в отношении мирных манифестантов, Соединенные Штаты (вместе с Евросоюзом) предлагали Минску стимулы для проведения свободных и честных выборов. Тем временем, Москва делала тревожные для Лукашенко заявления, грозя не признать результаты голосования, поскольку после кувырков и кульбитов белорусского руководителя в отношении предложений об экономической интеграции с Россией и прочих его выкрутасов терпение Кремля лопнуло.
Но ни Брюссель, ни Вашингтон не предприняли никаких попыток напрямую поговорить с Москвой о ситуации в Белоруссии, не говоря уже о координации усилий. У Кремля, похоже, возникли подозрения, что Белоруссию у него отнимут, и он в последний момент сделал неожиданный разворот, поддержав Лукашенко за несколько дней до голосования. В результате не выиграл никто, за исключением самого Лукашенко.
Сохранение такого устаревшего отношения обеих сторон к постсоветскому региону создает непосредственную угрозу «перезагрузке». Но заключение нового ялтинского соглашения это тоже не выход из существующей проблемы. Реальность заключается в том, что сегодня между Москвой и Вашингтоном не существует неразрешимых конфликтов, для преодоления которых необходима «грандиозная сделка». Мнимые сферы влияния, заставляющие политиков в обеих столицах биться в припадках, это сегодня не более чем фигура речи.