Арабские революции: о чём знали наши спецслужбы
Текущие кризисы придают особое звучание признаниям Бернара Бажоле (Bernard Bajolet), государственного координатора французских служб разведки.
Что толку с того, что журналисты, которые так любят всех поучать, набрасываются на Мишель Альо-Мари (Michèle Alliot-Marie) и Франсуа Фийона (François Fillon). Нашему министру иностранных дел, безусловно, не хватило прозорливости, когда она принимала решение о том, чтобы провести семейные рождественские и новогодние каникулы в Тунисе, в то время как уже на протяжении 10 дней начали потихоньку назревать протесты против режима Бен Али («Это была не самая лучшая идея», — сказал Николя Саркози 10 февраля). Такой промашки можно было бы избежать, если бы министр располагала более обширной информацией. Но информации не хватало, как ей, так и нашему послу в Тунисе, а также всему французскому правительству.
В других странах реакцию на эти арабские революции тоже нельзя назвать блестящей. Это наглядно доказывают отставание от событий и медлительность Вашингтона, Лондона и Берлина. «В политике не всегда все складывается по оси абсцисс и ординат», — признался наш президент 10 февраля. В случае с Францией можно лучше понять, почему так получилось, если внимательно рассмотреть те факты, о которых Бернар Бажоле доложил 26 января комитету Национальной ассамблеи по обороне.
61-летний Бажоле, на долю которого часто выпадают непростые миссии — он был послом в Ираке и Алжире, а совсем недавно назначен послом в Афганистан, редко появляется на публике. В этот раз на протяжении 105 минут он рассказывал о своей работе на посту государственного координатора служб разведки, на который он заступил в июле 2008 года. В отношении арабских революций он был весьма немногословен. По существу, Баньоле признал, что наша дипломатия их просмотрела, так же, как и наши спецслужбы. Франции явно не хватало информации о ситуации в Тунисе. «Будем откровенны, — признался Баньоле: ни наше посольство, ни спецслужбы, ни исследовательские центры — никто не предвидел тунисскую революцию». Роль же США до конца не ясна: «У меня нет никакой информации, позволяющий утверждать, что именно американцы подтолкнули к такому развитию событий ситуацию в Тунисе, хотя эту гипотезу нельзя исключать, поскольку некоторое количество тунисских офицеров получили образование в США». Лишь одно можно утверждать со всей уверенностью: «Совершенно очевидно, что Бен Али и сам утратил контроль над событиями».
То, как представляли себе ситуацию в Елисейском дворце во многом свидетельствует о том, что знали на самом верху: ничего особенного. «Лично я, — уточняет Баньоле, — только в 18 часов 14 января узнал о том, что он покинул страну и куда он направился, а также о том, где находились члены его семьи. Таким образом, нас информировали в режиме реального времени, и это уже хорошо».
Итак, в Елисейском дворце довольно поздно узнали, что Бен Али собирался совершить посадку на Кипре. Его жена Лейла находилась в Дубае, а одна из дочерей — во Франции, конечная же цель его путешествия была неизвестна. «Впоследствии мы узнали, что он направлялся в Саудовскую Аравию». А десять дней спустя в Египте так же не наблюдалось работы на опережение. И на то были свои причины: «Предвосхитить какую-либо ситуацию можно с помощью прогноза. Увы, прогнозирование на межведомственном уровне не осуществлялось». За неимением специальной структуры, которая бы этим занималась в каждом конкретном случае, Франция располагает весьма ограниченными возможностями работы на опережение.
Говоря о деле заложников в Арлите (Нигер), похищенных 16 сентября, Бернар Баньоле был менее суров: «Я не думаю, что наши спецслужбы выпустили ситуацию из-под контроля. Это случилось не потому, что мы кого-то не предупредили — наши службы прекрасно знали об опасности похищения. Мы располаем очень точной информацией, в соответствии с которой Аль-Каида в исламском Магрибе сейчас пытается вновь организовать похищение западных сотрудников. В том, что касается похищения Антуана де Леокура (Antoine de Léocour) и Венсана Делори (Vincent Delory), нас застал врасплох тот факт, что это произошло в самом центре Ниамеи — это свидетельствует о растущей дерзости тех, кто захватывает заложников». Подводя итоги своей миссии, Бернар Баньоле говорит о том, что ему удалось добиться успеха, если сравнивать нынешнее положение с той ситуацией, которая сложилась к моменту его прихода на этот пост: «Основной прорыв состоит в том, что спецслужбы начали разговаривать друг с другом и работать вместе. И это заслуга не только координатора, но и директоров спецслужб, в частности Генеральной дирекции внешней безопасности (DGSE) и Центральной дирекции внутренней разведки (DCRI)». До сих пор они практически не работали вместе. «Недостаточно хорошо работали, — говорит Баньоле. — Теперь опасности того, что мы что-то упустим из-за того, что спецслужбы не будут делиться друг с другом информацией, практически не существует. Мы достигли равновесия в нашей работе и сейчас представляем собой настоящую команду, координатором которой я и являюсь».
По словам государственного координатора, важно продолжать повышать качество разведданных, которые собираются шестью французскими спецслужбами — уже упомянутыми DGSE и DCRI, а также Дирекцией военной разведки (DRM), Дирекцией защиты и безопасности обороны (DPSD), Государственной дирекцией разведки и таможенных расследований (DNRED) и службой по финансовым преступлениям, а также поддерживать отношения с нашими союзниками. Баньоле с удовлетворением отметил, что отношения с американскими спецслужбами стали более содержательными и уравновешенными. Отношения же с британскими коллегами являются стратегическими взаимообязывающими и взаимодополняющими».
По его мнению, приоритет сейчас — это борьба с терроризмом. Вне зависимости от того, угрожает ли он государственной территории или же нашим интересам за границей. Давление внутри страны растет: «Оно подпитывается, благодаря новому явлению — саморадикализации, которая существует в большинстве европейских стран, а также в США. Для того, чтобы противостоять этому явлению, мы должны диагностировать его на самой ранней стадии. Инцидент, который недавно произошел в Швеции показывает, что опасность терактов, совершенных людьми, приобщившимися к радикальным идеям самостоятельно, вполне реальна».
Такой анализ полностью уничтожает устоявшееся мнение о том, что существует прямая зависимость между плохой интеграцией иммигрантов и террористической угрозой: «В недавнем случае попытки теракта с участием террориста-смертника в Стокгольме, этот террорист был прекрасно интегрирован, — напоминает Баньоле. — То же самое можно сказать и о человеке, который пытался совершить теракт на рейсе Амстердам-Денвер в декабре 2009 года. Таким образом, не существует автоматической связи между неудачной интеграцией и терроризмом».
Корни этого зла лежат гораздо глубже, оно связано с «возрождением прозелитизма» в мусульманском сообществе Франции. Наши спецслужбы пристально следят за этой проблемой. Именно поэтому Бернар Баньоле оставляет своему преемнику следующее послание: «Необходимо заниматься распределением ответственности между DGSE и DCRI, следя за тем, чтобы не ослабить первую, ведь именно с ней сейчас работают иностранные партнеры, и в то же время укреплять вторую».