Польша о скандале в ООН: лиса охраняет курятник
Лиса охраняет курятник, или политика по отношению к наркотикам по-русски.
Представьте себе Рышарда Легутко*, исполняющего обязанности омбудсмена учеников. Или Войцеха Цейровского** в качестве уполномоченного представителя правительства по вопросам гендерного равенства и борьбы с дискриминацией сексуальных меньшинств. Или архиепископа Пэца*** в качестве государственного секретаря Министерства образования по вопросам полового воспитания… Малоприятное изображение, не так ли? Нечто очень похожее произошло в области глобальной политики в отношении наркотиков. Директором Управления ООН по наркотикам и преступности стал Юрий Федотов, дипломат из России — страны, политика которой по вопросам наркотиков является одной большой катастрофой.
Нынешний посол России в Великобритании приступит к исполнению своих обязанностей в конце июля. Проблема заключается не в его квалификации или личных взглядах, а в позиции правительства, которое он будет представлять. Российская Федерация проводит одну из самых ограничительных и жестоких антинаркотических политик в мире — к тому же катастрофически неэффективную. Пойманные мелкие и случайные потребители наркотиков подвергаются строгому уголовному преследованию, а заместительная терапия (например, метадоном или бупренорфином) строго запрещена. Власти сводят на нет все усилия неправительственных организаций и обычных врачей, направленные на снижение вреда, даже на такие основные, как акции обмена шприцев. Всеобщей практикой является заключение наркоманов в тюрьму, где они не имеют доступа к какой-либо терапии.
Последствия этой политики являются более чем трагическими — употребление сильнодействующих наркотиков и число людей, попавших в зависимость, постоянно растут, а вредная привычка почти автоматически означает контакт, в первую очередь, с миром преступности, а позже — с разбойничьей милицией, суровым судом и переполненной тюрьмой. Только один показатель — число ВИЧ-инфицированных в 1997 — 2007 годах возросло, согласно докладу «Института Открытого Общества», с 40 до 940 тысяч человек, то есть на… 2350 процентов. Четыре пятых всех случаев заражения обусловлены многократным использованием наркоманами шприцев.
Жестокие репрессии с применением армии — это, в свою очередь, русский рецепт борьбы с производителями за рубежом — в частности, в Афганистане. Администрация Обамы быстро поняла, что уничтожение урожаев опиума с помощью опрыскивания с боевых самолётов и военные набеги на деревни производителей только восстанавливают население против них. Американцы переключились на преследование торговцев и замещение культур — чтобы местные фермеры имели средства к существованию и не бежали под покровительство талибских главарей, для которых торговля опиумом была основным источником дохода. Борьба против мелких плантаторов, как заявил год назад Ричард Холбрук, «не лишила талибов ни доллара прибыли, а даже помогла им».
Несмотря на это, последовательные русские чиновники, как мантру, повторяют тезис о «прямой связи» между «самой большой угрозой для международной безопасности — терроризмом» и производством и торговлей наркотиками. Рецептом должна быть, конечно, «решительная борьба» против опиумных культур — кровью, железом и гербицидами. Идеология «войны с наркотиками» когда-то приближала русские власти к администрации президента Джорджа Буша и его неоконсервативных ястребов — теперь она сильно отличается от демократов Обамы.
Отношение внутренней политики России по делам наркотиков к правам человека не нуждается в комментариях — однако, следует помнить, что на международной арене власти этой страны не делают даже усилий для минимума «корректного» лицемерия. В 2010 году на одном из заседаний Комиссии ООН по наркотическим средствам делегация России прямо заявила, что «борьба против СПИДа не связана с вопросом о правах человека», вопреки не только предыдущим заявлениям Генеральной Ассамблеи, но и элементарному опыту. В Совете по правам человека русские, в свою очередь, пытались протолкнуть, чтобы в резолюции по вопросам ВИЧ и прав человека появилась формулировка об уважении к «традиционным ценностям», явно клеймящая, среди прочих, геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендерных людей, наркоманов и людей, занимающихся проституцией. За этим консервативным радикализмом скрываются не только измеримые геополитические интересы (желание увеличить своё влияние в Афганистане, попытки войти в роль гаранта международного порядка), но и желание словами скрыть свои собственные бедствия в области антинаркотической политики. Наконец, значение имеет и идеология государства — «война с наркотиками» является ярким элементом борьбы за «диктатуру закона», восточный вариант основного американского направления — «закона и порядка» (law and order).
Опыт работы с представителем России в Международным комитете по контролю над наркотиками не может дать поводов для оптимизма. Покойная уже Татьяна Дмитриева занимала в этом — создававшемся как независимый — Совете явно предвзятую позицию, вполне совпадающую с линией своего правительства. Она «частным образом» подписывалась под вздорными, псевдонаучными статьями в российской медицинской прессе, осуждающими метадон. Таким образом, выбор кандидатуры на пост главы Управления ООН по наркотикам и преступности, организации с бюджетом около 250 миллионов долларов США, дипломата из страны, которая в области борьбы с последствиями производства, оборота и употребления наркотиков, испытала исключительно поражения — вызывает обоснованные сомнения. В частности, отношение русских властей к проблеме СПИДа должно вызывать озабоченность — программы, связанные с профилактикой и лечением ВИЧ, составляют четверть бюджета этой организации. Как констатировал один эксперт из Транснационального института, назначение Юрия Федотова на должность начальника Управления «отзывает его авторитет, по крайней мере, на декаду».
Неправительственные организации, в том числе Венгерский союз гражданских свобод и Международный консорциум по наркополитике, пишут открытые письма и обращения к Генеральному секретарю ООН, был создан специальной блог по этому вопросу. В обращениях они требуют пересмотра решения о назначении российского дипломата. «Мы не хотим российского наркотического царя», — пишут в одном из них. В последние годы — в первую очередь, благодаря работе многих НПО, но и вследствие сдвига влево в Вашингтоне — медленно удаётся обратить глобальную политику в области наркотиков в более цивилизованном направлении. Снижение вреда, а не война с наркотиками, стало завоёвывать всё большую поддержку. Однако рост влияния России в этой области не предвещает ничего хорошего. Лиса, охраняющая курятник, является, однако, рискованной идеей.
Примечания переводчика:
* Pышард Легутко — профессор и политик, в правительстве Ярослава Качиньского недолго занимал пост образования. Говорят, что хотел ограничивать права учеников, но не успел, так как вследствие поражения в выборах правительство Качиньского было отстранено от власти.
** Войцех Цейровский — журналист, телеведущий, путешественник. Известен своей крайней гомофобией.
*** Юлиуш Пэц (Juliusz Paetz) — архиепископ, бывший митрополит Познаньской епархии, в 2002 г. ушёл в отставку в результате скандала, обвинённый в половых сношениях с подчинёнными молодыми священниками и студентами духовной семинарии.