Сурков: Путинский Распутин?
Скоро начнется следующий акт российской истории: Путин и Медведев будут трещать за кулисами в Московском артистическом фойе, поменяются костюмами, и вновь появятся, чтобы играть роли друг друга. Путин, снова, как президент, Медведев как премьер-министр. Это — идеал того, что стало известным как «управляема демократия», и окончательный триумф автора-режиссера шоу, главного идеолога Путина и его серого кардинала, Владислава Суркова, «кремлевского демиурга».
Известный также как «кукловод, который приватизировал российскую политическую систему», Сурков — настоящий гений эры Путина. Поймите его, и Вы поймете не только современную Россию, но и новый тип силовых политиков, породу авторитаризма, намного более тонкого, чем штаммы 20-ого столетия.
Есть что-то херувимское в мягком, гладком лице Суркова, и что-то демоническое в его пристальном взгляде. Он учился на театрального режиссера, затем стал агентом по связям с общественностью; теперь его официальная роль — «заместитель руководителя администрации президента», но его влияние на российскую политику непревзойденно. Он — человек стоящий за концепцией «суверенной демократии», в которой демократические институты сохраняются без каких-либо демократических свобод, человек, который превратил телевидение в пропагандистскую машину поклонения Путину на уровне китча и создал прокремлевские молодежные группы, радостно сравнивающие себя с Гитлерюгендом, избивающие иностранцев и журналистов оппозиции, и жгущие «непатриотические» книги на Красной площади. Но это — только половина истории.
В свободное время Сурков пишет эссе о концептуальном искусстве и тексты для рок-групп. Он страстный поклонник гангста-рэпа: у него на столе есть изображение Тупака, рядом с изображением Путина. И он предполагаемый автор бестселлера, «Околоноля». «Предполагаемый», потому что роман был опубликован (в 2009 г.) под псевдонимом Натан Дубовицкий — жену Суркова зовут Наталья Дубовицкая. Официально Сурков является автором предисловия, где он отрицает, что автор романа, а затем опровергает сам себя: » Автор этого романа — банальный одержимый Гамлетом наемный работник», а позже, «это лучшая книга, которую я когда-либо читал». В интервью он почти признается в том, что он автор, всегда затем уходя от полного признания. Написал он или нет фактически каждое слово романа, он старался изо всех сил уйти от того чтобы его с ним связывали.
Роман — сатира на современную Россию, его герой, Егор, это коррумпированный пиарщик, который рад обслужить каждого, кто будет платить. Бывший издатель авангардной поэзии, теперь он покупает тексты у бедных писателей андерграунда, а затем продает права на них богатым чиновникам и бандитам с художественными амбициями, которые публикуют их под своими именами. Мир связей с общественностью и издателей описан в романе как крайне опасный. Издательства имеют свои собственные банды, члены которой стреляют друг в друга за права на Набокова и Пушкина, и спецслужбы используют их в своих темных целях. Это именно тот сорт книг, который молодежные группы Суркова сжигают на Красной площади.
Родился в провинциальной России, у матери-одиночки, Егор вырастает в литературного неформала, разочаровавшегося в фиктивной идеологии позднего Советского Союза. В 1980 он переезжает в Москву и болтается в периферийных рядах богемы, в 1990-х годах он становится гуру PR. Это биография имеет много общего с прошлым Суркова, сведения о котором были едва известны до статьи в «Новом времени» в начале этого года, которая была очень открытой. Он родился в 1964 году, сын русской матери и отца-чеченца, который ушел, когда Сурков был еще маленьким ребенком. Бывшие одноклассники помнят его как человека, который смеялся над любимцами учителей в Комсомоле, носил вельветовые брюки, длинные волосы, как Pink Floyd, писал стихи, и имел успех у девушек. Он был талантливым — его эссе о литературе читали вслух учителя в учительской: не только он понимал, что он был слишком умен, чтобы верить в социальное и политическое устройство вокруг.
В 1980 и начале 1990-х годов Россия экспериментировал с различными состояниями с головокружительной скоростью: советский застой привел к перестройке, которая привела к развалу Советского Союза, либеральной эйфории, а затем экономической катастрофе. Как во что-либо верить, когда все вокруг вас меняется так быстро? Сурков отказался от возможности сделать университетскую карьеру по металлургии ради театральной режиссуры, применил свои навыки в армии, посещал вечеринки богемы, встревал в регулярные бурные ссоры (он был исключен из театральной школы за драку). Сурков, как говорилось (или якобы говорилось) в одной из американских дипломатических депеш, опубликованных WikiLeaks, всегда считал себя непризнанным гением, но ему потребовалось время, чтобы найти свое занятие.
Он тренировался в клубе боевых искусств с Михаилом Ходорковским, тогда одной из восходящих молодых бизнес-звезд России. Ходорковский нанял его как телохранителя, затем увидел, что лучше использовать его мозги, нежели мышцы, и продвинул его в менеджеры по связям с общественностью. Он стал известен за его способность не только продумывать гениальные PR-кампании, но и манипулировать другими размещая информацию о них в основных СМИ со смесью очарования, агрессии и взяточничества. «Сурков действует как чекист 1920-ых и 1930-ых, — говорит Дмитрий Орешкин, политолог. — Он всегда может разнюхивать Ваше слабое место». Затем последовали ключевые должности в банках и телеканалах. В 1999 он был приглашен в администрацию президента Ельцина. Похжий больше на дизайнера, чем бюрократа, он выделялся из остальных. Он был одним из ключевых политтехнологов продвигавших Путина на пост президента в 2000 году. С тех пор, в то время как многие из его коллег оказались в опале, Суркову удавалось остаться в игре, переделывая себя, чтобы удовлетворять потребности его хозяев. «Слава — пустой сосуд, — говорит Борис Немцов, видный политический деятель оппозиции. — При Ельцине он был демократом, при Путине он — диктатор».
В какой-то момент он начал опасаться, что успех его и погубит: были спекуляции, что у него президентские амбиции — опасные слухи, особенно в политических кругах, и он сразу же сделал так, чтобы просочился факт о его отце-чечнце, который он ранее держал в секрете, чтобы дистанцировать себя от высших должностей, или заявить об этом. Это был его способ сказать: «Я знаю свое место». Один из его бывших начальников описал его как «закрытого человека, со многими демонами. Он никогда не бывает на одном уровне с людьми. Он должен быть либо выше, либо, в случае необходимости, ниже: или босс, или раб».
Наиболее интересные части «Околонуля» начинаются тогда, когда автор уходит от социальной сатиры во внутренний мир своего героя. Егор описывается как «вульгарный Гамлет», который может видеть сквозь поверхностность его возраста, но не может испытывать какие-либо реальные чувства к кому- нибудь или чему-нибудь: «Он видел в себе почти аутизм, имитируя контакт с внешним миром, разговаривая с другими ложными голосами выловить все, что ему нужно от шквала То, что он считал собой, замкнуто было как бы в ореховой скорлупе … Снаружи разгуливали его тени , его куклы. Про себя думал, что устроен наподобие аутиста, развёрнутого почти целиком внутрь, только имитирующего связь с абонентами за границей себя, говорящего с ними подставными голосами, подслушанными у них же, чтобы выудить в окружающей его со всех сторон бушующей Москве книги, еду, одежду, деньги, секс, власть и прочие полезные вещи». Роман отсылает к Гамлету снова и снова — хотя Просперо можно был бы более подходящим — хотя главные действующие лица сравниваются с «Игроками» «подготовленными к исполнению пасторали, трагедии или чего-то среднего между ними». Писатель Эдуард Лимонов описывает Суркова как «превратившего Россию в прекрасный постмодернистский театр, где он экспериментирует со старыми и новыми политическими моделями». В этом что то есть. В современной России, в отличие от старого СССР или современной Северной Кореи, этапы постоянно меняются: страна диктатуры утром, в обед — демократия, олигархия вечером, в то же время, за кулисами, нефтяные компании экспроприированы, журналисты убиты, миллиарды утекли. Сурков в центре шоу, спонсор националистических скинхедов один момент, группы по защите прав человека в другой. Это стратегия власти, основанная на контроле любой оппозиции, который может быть постоянно запутывающим, непрерывно меняющим форму, и который уже нельзя остановить, потому что его нельзя определить.
Это слияние деспотизма и постмодернизма, в котором нет правды, несомненно, отражается в повальном увлечении русской элиты нейро-лингвистическим программированием и Эриксоновским гипнозом: видами подсознательной манипуляции, основывающимися главным образом на запутывании вашего противника, впервые разработанными в США в 1960-х. В Москве существует бесчисленное множество центров НЛП и Эриксоновских тренингов, и каждый амбициозный подражатель носителя власти выбрасывает тысячи долларов, чтобы узнать, как стать следующим мастером-манипулятором. Новый перевод постмодернистских текстов придает философский вес сурковской модели власти. Франсуа Лиотар, французский теоретик постмодернизма, стал переводиться в России только в конце 1990-х годов, ровно в тот момент, когда Сурков вошел в правительство. Автор «Околоноля» любит ссылаться на такие лиотардовские концепции, как сценарии распада великой культурной и фрагментации истины: идеи, которые в России до сих пор звучат свежо. Один блоггер отметил, что «количество ссылок на Деррида в политическом дискурсе растет вне всяких разумных пределов. На недавней конференции депутат Госдумы Иванов цитирует Деррида трижды, а Лакана дважды. Откликаясь на судьбу социализма в начале 20 века Россия приняла модное, якобы освобождающее западное интеллектуальное движение и превратила его в инструмент угнетения.
В советские времена функционер, по крайней мере, номинально симулировал бы веру в Коммунизм; теперь глава одного из главных телеканалов России, Владимир Кулистиков, который имел обыкновение работать на радио Свободная Европа, гордо объявляет, что «может работать с любой властью, с которой мне говорят работать». Пока Вы демонстрируете лояльность, на которую она рассчитывает, Вы свободны сделать что угодно, что Вы любите после работы. Поэтому владелец топ-галереи Москвы консультирует Кремль по вопросам пропаганды в то же самое время, когда в его галерее идет показ антикремлевских работ; самый модный режиссер делает блокбастер, высмеивающий режим Путина, вступая в партию Путина; Сурков пишет роман о коррупции системы и рок-поэзии, осуждая режим Путина — лирика, за которую его арестовали бы его в прежние времена.
В Советской России вы были бы вынуждены отказаться от любого понятия творческой свободы, если вы хотели иметь кусок пирога. В сегодняшней России, если вы талантливы и умны, вы можете иметь и другое. Это делается за счет уникального сочетания примитивных феодальных представлений и скрытой, постмодернистской иронии. Реклама, развешанная по всему центру Москвы в начале этого года, отлично схватила настроение. Задуманная в стиле нацистского плаката, она показывает двоих молодых людей германской наружности напротив славных альпийских гор над лозунгом «Жизнь становится все лучше». Было бы неправильно сказать, что реклама юмористическая, но она и не совсем серьезная. Это и то, и другое. Это говорит о том, что есть общество, в котором мы живем (диктатура), но мы просто играем в нем (мы можем шутить об этом), но играем по серьезному (мы делаем деньги, играя в нем и не хотим, чтобы кто-нибудь поменял эти правила). Несколько месяцев назад была огромная «Путинская вечеринка» в самом гламурном клубе Москвы. Стриптизерши извивалась вокруг столбов, скандируя: «Я хочу тебя, премьер-министр». Это та же логика. Подлизываться к хозяину совершенно естественно, но, поскольку мы все освобожденные люди 21-го века, которые видели фильмы братьев Коэнов, мы совершаем подхалимаж с иронической усмешкой, признавая, что если мы когда-либо будем противоречить вам, мы довольно быстро умрем.
Это мир, созданный Сурковым, мир масок и поз, красочный, но пустой, с небольшим смыслом — власть ради власти и накопление огромного богатства. Страна живет по сценарию амбициозного бывшего театрального режиссера. Победа Суркова кажется тотальной. Но это не так, совсем не так. «Околоноля» — не последний бестселлер, написанный членом политической и экономической элиты страны. В январе его старый друг Ходорковский, находящийся в тюрьме нефтяной магнат ставший видным политическим диссидентом, издал сборник своих эссе и интервью. У Суркова и Ходорковского сложная личная история. Ходорковский, говорят, никогда полностью не доверял Суркову, поэтому, когда молодой PR менеджер попросил стать полноправным партнером в его нефтяной и банковской компании, Ходорковский отказался. Второй выпал из обоймы, и многие утверждают, что их взаимная вражда была фактором в заключении Ходорковского. Теперь две их книги представляют собой интеллектуальные оси разделяющие Россию. Эссе Ходорковского касаются главным образом его мыслей о политическом будущем страны. Он стал социал-демократом во время своего пребывания в тюрьме, и денонсирует хищный капитализм, который позволил ему сделать себе состояние. Его идеи не являются оригинальными, поразительно то, каким является тон книги — спокойным, достойным, умеренным. Ходорковский ни нападает на своих тюремщиков, ни преклоняет перед ними колени, но преклонить колени — это то, что он обязан сделать.
Что касается Кремля, для него идеальный сценарий, которому последовало большинство других олигархов, состоит в том, чтобы Ходорковский сломался, молил о пощаде, подписал фальшивое признание: старая стратегия КГБ. Он отказывается делать что-либо такое, что сделало его фигурой сплочения для либералов. Никто не думает, что он был чище сердцем, чем любой из других миллиардеров 1990-х годов, но его поведение сейчас, в контексте сурковского конформизма, впечатляет. Недавно проведенный суд, который приговорил его к еще шести годам лишения свободы, обвиняет его в хищении нефти у его собственной компании. Кроме того, судья объявила в своем заключительном слове, что два бывших министра, которые свидетельствовали в пользу Ходорковского, на самом деле давали показания против него. Черное превратилось в белое, белое в черное. Очень абсурдным был пункт: Кремль говорил, что он имел полный контроль над реальностью и что все, что он говорил, как это не смешно, было правдой.
После суда над Ходорковским были несколько неожиданных всплесков протеста от ранее лояльных подданных. Сначала гламурная балерина, ранее не замеченная в политической храбрости, вышла из партии, созданной Сурковым, когда ее подпись была включена в официальный документ, осуждавший Ходорковского. Затем пресс-секретарь суда, где был приговорен Ходорковский, со слезами призналась, что судья был вынужден читать заключительное заявление, подготовленное Кремлем. Совсем недавно Михаил Прохоров, самый известный из пока еще находящихся на свободе олигархов, осудил Суркова как «кукловода», после чего Прохоров был лишен членства в президентской комиссии по модернизации. Фотография на обложке сборника его эссе, на которой Ходорковский смотрит из-за тюремной решетки, изменила свое значение. Когда в 2003 году он был арестован, именно этот изображение заявило о превосходстве Путина, в одночасье укротив влиятельных олигархов. «Ты только фотография на обложке Forbes в тюремной камере», говорила картинка, и делом Суркова было убедиться, что изображение было распространено настолько широко, насколько это возможно. Восемь лет спустя, Ходорковский все еще за решеткой, но изображение теперь говорит нечто большее, вроде: «Хотя я за решеткой, вся Россия — тюрьма».
Один из показательных примеров, когда белое называют черным, это то, как контролируемые Сурковым средства массовой информации относятся к либеральным сторонникам Ходорковского, называя их «demoshiza»(сокращение от «демократическая шизофрения»), когда именно сурковская идеология, является, в вульгарном смысле, шизофренической: а сторонники Ходорковского требуют последовательности. Термин «Demoshiza» также служит полезной цели, объединив «демократию» и «психическое заболевание». В России у слова «демократичный» непривлекательный статус: оно в основном используется как нелестный синоним «дешевого» и «низкосортного»: в Макдональдсе «демократичные» цены, система пропуска в какой-нибудь занюханный клуб может быть описана как «демократичная» — то есть они пускают туда любого. Несколько ресторанов гордятся своими «демократичными» особенностями: ими управляют дети бывших советских диссидентов, они являются местами, где городские либеральные художники, кинематографисты, журналисты и другая «demoshiza», курят, пьют, едят и прыгают всю ночь.
Я оказался в одном из них однажды поздно ночью, когда наконец, после месяца телефонных звонков, просьб, шантажу и мольбы, удалось достать билет, чтобы увидеть театральную версию «Околоноля», самой исключительной пьесы, которую когда-либо видел этот очень театральный город. Официальная цена на билеты началась с 500$. Билеты на черном рынке шли за четырехзначные цифры. Окончательная цена? Две бутылки шампанского и возможность для одной из ведущих актрис театра использовать лондонский дом моих родителей без арендной платы. Оказалось, что оплата даже не стоила нормального места. Швейцары впустили меня после того, как огни погасли. Они дали мне подушку и сказали мне сидеть на полу перед передним рядом. Моя голова провела ночь, периодически падая на ароматные бедра невозможно прекрасной модели, отчего ее зверски выглядящий муж казался совершенно недовольным. Аудитория была полна таких типов: твердые, умные мужчины, которые управляют страной и их ошеломляющие женственные спутницы. Вы обычно не увидите их в театре, но они были там, потому что это было нужно: если бы они когда-либо встретились с Сурковым, то они могли бы сказать ему, насколько им понравилась его захватывающая пьеса. Другая половина аудитории была артистическими лидерами города: импресарио, директора, актеры. У них была подобная причина присутствовать: Сурков известен предоставлением грантов театрам и фестивалям. Их не дадут тем, кто не видел пьесу.
«Я никогда бы не пошел на что-то подобное, — сказал мне известный журналист в «демократичном» баре. — Я не хотел бы трогать ничего, чьей частью является Сурков. А это дерьмо Серебренников? Кто бы мог подумать, что он опустится так низко? Это способ подлизаться к Кремлю». Серебренников — режиссер пьесы. Он известен скандальными постановками, и тем, что всегда в темных очках. Многие думают, что его гений. Его сотрудничество с Сурковым — это как если бы Брехт поставил Геббельса. В Москве есть те, кто никогда не простит такое сотрудничество. Но Серебренников нашел лукавый путь через это очень щекотливое положение. Его постановка «Околоноля» преобразовала роман. Его Егор — фаустовский герой, который продал свою душу дьяволу, но теперь хочет получить ее назад. Его солнечная, пустая жизнь, с ее вечеринками, легким сексом и случайными унижениями, это ад на земле. Этот Егор эмоционален и разрушен с ненавистью к самому себе, полная противоположность холодного героя романа. В проходах, которые были включены, актеры Серебренникова говорят прямо в аудитории, обвиняя ее в том, что она чувствует себя непринужденно в мире кумовства, коррупции и насилия. Представители богемы в аудитории неловко смеялись. Сильные мужчины и их спутницы смотрели вперед не мигая, как будто эти провокации не имели к ним никакого отношения. Многие уехали в перерыве. Таким образом великий режиссер осуществил подвиг, полностью достойный Эры Суркова: ублажил своего политического хозяина — Сурков спонсирует фестиваль искусств, которым управляет Серебренников — сохранив свою либеральную целостность. Одна нога в лагере Суркова, другая — Ходорковского. Прекрасная работа.
«Жизнь в России, — сказала мне журналист в демократичном баре, — стала лучше, но оставляет дерьмовое послевкусие». Мы выпили. «Вы заметили, что Сурков никогда, кажется, не становится старше? На лице нет морщин». Мы еще выпили. Мы говорили о навязчивой идее Суркова с Гамлетом. Моя собеседница напомнила интерпретацию пьесы, предложенную профессором литературы, ставшим рок продюсером (очень московская траектория).
«Кто центральная фигура в Гамлете? — просила она. — Кто демиург манипулирующий ситуацией?»
Я сказал, что я не знаю.
«Это Фортинбрас, наследный принц Норвегии, который захватывает Данию в конце. Горацио и гости находятся у него на службе: их миссия заключается в том, чтобы довести Гамлета до края и разжечь конфликт в Эльсиноре. Посмотрите на пьесу снова. Отца Гамлета убил отца Фортинбраса, он имеет все мотивы для мести. Мы знаем, что отец Гамлета был плохим королем, нам говорят об этом и как Горацио, и другие действующие лица в течение года: по сути они оставили все , чтобы уйти от отца Гамлета. Могли бы они быть с Фортинбрасом в Норвегии? В конце пьесы Горацио говорит с Фортинбрасом, как шпион, предоставляющий свой отчет об окончании миссии. Зная, нестабильный характер молодого Гамлета они наняли людей, чтобы спровоцировать его на ряд действий, которые могут смести правителей в Эльсинор. Именно поэтому каждый может увидеть призрака в самом начале. Потом, когда позже его видит только Гамлет, он- галлюцинации. Для москвичей это очевидно. Мы здесь гораздо ближе к миру Шекспира. На карте цивилизации, Москва — с ее политикой плаща и кинжала (дизайнерский плащ, обитый алмазом кинжал), ее отравленными шпионами, баронами-бюрократами и сосланными олигархами, которые планируют революции из-за границы, ее Сесилом-Сурковым, шепчущим в уши власти, ее Рэйли-Ходорковским, заключенный в тюрьму-Башню — нечто рядом с Эльсинором.