Россия: национальный вопрос и национальная политика
Как это ни печально, но в нашей полиэтнической стране о национальном вопросе начинают лихорадочно вспоминать только перед очередными выборами. Одни предпочитают вообще обойти не столько деликатную, сколько кажущуюся им взрывоопасную тему, обильно уснащая речи призывами к толерантности, дружбе народов и межнациональному согласию. Другие, напротив, густо мазать национальными лозунгами свои выступления и программы. Но чем больше политики или общественные деятели касаются темы национальных взаимоотношений, тем чётче выявляется уровень их компетентности, глубины понимания проблемы. И уровень этот нередко удручает и вызывает тревогу.
Но может случиться, что этот поворот конструктивней, чем негласное табу, наложенное на официальное обсуждение национальной проблематики одновременно с упразднением Госкомнаца, которому так и не нашлось места среди многочисленных министерств и ведомств. Ибо замалчивание не способствует ни прояснению ситуации, ни повышению качества принимаемых решений с точки зрения их воздействия на этнополитическую ситуацию. С учётом причин и механизмов, разваливших СССР, это изгнание из официального публичного дискурса и упразднение федерального государственного института, способного, хотя бы, осмыслять, координировать и системно проводить государственную национальную политику выглядит более чем странно.
Проблема же, на мой взгляд, нуждается в публичном обсуждении. Взвешенном, ответственном, конструктивном.
«Мы пскопские»? Одним из побочных следствий глобализации, проявившихся в России, является эрозия национального сознания и самосознания, которые в СССР были отчасти компенсированы – мы все, хотя бы формально, числились советскими. В последней переписи проявились даже такие экзотические «национальности» как «эльфы» или «скифы», что рассматривается обычно в сугубо юмористическом ключе — как курьёз. Но можно увидеть в этой экзотике и тревожный симптом продолжающейся девальвации этнической и национальной самоидентификации, наряду с появлением новых сословных, этнонациональных, территориальных «мы»: «казаки», «сибиряки» и прочие, которые нередко рассматриваются гражданами как более значимая характеристика, нежели их, например, русскость или российскость.
Помнится, в старом советском фильме «Мы из Кронштадта» белогвардейский солдатик, в иностранном обмундировании, взятый в плен, отвечая на вопросы на разных европейских языках, наконец, выдаёт эту ставшую крылатой фразу: «Мы пскопские!». Но в фильме это, скорее местечковая, остаточная, естественная самоидентификация, не доросшая до общенациональной – «мы местные!» А сегодня мы имеем дело с конструированием квазиэтнических искусственных самоопределений, подменяющих общенациональные. Впрочем, это не меняет сути дела, поскольку эти новоделы, как и реанимированные архаизмы также противостоят конструктивному и адекватному современным условиям национальному самоопределению граждан.
Между структурой национального сознания, самоидентификации граждан и различными политическими проектами (например, желаемого государственного устройства), которые им кажутся естественными, нормальными существует довольно тесная корреляция. Одним структурам этнополитической самоидентификации импонирует жёсткий этнократический унитаризм, другие довольствуются автономией и по-разному понимаемым федерализмом, третьи, не особо это афишируя, являются этнократами-сепаратистами. Можно, конечно «не чесать» проблему, но стихийное развитие этнополитического сознания оказывается весьма опасным как для межнациональных взаимоотношений, так и для будущего развития страны. А вызывающих тревогу симптомов такого развития процессов более чем достаточно.
Национальная дискриминация без этнической и индивидуальной дискриминации. Либеральной панацеей от всех национальных проблем ещё недавно представлялась претендующая на универсальность концепция гражданских прав и прав человека, закреплённая и в международных декларациях и конвенциях, и в Конституции РФ. Однако конституционно закреплённое равенство граждан, вне зависимости от национальной, гендерной или конфессиональной принадлежности, является необходимым, но недостаточным условием для реального воплощения этого равенства в жизнь. Если отсутствует чёткая политика развития наций, этносов, регионов в которых эти общности обитают, то права человека могут быть ущемлены и весьма чувствительно просто в силу этнической или национальной принадлежности.
Через одно два поколения, например, быть русским в Латвии или Эстонии (и не только там) будет означать обладание намного меньшими шансами для карьеры, достижения высокого статуса, самореализации. Впрочем, опросы и исследования уже сегодня наглядно демонстрируют у местных русских и русскоязычных более высокий уровень безработицы, более низкий относительно титульных наций уровень образования, более низкие доходы. Это с учётом того, что часть русских бизнесменов, например, могут чувствовать себя вполне успешными и процветающими. Хотя этот разрыв пока ещё скрадывается инерционными процессами, унаследованными от СССР, но инерционный импульс уже ослабевает, что и фиксирует социология и статистика.
Мне возразят, что не стоит приводить в пример режимы с явными элементами этнократий, дискриминационным относительно ставших внезапно негражданами русских. Но я, всё же, рискну утверждать, что дело не только в конкретных режимах. Причудлива логика политиков, шумящих по поводу закрытия русских школ в Латвии и молчаших, когда эти школы закрываются «из экономии» в Российской сельской глубинке. Последствия то одни и те же. Сама неолиберальная парадигма, ориентированная исключительно на права атомизированного человека или гражданина в упор «не видит» проблемы коллективных прав, коллективной, замаскированной, косвенной дискриминации, объявляя их фиктивными, хотя они более чем реальны, пусть даже обыденное сознание их не замечает, не чувствует, не умеет чётко диагностировать и адекватно артикулировать. И стремится любую апелляцию к национальным интересам объявить шовинизмом, национализмом, разжиганием ксенофобии и т.д. и т.п. Хотя кто тут больше «разжигает» можно и поспорить.
Устраивает, например, широко разрекламированную выставку современного искусства, известный галерист с якобы благой целью — борьбы с ксенофобией и русским этнонационализмом. Размалёванные разноцветные «творения» указывают на этническое происхождение известных деятелей русской культуры, науки, их в той или иной степени «инородство». При этом единственное, чего как чёрт ладана избегали творцы выставки, это этнонима «русский». В результате смысл «толерантной» выставки оказался таким, что его легче всего было истолковать таким образом, что в создании русской культуры, науки, воинской славы, государственности участвовали самые разные национальности. Кроме…русских, которых почему-то забыли «художники».
Отдельные правозащитники обрушиваются на лозунг «За русских!», под которым ЛДПР собралась идти на декабрьские выборы, обвиняя ЛДПР в том, что те якобы собрались лоббировать интересы одной национальности…
Защита интересов одной национальности, «пусть даже самой многочисленной в нашем государстве. Это антиконституционно. Это я могу сказать как правозащитник» – заявляет, например, г-жа Алексеева и добавляет, что для отстаивания интересов разных групп есть Совет Федерации. А вот в Госдуме депутаты должны представлять интересы всех национальностей страны . Почему то вспоминается скандал в Думе, когда одна молоденькая симпатичная калмыцкая телеведущая, став депутаткой от правящей тогда партии, устроила скандал Жириновскому, вполне серьёзно «объясняя» ему, что про «русских» говорят только шовинисты, а прогрессивные, толерантные и цивилизованные люди говорят только о «россиянах».
Стоит ли удивляться, что некоторые приближенные к власти «эксперты» объявляют русский народ вообще неспособным к модернизации?
Размер статьи не позволяет досконально проанализировать ситуацию. Но важно хотя бы привлечь внимание к проблеме, констатировать аномальность складывающейся ситуации.
Племенное сознание вместо национального? Как ответная реакция на такие проявления если не русофобии, то национального нигилизма появляется русский этнонационализм — культивирование архаизации национального сознания. Для неолиберальных подходов характерно игнорирование и умаление этничности, которая в академических кругах даже объявлялась антинаучным и реакционным мифом. Этнонационалисты же, и русские и нерусские, уверены, что лучше переборщить с этничностью, что её не бывает слишком много. И те и иные подходы представляются и тупиковыми и далеко не безобидными.
Корни этой эмоциональной почти спонтанной групповой реакции — это деление обыденным сознанием на «своих» и «чужих» по лежащим на поверхности этническим маркерам. В результате некоторые претенденты на роль идеологов т.н. «русского национализма» этого течения договариваются в Интернете до отстаивания тезиса «русский гопник ближе «инородца» инженера, учителя, скрипача»!
Это понятная ответная реакция этнического сознания на идущую денационализацию в адрес русских и этнизацию нерусских национальностей. Но эта реакция низводит нацию на уровень этноса и племени, примитивизирует и архаизирует национальное сознание и самосознание, пытаясь строить эту самоидентификацию сугубо через формальные второстепенные этнические маркеры. Чрезмерная этнизация русского и прочего национального сознания – прямой путь к, извините за корявый неологизм, хутутутсизации России. Я не хочу кровавых этнических и бессмысленных разборок, а иных в сугубо межэтнических конфликтах не бывает. Режут друг друга просто за то, что ты «чужой». Что мы всё чаще можем наблюдать на улицах российских городов и сёл.
Этническое сознание — это более простое, «естественное» «мы», но на нём не достроены этажи рационального осознания национальных интересов, не осознаны неиллюзорные механизмы и задачи национального развития. Этничность — это лишь одна из основ, фундамент для наращивания рационального национального сознания. Их не стоит противопоставлять, но необходимо видеть разницу между фундаментом дома и домом. На фундаменте строят, но в фундаменте не живут. Этническая логика — это логика гопников, и «правильных пацанов», которые борются с иноэтничными гопниками или другой бандой за доминирование «в раёне». Оно даже может быть эффективно как инструмент мобилизации и мотивации во время драк молодёжи, но концептуализировать эту логику, пытаясь возвести в ранг идеологии, обосновывающей государственную национальную политику — это тупик и для русской и всех остальных наций России. «Чтобы согреть Россию, они готовы сжечь ее!» — говорил о некоторых «патриотах» В.О.Ключевский.
Тревожит, что и официальная государственная политика делает то, от чего официально открещивается. Нельзя осуществлять избирательную деэтнизацию политики, нельзя деэтнизировать политику, например, если придавать этническим критериям экономическую значимость. И правой рукой разрушать то, что пытается делать левая рука.
Как это происходит?
Во время переписи 2002 года в республике Алтай 67 239 человек идентифицировали себя как алтайцы. Кроме них, там существуют близкородственные интегрированные, отчасти ассимилированные малочисленные народы: теленгиты, тубалары, кумандинцы, челканцы и т.д. И гражданам стало выгодней попасть в разряд малочисленных народов, согласно федеральному закону о гарантиях прав коренных малочисленных народов, который предусматривает льготы их представителям. И единый алтайский народ разделился на кумандинцев, тубаларов, челканцев, теленгитов и алтайцев, которых по новой переписи модет оказаться намного больше, чем в прошлом. Ибо они получили ряд существенных не только для кризисного времени льгот: и на пенсию выходит народ на пять лет раньше, и при строительстве нового дома выделяется бесплатно немалое количество деловой древесины, и в тайгу они теперь на охоту имеют возможность заходить без опаски, и земельные проблемы разрешаются не так сложно. Получаемая реальная помощь в рамках закона о малочисленных народах может сыграть злую шутку над будущим республики – выражает свою тревогу один из республиканских алтайских политиков . А рядом ведь живут и русские, которых к малым народам никто не причисляет и которые лишены привилегий, которыми обладают их соседи.
Который год ведётся борьба за признание этнографической группы поморов малым народом. Понять их логику тоже можно. Традиционные промыслы, которыми они занимались на протяжении веков стали рыночным бизнесом, и если ряд малых народов получили льготы, то за поморами право на аналогичные льготы до последнего времени не признавалось. Тут не только сменишь самоидентичность, тут и полузабытую «поморскую говорю» заново выучишь, если жизнь заставляет.
Словом быть русским или алтайцем в России стало невыгодно. Во всяком случае, менее выгодно, чем принадлежать к малым народом. Русских не дискриминируют как граждан. Но ведь можно проводить де-факто дискриминирующую общность политику, не дискриминируя граждан по отдельности, не ущемляя их «прав человека», но затрудняя их жизнь в силу простой принадлежности к той или иной нации.
История России знает немало патриотов России с иноэтничными корнями. И они нередко приносили намного большую пользу для развития русской (и не только) нации, чем какой-нибудь записной стопроцентный природный русак. Поскольку они были конструктивно задействованы в процессе национального производства, повышения качества русского национального человеческого потенциала, развития русской нации, будучи сами этнически нерусскими. В этом исторически была сила русской нации. И именно эта национальная связь, а не этническая одинаковость или солидарность являлись важнейшим критерием отношения зрелого национального (не узкоэтнического сознания атомизированной личности) сознания к «своим» или «чужим».
Этого стараются не замечать русские этнонационалисты. Впрочем и этнонационалисты в регионах стараются не отставать, расчёсывая былые и реальные и мнимые обиды. Ровно по тем алгоритмам, которые использовались при развале СССР. Недавно, например, тележурналистка татарского телеканала бросило в лицо пикетирующим в защиту расширения преподавания в школах на русском языке русским родителям: «оккупанты».
Продолжим её логику? А логика та же, что у современных прибалтийских защитников маршей ветеранов ваффен СС. Нацисты ведь не только Прибалтику хотели «освободить» от ига русских «оккупантов». Но и так называемый «Идель-Урал» взять под своё покровительство. Чего уж мелочиться? В этой логике и Гитлер и коллаборационисты — борцы против «оккупантов», а татарский советский поэт Муса Джалиль, например, в этой логике союзник«оккупантов», предавший свой народ. Не случайно пантюркистские ресурсы Интернета, питаемые зарубежными спонсорами, моментально объявили теледуру героиней и «защитницей татарского народа»…Будем ждать, когда татарские тележурналистки предъявят федеральному центру требования компенсации за «оккупацию», как это делают её единомышленники в Литве, Эстонии, Латвии? И мне тревожно за межнациональные отношения, если в стране тележурналисты становятся не просто публичными фигурами, но и претендуют чуть ли не на роль идеологов национальной политики.
В России законом запрещены этнические партии. И курс на деэтнизацию политики и деполитизации этнического развития можно было бы только приветствовать. Если бы кроме чисто формального запрета был принят комплекс мер и проводилась политика, эффективно блокирующая проявление этнократических тенденций в ряде субъектов РФ. А там нередки случаи, когда клановая лояльность и этнические критерии подменяют профессионализм в подборе кадров, а состав органов власти явно не отражает этнического состава населения. В узкой логике этнонационалистов именно этнократия является образцовым национальным государством, хотя это не только не синонимы, но во многом даже и противоположные концепты.
Иллюзии, что на этом пути достаточно чётко размежеваться по своим историческим или вновь создаваемым административным единицам быстро лопаются при столкновении с реальностью. И даже какое-нибудь создание, скажем, абазинского района «по просьбам трудящихся» в республике отнюдь не решает само по себе ни экономических, ни социальных, ни собственно национальных и даже этнических проблем абазин.
Становится тревожно, когда с федерального уровня, утратившую определённость и чёткость государственную национальную политику пытаются всецело перевести на уровень субъектов федерации, включая и те, в которых этнократия и клановость являются, скорее, правилом, нежели исключением.
Реальные угрозы национальному единству. Наиболее часто встречающееся заблуждение у либеральных правозащитников, да и у федеральных политиков — это упорное сведение межнациональных взаимоотношений на межличностный или межэтнический уровень, фокусирование на групповых или индивидуальных резонансных конфликтах, убийствах и т.д. и п. Попытки чёткой артикуляции национальных интересов, механизмов национального единства воспринимаются в штыки.
Но национальное единство – это не просто этническая солидарность с соплеменниками кем бы они ни были. Структура бюджета и его приоритеты, наличие прогрессивной или плоской налоговой шкалы, готовность ввести природную ренту, распределяемую в интересах всех, а не только сырьевых олигархов является более красноречивым индикатором ощущения элитой своей принадлежности к нации, и реального уровня национального единства и разобщённости, нежели все призывы к межнациональной толерантности, запреты упоминать в СМИ национальность преступников или введение нового праздника «Дня национального единства».
Люди, тратящие прибыль с добытой в России собственности на строительство роскошных синагог в Турции, девочек во Франции, яхты в Великобритании вряд ли будут признаны соотечественниками частью нации, как бы не убеждали лидеры и «независимые» СМИ, что «все мы в одной лодке», что «надо крепить межнациональное согласие», что все мы братья-россияне, а теория классовой борьбы является экстремистским учением.
Национальная солидарность – это когда богатые западные земли ФРГ (включая бизнес) идут на многомиллиардные траты для быстрейшей интеграции и выравнивания уровня развития восточных земель. Национальная солидарность — это когда английские принцы не «откашивают» от армии, а идут служить в «горячие точки» после окончания военных училищ. И все это видят.
Важно, что даже в этих условиях и при такой политике удаётся далеко не всё.
Ещё недавно нам просто ставили как пример успешного решения национального вопроса и пример для подражания Европу, «объясняя», что все граждане Франции сиречь французы с равными правами, Великобритании –британцы, поэтому в отличие от неправильной России, деформированной большевиками там цветёт сплошной мультикультурализм и толерантность. Сегодня эти разговоры поутихли. После заявлений ряда европейских лидеров о крахе мультикульутрализма, ужесточении миграционного законодательства, вспышек межэтнических беспорядков. Какие-нибудь толерантнейшие (друг к другу в разноэтничных кантонах) швейцарцы, демократичнейшим путём вводят запрет на дальнейшее расширение прав иноконфессиональной миграции; цивилизованные датчане возводят пограничные и таможенные барьеры против бесконтрольного наплыва чересчур уж далёких по культуре иноплеменников; веками жившие в одном государстве шотландцы голосуют за сепаратистскую партию, и она получает большинство в парламенте Шотландии; Бельгию сотрясают бесчисленные политические кризисы, вытекающие из противоречий валлонской и фламандской общин, Баскония и Каталония требуют расширения прав и т.д. и т.п.
Во всех этих неурядицах тоже виновато сталинское или советское наследие, как любят утверждать доморощенные либералы, «объясняя» причины возникновения национальных проблем России?
Подведу итог, вернувшись к той же мысли, с которой начал. Уровень научного понимания механизмов национального развития в различных эшелонах власти тревожит. Меня нередко охватывают примерно такие же чувства, какие охватывали бы какого-нибудь штурмана, волей судьбы оказавшегося пассажиром «Титаника». Штурмана, знающего, что корабль идёт в крайне опасном районе. Штурмана, видящего, что офицеры корабля игнорируют все риски и возможные опасности и не принимают всех мер, для того чтобы безопасно достичь пункта назначения.
Только вместо «Титаник» на корабле надпись «Россия».