Как изменился за 10 лет список наших союзников и врагов
Мир стремительно меняется. Геополитические установки и принципы, казавшиеся прочными еще десятилетие назад, сегодня разрушены. Сферы интересов разных стран приобретают глобальный масштаб. Создаются новые блоки и союзы. Вспыхивают военные конфликты и революции. Как все это отразилось на международном положении России? Что может противопоставить страна внешнеполитическим угрозам?
«Свободная пресса» открыла серию публикаций, посвященную ответам на эти вопросы. Начали мы с военной тематики и геополитики. Сегодня на повестке дня – друзья и враги России. Как изменился список тех и других за 10 лет, на кого может сегодня опереться наша страна, размышляют наши эксперты.
Дружеский расклад СНГ
Бывшие республики СССР, ставшие в 1991-м независимыми государствами, до сих пор воспринимаются российским имперским сознанием как «свои». Иначе и быть не может: большинство людей, населяющих постсоветское пространство, говорят по-русски и воспитаны на русской культуре. Можно ли записать их в друзей, рассуждает заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
«СП»: – Владимир Леонидович, давайте начнем с Украины. Наши отношения можно назвать дружескими?
– Наши отношения за последнее десятилетие трансформировались, в целом, в лучшую сторону. Все-таки во времена президента Леонида Кучмы были иллюзии, что он «наш», да? На деле, Кучма говорил о многополярности украинских интересов, публично заявлял, что Украина – не Россия, и так далее. Во времена Виктора Ющенко отношения были хуже всего. Ющенко исходил не из прагматизма, а из идеологии, и отношения с Россией строил исходя из того, что чем дальше от России, тем лучше.
Сейчас на Украине к власти пришла прагматичная команда. Да, работать с ней будет непросто, потому что никакая она не пророссийская. Команда Януковича – проукраинская: там, где интересы совпадают, она готова сотрудничать, где противоречат – спорить.
«СП»: – Но мы вроде бы пытаемся давить на Украину, ведем «газовые» войны…
– Юлию Тимошенко осудили за «газовый» договор 2009 года. Так вот, именно выполнение условий этого договора полностью отметает возможность давления на Украину со стороны России. Цена газа в договоре рыночная, газ, который поставляется на Украину и тот, что прокачивается через ее территорию в Европу – полностью разделен.
Но Украина говорит: мы хотим газ дешевле. Россия на это резонно спрашивает: а наши интересы вы готовы учитывать? Вы позволили Черноморскому флоту базироваться в Севастополе до 1942 года – мы даем скидку. Хотите еще дешевле? Ради Бога: давайте вместе управлять украинской газотранспортной системой, либо милости просим в Таможенный союз. Не хотите ни того, ни другого – платите по мировым ценам. Где же здесь давление?!
«СП»: – Приговором Тимошенко недоволен Запад. Значит ли это, что обстоятельства теперь толкают Украину а объятия России?
– Не нужно иллюзий – не толкает. Евросоюз только рад этому приговору: теперь есть основания отказать Украине в приеме в ЕС. Знаете, какой анекдот на эту тему ходит в Европе? Евросоюз готов принять в свои ряды Украину сразу после Турции, но Турцию не примет никогда. Реальность такова, что членство Украины в ЕС – только приманка. В 2004-м, сразу после «оранжевой» революции украинский вице-премьер по европейской интеграции Олег Рыбачук лично и убежденно говорил: «Увидишь, через три месяца мы будем в Евросоюзе»… В целом, на мой взгляд, наши отношения с Украиной в последнее время стали проще и благоприятнее.
«СП»: – А как обстоят дела с Белоруссией?
– Российско-белорусские отношения прошли за 10 лет путь от демонстративных, но мало значащих объятий, до жесткого прагматизма. У России есть резоны иметь Беларусь в качестве ближайшего союзника, и наоборот. На этот расклад не влияют даже непростые, мягко говоря, отношения между лидерами двух стран.
Яркий пример – Александр Лукашенко, в самый разгар ухудшения личных отношений с Дмитрием Медведевым, не поехал в Питер подписывать документы о вступлении в Таможенный союз. Однако потом остыл, и, сцепив зубы, поехал в Астану подписывать необходимые бумаги. Словом, любви в наших отношениях стало меньше, но, как ни парадоксально, они устраивают сейчас обе стороны.
«СП»: – Значит ли это, что в Белоруссии мы однозначно нуждаемся в Лукашенко? Что если он потеряет позиции, мы тоже их потеряем?
– Это распространенная легенда. Если Лукашенко потеряет позиции, его место займет отнюдь не нынешняя оппозиция, а ребята из окружения «батьки». Представить в свержение Лукашенко по сценарию Каддафи невозможно. Скорее, это будет уход через переворот внутри команды. Думаю, новая команда будет не меньше заинтересована во взаимодействии с Россией, чем Лукашенко.
«СП»: – На западном направлении есть еще Молдавия…
– Молдавия – заложница Румынии, во многом из-за нее страна разделилась на две части (я имею в виду Приднестровье). В этих частях нет религиозных и языковых проблем, близкий этнический состав населения. Просто Приднестровье, грубо говоря, не захотело идти в Румынию, куда до сих пор стремиться определенная часть политической элиты Молдовы. Если говорить об российско-молдавских отношениях, для нас они – будем говорить прямо – находятся на периферии. Молдова страна маленькая, и особого стратегического интереса не имеет.
«СП»: – Взглянем на южное направление. Как складываются отношения там?
– России удается – а это непросто – поддерживать достаточно близкие отношения как с Арменией, так и с Азербайджаном. И армянская, и азербайджанская стороны признают нас в качестве полноценного посредника в переговорах по Нагорному Карабаху. Это безусловный плюс.
Что до врагов… Конечно, ухудшились отношения с Грузией. Но в этом, скорее, «заслуга» самой Грузии, а не России. Между нашими странами – огромная проблема признания Абхазии и Южной Осетии. Но надо понимать, что это был вынужденный шаг после войны 2008 года. Признание потребовалось, чтобы в условиях разрушения миротворческих соглашений иметь возможность защищать обе республики. В целом, Грузия резко переоценила свои возможности игры между великими державами – и за это поплатилась.
«СП»: – Какие у нас проблемы в Центральной Азии?
– Отношения с Казахстаном – внешне – самые благоприятные. Нурсултан Назарбаев, хотя его и критикуют за недемократичность – наиболее стратегически мыслящий лидер стран СНГ. Его идея интеграции на постсоветском пространстве связана отнюдь не с тем, что он был членом Политбюро во времена СССР. Назарбаев прекрасно понимает ситуацию в нынешнем мире, где глобализация пошла по пути формирования достаточно замкнутых экономических кластеров. Ни в один из кластеров Казахстан – как и другие страны СНГ – не зовут.
Украина, например, толкается в двери Евросоюза не первый год, но мы видим, что результат – нулевой. Существующие кластеры – Евросоюз, NAFTA, ASEAN – отталкивают от себя страны, которые в них не вписываются, и отводят странам Третьего мира скромную роль источника сырьевых и дешевых трудовых ресурсов. В этой ситуации единственное, что остается – формировать собственный кластер, пусть плохонький, но свой. Исходя из этого прагматичного понимания Назарбаев считает, что нужно взаимодействовать с Россией.
Российско-казахские отношения определяет и еще один фактор – геополитический. Альтернативой совместному существованию России и Казахстана может быть только абсолютно разорительное для обеих стран обустройство общей границы – в 7 тысяч километров длиной. Эта граница проходит по чистому полю, без рек, гор и других естественных препятствий. Это обстоятельство тоже заставляет Казахстан быть другом России.
Зато непростые отношения складываются с Узбекистаном. Казахстан и Узбекистан соперничают за лидерство в регионе, и многие, казалось бы, нерациональные действия узбекского президента Ислама Каримова вызваны этим фактором – например, сначала вход в ЕврАзЭС, потом демонстративный выход из него.
Имеется еще один серезный конфликтный фактор во взаимоотношениях стран Центральной Азии – это вода. Только две из них – Киргизия и Таджикистан – имеют избыток водных ресурсов, но практически не имеют органических энергоресурсов. Другие страны имеют, наоборот, испытывают недостаток водных ресурсов и избыток органических энергоресурсов. Логичная идея – наладить обмен одного на другое. Но проблема в том, что на Лондонской бирже органические ресурсы котируются, а вода не имеет цены. Поэтому справедливый обмен совершить невозможно. В итоге, Киргизия и Таджикистан строят плотины ГЭС, которые создают проблемы для стран, которые находятся ниже по течению.
Кстати, Киргизия и Таджикистан заявляют о желании вступить в Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России. Но есть проблема. Таможенный союз имеет смысл только в случае наличия четких границ. А границы Киргизии и Таджикистана с Китаем и Афганистаном очень прозрачны. Поэтому Россия в Центральной Азии, прежде всего, делает ставку на Казахстан.