Может ли «успех» в Афганистане стать хуже провала?
Успех означает, что нам еще много лет придется разбираться с пятой беднейшей страной мира, и одновременно его крупнейший производитель наркотиков.
12 июля 2011 года, Вашингтон – В своем триумфальном выступлении перед объединенным комитетом Конгресса, где его как героя-завоевателя приветствовали представители обеих партий, генерал Дэвид Петреус объявил о выводе в этом месяце из Афганистана первой тысячи американских военнослужащих. «Это начало исполнения обещания президента американскому народу о сокращении численности войск, дополнительно направленных в эту страну, начиная с 2009 года, — сказал генерал, добавив при этом, — но позвольте мне подчеркнуть, как я уже делал, вступая в эту должность, что наши обязательства перед правительством и народом Афганистана неизменны».
Когда генерал Петреус в июле прошлого года сменил дискредитировавшего себя генерала Стэнли Маккристала на посту командующего войсками в Афганистане, сенатор Джон Маккейн громко приветствовал его, называя «героем Америки». Джордж Пэкер (George Packer) из New Yorker назвал его «самым талантливым офицером из своего поколения», а Карен Деянг (Karen DeYoung) и Крейг Уитлок (Craig Whitlock) из Washington Post заявили, что это «главный воин-дипломат нашей страны». Типичные комментарии как для республиканцев, так и для демократов, как для либералов, так и для консерваторов. Петреус заявил тогда, что Соединенные Штаты пришли в Афганистан, чтобы «победить».
Прошел год, и за это время активность боевиков из «Талибана» заметно снизилась. «Достигнут поворотный момент», — говорит высокопоставленный американский военачальник из Международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF), согласившийся выступить с комментарием только на условиях анонимности, действуя в соответствии с правилами этого формирования. По любым меркам, интенсивность боевых действий повстанцев существенно ослабла. Об этом говорит снижение количества самодельных взрывных устройств на дорогах, терактов с участием смертников, убийств местных руководителей боевиками-талибами, потерь среди войск союзников по коалиции, а также числа жертв среди мирного населения Афганистана. Афганская армия и полиция пока не в состоянии возглавить борьбу в собственной стране; но они заметно усилились благодаря американской и натовской миссиям, занимающимся их подготовкой. Президенту Хамиду Карзаю и его правительству, которые по-прежнему считаются слабыми и коррумпированными, удалось превратить эту войну в афганское дело.
Демократические критики генерала Петреуса и стратегии наращивания группировки войск президента Обамы на этой неделе заметно поутихли, когда генерал нанес визиты в ряд негласных столичных центров власти – от Центра американского прогресса (Center for American Progress) Джона Подесты (John Podesta) до Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute), где его чествовали как героя нашего времени и возможного кандидата в президенты в 2016 году. Как и в 2007 году, когда его назначили руководить наращиванием группировки в Ираке по приказу Джорджа Буша, а критики заявляли, что это невозможно, генерал принес с собой на слушания в Конгресс внушительные графики, которые наглядно свидетельствовали об обратном, опровергая голоса критиков. После низшей точки в июле 2010 года, когда и критики, и сторонники войны в один голос говорили о провале этой девятилетней кампании и о неудаче противопартизанской стратегии, а опросы в США свидетельствовали о растущей непопулярности военных действий, ситуация в Афганистане изменилась подобно иракской.
«Какие изменения, и всего за год», — заявил ликующий военачальник из Пентагона. Всего за 12 месяцев, как любит говорить генерал Петреус, он сумел синхронизировать часы в Афганистане и Вашингтоне, и в процессе этих усилий, как и в Ираке, ему удалось «убрать новости из войны и войну из новостей». Последний опрос Гэллапа показал, что до 63 процентов американцев сегодня «поддерживают» подходы генерала к афганской войне…
Что может означать успех в Афганистане
Ладно, этого пока не произошло, и есть все шансы, что никогда не произойдет. Но представьте себе на мгновение, что такие новости фигурируют в информационных сообщениях СМИ по всей стране в момент, когда наш самый политизированный за многие поколения генерал приезжает домой, в благодарный Вашингтон.
По всем меркам афганская война сегодня идет, как никогда хуже. Противоповстанческая стратегия, которую продвигал генерал Маккристал, а замышлял генерал Петреус, похоже, закончилась провалом. На гребне волны оказались талибы. В связи с такой ситуацией появился целый хор критиков и жалобщиков – левых, правых и центристов.
Вы можете сказать, что провал всегда плодит критиков, как трупы плодят мух. Или же можно сказать иначе: легко критиковать неудачный американский проект, но как насчет успешного проекта? Что, если Петреус действительно окажется генералом-чудом, гением американского военного искусства двадцать первого века? Это может означать, между прочим, только одно: ему необходимо «притупить» усиление талибов (это современный заменитель слова «победить», поскольку победа уже не является частью американского военного лексикона).
Сегодня все более самоочевидный провал американской политики в Афганистане вызывает к жизни огромное количество призывов назначить конкретный график сокращения или точные даты вывода войск (республиканцы громко жалуются на отсутствие таких графиков и дат). Их достаточно, чтобы вывести президента Обаму из себя. При таких обстоятельствах никто, очевидно, и не задается вопросом о том, что может на деле означать успех. Мы так долго катились вниз, что сейчас, похоже, никто уже и не думает о том, к чему может привести движение вверх.
А жаль. Подумать об этом следовало бы. Давайте представим себе, что Петреус действительно возвращается в Вашингтон этаким триумфатором. Зададим вопрос: и что? Точнее, вопрос этот должен звучать так: может ли успех в Афганистане стать для американцев хуже провала?
Давайте вообразим, что в июле 2011 года американские военные установили непрочный контроль над ключевыми районами этой страны, в том числе, над вторым городом Афганистана Кандагаром. Там по-прежнему находятся почти 100 000 американских военных (или как минимум такое же количество частных контрактников). В то же время, медленно ведется сокращение той 30-тысячной группировки, которая была направлена в Афганистан по приказу президента в декабре 2009 года. Одновременно осуществляется наращивание гражданского персонала, в результате чего численность сотрудников Госдепартамента в стране увеличилась втрое – как и сотрудников ЦРУ. Выросло число подрядчиков и строителей военных баз. К июлю 2011 года война ЦРУ в пограничных районах Пакистана с применением беспилотных летательных аппаратов несомненно только усилится. Эксперты полагают, что противоповстанческая кампания будет длиться долгие годы, даже десятилетия. Союзники по НАТО уходят из Афганистана, и, опять же, как полагают эксперты, талибов, которые тесно переплелись с общинами афганских пуштунов, просто невозможно разгромить в обычном смысле этого слова.
Вот таким будет «успех» десятилетней афганской войны Америки. Учитывая тыловой кошмар с обеспечением и снабжением такого огромного количества войск, агентов-разведчиков, гражданских служащих и частных контрактников, американцам еще долгие годы придется платить те 7 миллиардов долларов в месяц, что они тратят на эту войну сейчас (и это, конечно же, неполная цифра, поскольку надо учитывать долговременный «амортизационный износ» армии и те расходы, которые придется нести по уходу за тяжелоранеными и получившими психические травмы).
Разросшуюся афганскую армию и полицию придется обучать постоянно. В стране, где практически нет государственных средств, и (в отличие от Ирака) не предвидится поступлений от продажи нефти и прочих полезных ископаемых, за содержание армии и полиции также будет платить Вашингтон. И имейте в виду, что ВВС США еще долго, на всю обозримую перспективу, предстоит играть роль ВВС Афганистана. Иными словами, успех означает, что Афганистан никуда от нас не денется еще много-много лет.
И что же мы сможем предъявить в результате таких огромных затрат денег, усилий и человеческих жертв?
Мы будем в минимальной степени обладать беспокойной и разрушенной страной, которая воюет вот уже три десятилетия, и которая чужда Соединенным Штатам и удалена от них настолько, насколько это только возможно на нашей планете. Мы будем в минимальной степени обладать страной, занимающей второе место в мире по масштабам коррупции. Мы будем в минимальной степени обладать главным в мире наркогосударством, единственной страной, имеющей по сути дела монокультурное аграрное наркохозяйство по производству опиума. А если говорить о глобальной войне с террором, то мы будем обладать страной, где, по оценке директора ЦРУ, действует от 50 до 100 оперативных агентов аль-Каиды («может быть, меньше»), для которых отдельные районы Афганистана — это по-прежнему «надежное убежище». И за все это, а также за все остальное, что может произойти, мы будем платить как минимум 84 миллиарда долларов в год.
А если судить по заявленной нами цели войны – «мы не можем позволить аль-Каиде и прочим транснациональным экстремистским организациям снова создавать убежища, из которых они будут наносить удары по нашей стране и по нашим союзникам» (это слова генерала Петреуса, произнесенные им во время утверждения в должности в конце июня 2010 года), то успех в Афганистане с каждым разом означает все меньше. Для аль-Каиды Афганистан сам по себе никогда не имел особого значения. Это всегда было просто относительно удобное место. Если США лишат аль-Каиду выхода на эту страну, у нее будет богатый выбор из числа других государств.
В конце концов, те силы, что остались от изначальной аль-Каиды (по оценкам экспертов из разведки США, это примерно 300 руководителей и оперативных работников), закрепились в пограничных районах Пакистана, где проживают племена. Эти места американские военные вряд ли смогут занять, сколько бы ЦРУ ни посылало туда беспилотников для нанесения ударов по боевикам. Более того, эксперты из американской разведки утверждают, что аль-Каида все больше сливается с местными группировками боевиков-джихадистов в пограничных районах Пакистана, в Йемене, Сомали, на севере Африки и в других районах. Она превращается в аморфную, «рассредоточенную сеть», или даже просто в идею, сырую идеологию, которая существует скорее не в действительности, а в онлайне.
В этом плане – а иной причины для пребывания американских войск в Афганистане просто нет – «успех» противоповстанческой борьбы окажется бессмысленным, если Соединенные Штаты, основываясь на той же самой стратегии, не обеспечат затем безопасность в Пакистане, Сомали, Йемене и великом множестве других мест. Иными словами, американским военным придется делать то, что Буш не смог сделать за все годы своего правления, доказав невозможность осуществления этой затеи: навязывать планете Земля мир по-американски.
Конечно, администрация Буша могла предложить другие объяснения по поводу продолжающейся афганской войны. Она могла заявить о необходимости поставить свои гарнизоны вдоль так называемой «арки нестабильности», простирающейся от Северной Африки до границ Китая (это, по сути дела, нефтяное сердце нашей планеты). Она могла говорить о том, что Россию необходимо выгнать с ее постсоветского «заднего двора» в Центральной Азии, дабы гарантировать подачу каспийской нефти в западном направлении. А в последнее время, когда было обнаружено, что в афганских недрах таятся полезные ископаемые на триллион с лишним долларов, в этот список можно включить и необходимость закрепления данных месторождений за западными горнодобывающими компаниями. Однако администрация Обамы таких объяснений не предлагает. Будучи по своей натуре скорее менеджером, нежели провидцем американской внешней политики, Обама, может быть, и не имеет в запасе таких объяснений.
Так или иначе, но наши войны в Ираке и Афганистане повествуют совсем о другом. Единственное, к чему привела в политическом плане иракская война, так это к усилению иранского влияния в этой стране. В плане экономики Ирак стал более безопасным местом для работы там государственных или полугосударственных нефтяных компаний из Китая, России и ряда других не относящихся к Западу стран. А что касается потенциальных месторождений полезных ископаемых в Афганистане, то мы, похоже, воюем там за то, чтобы обезопасить вкладываемые туда китайские инвестиции (точно так же, как ужесточение санкций против Ирана приводит лишь к усилению господства в сфере энергетики этой страны Китая).
Знак вопроса над Афганистаном
Все это превращает огромные и самые ценные американские вложения в Афганистан, включая жизни людей, в загадку, у которой нет разгадки. Где-то на широких просторах маковых полей Афганистана, или в чиновничьих коридорах аппарата национальной безопасности в Вашингтоне скрывается важный, но не имеющий ответа вопрос. Этот вопрос почти полвека тому назад задавали по поводу Вьетнама. Именно к этой проигранной войне обратился в 2006 году Дэвид Петреус, чтобы произвести на свет наставление по противопартизанской войне, ставшее основой для нынешнего наращивания группировки войск.
Вопрос этот звучал так: зачем мы во Вьетнаме? (Он даже стал названием для романа Нормана Мейлера.) В 1965 году администрация президента Линдона Джонсона выпустила пропагандистский фильм с единственной целью ответить на данный вопрос, который уже угрожал рейтингам популярности президента и мог перевернуть вверх тормашками его великое американское общество. Фильм это назывался «Почему Вьетнам». Вопросительного знака после названия не было. Его буквально вырвали оттуда с корнем в ходе споров внутри администрации.
Фильм начинается с того, что президент зачитывает письмо, полученное от матери отправленного во Вьетнам солдата, которая живет «где-то на Среднем Западе». Вы слышите, как президент своим гнусавым голосом с провинциальным выговором повторяет вопрос этой женщины, как свой собственный. «Почему Вьетнам?» – говорит он трижды, когда на экране появляется название фильма. После этого вопросительный знак повисает буквально над каждым эпизодом фильма, как и над самой войной.
В определенном смысле такой же вопросительный знак появлялся до и после вторжения в Ирак в 2003 году. Но с Афганистаном он не ассоциировался никогда. Благодаря 11 сентября, афганская война долгие годы оставалась правильной (относительно) и в основном забытой войной, пока очевидный провал не подпортил ее имидж.
Сейчас уже поздно задавать этот вопрос, хотя администрация Обамы как заклинание буквально слово в слово повторяет слова об аль-Каиде из арсенала бушевских лет, объясняя этим фактически все.
Зачем мы в Афганистане? Почему наши богатства тратятся там, когда они нужны здесь?
Совершенно ясно, что провальная противоповстанческая война в Афганистане станет непозволительно дорогостоящей катастрофой. Давайте не будем ждать еще год, чтобы выяснить, что нас впереди ждет участь еще похуже. Это будет «успех», из-за которого мы завязнем там на долгие годы, в то время как наши внутренние беды и проблемы будут только нарастать. Американцам и без того придется решать массу трудных вопросов – так зачем им еще и «синдром Петреуса»?
Том Энгельхардт является соучредителем книжной серии «American Empire Project» (Проект «Американская империя»). Он руководит Интернет-изданием TomDispatch.com. Энгельхардт — автор книги «The End of Victory Culture, a history of the Cold War and beyond» (Конец триумфаторской культуры. История холодной войны и не только). Недавно вышла в свет его новая книга «The American Way of War: How Bush’s Wars Became Obama’s» (Воевать по-американски: Как войны Буша стали войнами Обамы).