«Боливар не вынесет двоих»
Громко раздутый политический проект «Правое дело» внезапно обернулся пшиком. Но в этой неожиданности есть своя логика и закономерность.
Сведущие политические эксперты расследуют интриги, приведшие к краху проекта олигарха Михаила Прохорова. Однако, на взгляд автора, усматривать в этом только личные интересы господина N или господина Z — значит, не видеть леса за деревьями. Те или иные люди сыграли роли, отведённые им в Большой политической игре. «Правое дело», если можно так выразиться, пало жертвой совершенно объективных процессов.
Если кто помнит, в июне с.г. Минюст России отказал в регистрации оппозиционной либеральной «Партии народной свободы» (ПарНаС) во главе с Борисом Немцовым, Михаилом Касьяновым и Владимиром Рыжковым. Тогда высказывались вполне обоснованные предположения, что главным мотивом этого решения явилось намерение околовластных структур привести на выборы «своих» либералов. Именно тогда было заявлено о создании возглавляемой Михаилом Прохоровым партии «Правое дело», вокруг которой сразу стала раскручиваться мощная пиар-кампания.
И вот «Правое дело» в одночасье избавилось от своего лидера, а заодно и от нескольких других известных фигур. Заявленный список «Правого дела» вряд ли сможет рассчитывать на прохождение 5-процентного барьера на выборах в Государственную Думу. Был ли такой шанс у Прохорова и его людей? Несомненно, был. И, очевидно, такой расклад перестал кое-кого устраивать, хотя первоначально на него делалась ставка.
Всё-таки политические партии строятся у нас вокруг не программ, а лидеров. Михаил Прохоров, безусловно, обладал известной харизмой.
Да, олигарх, желающий заставить народ работать по 12 часов в сутки, куршевельский кутила и тому подобное. Но именно эти одиозные в глазах многих черты делали его привлекательным для какой-то части избирателей.
Что касается Евгения Ройзмана, то сколько бы грязи (не будем решать — оправданно или нет) вылили на него СМИ, а, быть может, именно поэтому, всегда будет огромная масса людей, не поверившая этому «сливу компромата». Легко объяснить этот чёрный пиар происками наркодельцов, с которыми Ройзман борется у себя на Урале (правда ли борется или больше шума, чем дела — тоже не будем сейчас определять, не суть важно). В общем, у тройки Прохоров — Ройзман — Любимов, как справедливо признаёт большинство экспертов, были хорошие шансы не просто побороться за места в Думе, но и создать там третью по величине (после «Единой России» и КПРФ) фракцию. Чего никак нельзя сказать о новом составе штатных лидеров «Правого дела».
Такого финала политической карьеры олигарха долго ничего не предвещало, даже наоборот. Было видно, что он пользуется серьёзной поддержкой «сверху». Почему была дана команда «отбой», если дело не в личных пристрастиях, а в объективной ситуации?
Начнём издалека — с тренда политической популярности российских либералов за последние 18 лет. Что мы тут видим?
На думских выборах 1993 года либеральный «Выбор России» получил 15,5% голосов и стал правительственной партией лишь благодаря президентской поддержке. Либеральное «Яблоко» получило при этом 7,9% голосов. Всего — 23,4%, а с мелкими партиями — чуть ли треть всего электората одобрила лозунги либерализма.
В 1995 году «Выбор России» (под названием «Демократический выбор России»), на который власть уже не стала делать опору, получил лишь 3,9% голосов и сошёл со сцены. «Яблоко» при этом набрало 6,9% голосов. Правительственный «Наш дом — Россия», который в какой-то степени олицетворял преемственность курса гайдаровского правительства, получил 10,1% голосов. Всего — 20,9%.
В 1999 году консолидированные либералы из нового «Союза правых сил» завоевали симпатии 8,5% российских избирателей. Электорат «Яблока» вновь сократился — до 5,9%. НДР, ставший к тому времени неправительственной партией (в нём по-прежнему был Владимир Рыжков), получил 1,2% голосов. Всего — 15,6%.
В 2003 году «Яблоко» и СПС вместе получили 8,3% голосов. Ни одна из этих партий в Думу не прошла.
В 2007 году все откровенно либеральные партии набрали в совокупности менее 4% голосов.
Казалось бы, «Правое дело» имело шансы переломить этот неблагоприятный тренд. И это, очевидно, планировалось околовластными политтехнологами.
Как-никак, заметная либеральная фракция в Думе очень нужна власти и для международного престижа, и для обоснования дальнейших «рыночных реформ» «голосом народа». Но в какой-то момент было сочтено, что лучше и на этот раз пожертвовать либеральной партией.
Из кого мог состоять электорат «Правого дела» во главе с Михаилом Прохоровым? Вот самый основной вопрос. Когда это дело только начиналось, его инициаторы явно рассчитывали заполучить голоса части оппозиционно настроенных избирателей. Этой цели служили некоторые заявления самого Прохорова, исполненные критикой властей, а также позволявшие подозревать его снисходительность к русскому национализму. Недаром «ПД» взяло своим флагом чёрно-жёлто-белый, который прежде традиционно служил атрибутом части (причём радикальной) национал-патриотических сил.
Начало раскрутки «ПД» пришлось на падение популярности ЛДПР и «СР». Складывалось впечатление, что часть избирателей этих партий, голосовавшая за них в силу их некоммунистической оппозиционности, может примкнуть не к электорату КПРФ, а выбрать новую «третью силу», в качестве каковой и пробовало позиционировать себя «ПД». Но расчёт оказался неверен.
Имидж Прохорова оказался более привлекателен для людей успешных, никак не оппозиционных к существующему порядку, но у которых просто что-то «не срослось» с действующей властью. Неприятие коммунизма давно уже не препятствие для избирателей голосовать за КПРФ. При отсутствии иной оппозиции, социально протестный электорат отдаст свои голоса партии Зюганова, отлично зная при этом, что коммунистической его партию можно назвать лишь с большой натяжкой. Электоральная база «ПД» могла расти только за счёт потенциальных голосов партии власти.
Видимо, в какой-то момент эта тенденция стала очевидной главным заказчикам «ПД». И это означало крах Прохорова как вождя партии собственников. Всё закономерно. Но разве такой финал не просчитывался с самого начала? Просчитывался, но, видимо, была надежда повернуть процесс в другое русло. Этого не произошло, и эксперимент был прерван.