Взять Госдуму труднее, чем Курилы
Япония охвачена болью и ужасом. Японцам – искренние соболезнования и пожелания быть стойкими и мужественными. Но даже в это тяжелейшее для своей страны время посол Японии в Москве Масахару Коно заявляет: «Трагическая ситуация, в которой оказалась Япония из-за разрушительного землетрясения и цунами, не повлияет на решение территориального спора. Это – совсем другая тема».
Под «территориальным спором» г-н Коно подразумевает претензии Японии на острова Южно-Курильской гряды. В тот момент, когда в Японии не могут точно подсчитать погибших, пострадавших и пропавших без вести в результате удара стихии, счет которых идет на тысячи, в тот момент, когда страна и весь мир замерли перед угрозой радиационной катастрофы, японский посол находит время для того, чтобы напомнить о «территориальном споре». Он считает важным и необходимым напомнить о нем даже в эти кошмарные для Японии дни. И не только он один считает это необходимым: вряд ли посол делал бы подобные заявления без согласования с Токио. Г-н Коно делает это заявление в то время, когда россияне несут к японскому посольству цветы, свечи, православные иконки и журавликов-оригами. Когда в России на официальном и неофициальном уровнях выражается надежда, что нынешняя трагедия японцев, сострадание и помощь российской стороны сблизят две страны, как в свое время теракт 11 сентября сблизил россиян и американцев, а гибель президента Качиньского в авиакатастрофе под Смоленском сблизила россиян и поляков, приглушит «территориальный спор», отодвинет его на второй план. Японский посол своим заявлением развеивает иллюзии: нет, не приглушит и не отодвинет. Сострадание – состраданием, а территория – территорией. Позиция Японии по Южным Курилам незыблема, и никакие цунами, землетрясения и прочие катаклизмы не способны сдвинуть ее даже на миллиметр.
И вот, при всей неприемлемости для автора этих строк японской позиции в вопросе т. н. «территориальной проблемы» в отношениях с Россией, честное слово, позиция эта в то же время вызывает у него уважение. Не фактом притязаний японцев на Курильские острова, разумеется, а своей твердостью, принципиальностью и последовательностью. Часто ли наши официальные лица столь же принципиальны и последовательны в отстаивании российских национальных интересов? Вот два свежих примера, касающиеся как раз российско-японских взаимоотношений.
10 марта, за день до землетрясения в Японии, российский МИД устами своего официального представителя Александра Лукашевича выразил признательность теперь уже бывшему министру иностранных дел Японии Сэйдзи Маэхаре, оставившему в начале марта свой пост, «за проявленный им инициативный подход к развитию отношений с Россией». Маэхара, если кто не помнит, – это тот самый министр, который говорил о «незаконной оккупации Россией» Южных Курил, о том, что «послевоенный период не закончится, пока не будет решен вопрос «северных территорий» (так японцы именуют ставшие объектом их притязаний острова Южно-Курильской гряды), что он намерен посвятить свою политическую карьеру тому, чтобы «как можно скорее добиться возвращения исконных территорий» Японии, которые останутся таковыми, «сколько бы ни ездили туда официальные лица (России), сколько бы ни наращивали там военное присутствие» и т. д.
Подобные категорично-воинственные заявления Маэхара делал и прежде, когда исполнял обязанности министра по делам Окинавы и «северных территорий». Собственно, именно Маэхаре мы обязаны появлением в официальной риторике Токио термина «незаконный захват» применительно к Южно-Курильским островам и правам России на них. И вот этого человека российский МИД благодарит «за инициативный подход к развитию отношений с Россией». Понятно, что язык дипломатии – это язык реверансов, двусмысленностей, уклончивых, обтекаемых формулировок, слаломного лавирования между острыми углами и резкими суждениями. На то она и дипломатия. Но, думается, реверансы и комплименты хороши и уместны до известного предела, за которым они уже противоречат и здравому смыслу, и национальным интересам. Если российское внешнеполитическое ведомство считает подход Маэхары к решению «территориального спора» «инициативным и достойным признательности», это означает, что наш МИД разделяет этот самый подход и взгляды Маэхары на территориальную принадлежность «оккупированных» Южных Курил. Или как?
«Отличилась» и российская Госдума. Она, как сообщается, на днях отказалась устанавливать новый день воинской славы России «3 сентября – День Победы над империалистической Японией (1945 год)». Соответствующие поправки в ст. 1 Закона «О днях воинской славы и памятных датах России» депутаты отклонили. Основанием для установления памятной даты служит принятый 2 сентября 1945 года (в день капитуляции Японии) Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлении 3 сентября 1945 года Днем Победы над Японией». После 1947 года 3 сентября перестал быть праздничным (выходным) днем, однако отмечался как день воинской славы. Тем не менее, при принятии Госдумой упомянутого Закона «О днях воинской славы и памятных датах России» от 13 марта 1995 года в перечень памятных дат России этот день включен не был.
Попытки восстановить справедливость предпринимались неоднократно: в частности, депутаты Сахалинской областной думы вносили в Госдуму соответствующий законопроект. В 1997 году проект был одобрен нижней палатой российского парламента, но не был подписан президентом Ельциным. В дальнейшем аналогичные поддержки различных инициативных групп в лице людей, которым не отшибло память о победах и воинской доблести наших предков, не нашли поддержки на уровне правительства и Госдумы. Не получилось и на сей раз.
Каковы же основания для отказа? Основанием, представьте, является то обстоятельство, что СССР, в соответствии со взятыми на Ялтинской конференции обязательствами, участвовал в этой войне в составе коалиционных сил. Т. е. не один на один, а в т. ч. вместе с США, которые, к слову говоря, сегодня поддерживают претензии Японии на Южные Курилы. А международно-правовым основанием окончания Второй мировой войны и правомерности участия Советского Союза в боевых действиях против Японии служит Акт о капитуляции Японии, подписанный 2 сентября 1945 года. Именно эта дата отмечается во многих странах мира как день окончания Второй мировой войны, что, понимаете ли, подчеркивает коалиционный характер Победы, а не двусторонний советско-японский характер войны периода августа-сентября 1945 года. Исходя из этого и для сохранения исторической преемственности празднования окончания Второй мировой войны, уже установлена памятная дата России – «2 сентября – День окончания Второй мировой войны (1945 год)», и законодательное установление нового дня воинской славы представляется нецелесообразным, заключили в Госдуме.
Нецелесообразно, стало быть, чтить на официальном уровне подвиг советских солдат, под шквальным огнем японской артиллерии высаживавшихся на Курилы, рубившихся в рукопашных схватках за господствующие высоты, отражавших ценой своих жизней яростные атаки японских танков. Не заслужили советские солдаты, чтобы добытая ими победа была отмечена в списке официально утвержденных дней воинской славы. Довольно с них даты, ознаменованной подписанием Акта о капитуляции на борту американского линкора «Миссури». В других странах эту дату, опять же, отмечают (на том же Западе). Не надо выделяться, да?..
Возможно, депутаты Думы в своем решении, как и МИД в вышеприведенном комментарии, руководствовались в т. ч. соображениями высокой дипломатии. Чтобы, мол, не раздражать японцев без нужды, не осложнять и без того непростые российско-японские отношения, да еще в такое время…
Ну что тут скажешь… Если японцам стоит выразить соболезнования в связи с разрушительным природным катаклизмом, то россиянам – в связи с тем, что их «слуги народа» зачастую уважают другие народы больше своего собственного.