Эксперт: Россия борется с внутренним джихадом
В сентябре 2010 года на Северном Кавказе произошло уже два крупных теракта: сначала в Буйнкске, а затем во Владикавказе. О том, что надо сделать России, чтобы достичь больших успехов в борьбе с терроризмом в интервью «Росбалту» рассказал старший научный сотрудник исследовательской и образовательной программы по терроризму американского Монтерейского института международных исследований, профессор, автор книги «Исламская угроза России» Гордон Хан (Gordon Hahn).
— В США после 11 сентября 2001 г. больше не было крупных терактов, а в России теракты продолжают случаться. Можно ли это объяснить хорошей работой американских органов безопасности и слабостью российских органов соответственно?
— В отличие от США, для которых главная террористическая угроза исходит извне, России приходится иметь дело с существенным джихадистским течением, насчитывающим около тысячи террористов, нескольких тысяч посредников и десятков тысяч симпатизирующих, и все они находятся внутри страны. Это совершенно другая ситуация. При таких обстоятельствах почти невозможно предотвратить готовящиеся теракты. Я считаю, что российские правоохранительные структуры и силовики, за некоторыми исключениями, достаточно хорошо справляются со своей работой. Есть несколько моментов, которые российские правоохранительные органы должны исправить. При выполнении антитеррористических заданий, они должны уделять больше внимания соблюдению прав местного населения. Это потребует кардинального изменения набора и подготовки людей в силовые структуры. Реформа МВД была начата в нужном направлении, и для того, чтобы она имела хоть какие-то реальные последствия, надо чтобы финальный текст бы таким же прогрессивным, как и изначальный текст. Аналогичные реформы должны произойти во всех правоохранительных структурах: Генеральной прокуратуре, министерстве юстиции, а также по всех военных и разведовательных структурах.
Власти должны рьяно продвигать эти реформы. Они должно также выделять большие средства на интеграцию экономики Северного Кавказа в общероссийскую и мировую экономики, а также на решение проблемы безработицы. Такие же средства, какие были выделены на реконструкцию Чечни, должны быть выделены для Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и, в особенности, для Дагестана, где повстанческое движение становиться все сильнее за счет привлечения молодых дагестанцев, исповедующих ислам.
Для того чтобы эти вложения принесли результаты, чтобы пресечь финансирование моджахедов из Кавказского эмирата и чтобы восстановить доверие населения к местным и федеральным руководителям и мусульманским духовным структурам, нужно усилить борьбу с коррупцией. Серьезные наказания: длительные тюремные заключения, большие штрафы и конфискация собственности должны стать ценой, которую будут платить те, кто берет взятки и откаты, или другим образом участвует в коррупционной деятельности. Реформа правоохранительных органов дополнит борьбу с коррупцией. Это имеет абсолютную важность для Северного Кавказа, где ситуация с коррупцией хуже, чем во всей остальной России.
И, наконец, необходимо постепенно проводить либерализацию и демократизацию политической системы для того, чтобы направить в мирное политическое русло тех, что затаил зуб на режим.
— Российские силовые ведомства продолжают получать дополнительные полномочия, считаете ли вы это правильным?
— Я не считаю, что российские силовые структуры нуждаются в новых полномочиях. Современные законы и так дали им слишком много свободы действий. Нужны не новые законы, а необходимо подкорректировать имеющиеся, убрать в них лазейки и непонятные места, которые силовики могут интерпретировать по своему усмотрению. Одной из главных проблем остается способность Кавказского эмирата постоянно пополнять ряды новыми членами, что напрямую является результатом коррупции, преступности, дефицита демократии в России и низкого уровня социально-экономического развития Северного Кавказа.
— Насколько велика джихадистская угроза в России? В чем ее отличие от ситуации в Западной Европе?
— В северокавказскую сеть воинов-джихадистов, так называемый Кавказский эмират, возможно, входит около 1000 человек. Как я уже говорил, к ним можно добавить несколько тысяч посредников и десятки тысяч симпатизирующих. Эта сеть охватывает почти весь Северный Кавказ и особенно сильна в Дагестане, в то время как в Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии ее позиции слабее. В начале августа чеченская ветвь Кавказского эмирата отделилась и дистанцировалась от его руководителя Доку Умарова. Несмотря на борьбу за власть, этим летом ингушские моджахеды провели ряд операций в Северной Осетии, среди которых два теракта с участием смертников. Последний был в начале сентября во Владикавказе. Дагестанская сеть оперирует в основном на юге Дагестана. кабардино-балкарская сеть входит в одну струтуру с карачаево-черкесской и называется «Объединенный вилайат Кабардии, Балкарии и Карачая» (ОВКБК). Эта структура провела несколько операций в Карачаево-Черкессии и Ставрополе, и бепрецедентное количество атак в Кабардино-Балкарии в этом году.
В целом, Кавказский эмират расширил географическую зону своих операций, и, возможно, также увеличил размер сети. В прошлом году я насчитал 511 случаев насилия, имеющих отношение к джихадистам, в том числе — контртеррористические операции и другие превентивные меры, предпринятые федеральными или местными правоохранительными и силовами ведомствами. В этом году на 1 сентября 2010 я насчитал уже 392 случая.
Кавказский эмират существенно отличается от джихадистов Западной Европы: они куда более многочисленны и они являются местными жителями, а не потомками мигрантов. Однако, как и группы в Западной Европе, они черпают вдохновение и поддержку от глобального джихадистского революционного движения, куда входит и Аль-Каида.
— Не могли ли бы вы привести перечень, допущенных, на ваш взгляд, ошибок и список достижений российских антитеррористических структур?
— Я бы назвал ошибкой ликвидацию контртеррористического отделения внутри МВД в сентябре 2008 г. Это отделение необходимо восстановить хотя бы в регионах с повышенной террористической угрозой и интегрировать их в Национальный антитеррористический комитет и его региональные представительства. Нельзя не упомянуть частые случаи жестокости и нарушения прав со стороны правоохранительных органов, о которых сообщают СМИ. Они могут способствать тому, что у Кавказского эмирата нет недостатка в новых членах, посредниках и симпатизирующих, которые дают джихадистскому движению новую жизнь. Очевидно, что без этого притока движение рано или поздно сошло бы на нет. Кроме того, вопиющая коррупция среди чиновников и представителей исламского духовенства означает, что иногда государственные средства могут оседать в карманах террористов. Совсем недавно, насколько я знаю, было несколько случаев сотрудничества на Северном Кавказе чиновников с моджахедам: представители государства делились с ними информацией, деньгами и прочим.
В том, что касается достижений, российские службы безопасности прекрасно справляются с «обезглавливанием» Кавказского эмирата. Начиная с нового года, им удалось уничтожить одного за другим двух эмиров Дагестана. В марте были убиты главный идеолог Кавказского эмирата шейх Саид Абу Саад аль-Бурьяти (Саид Бурятский – «Росбалт») и главный шариатский судья Кавказского эмирата, эмир ОВКБК Сейфулла Анзор Астемиров. В июне был пойман военный эмир Магас. Также несколько иностранных эмиров, занимавших высокие должности, такие как Ясир Арамат, были уничтожены, и я не говорю про эмиров с более низкими должностями. Более того, Кавказский эмират признал, что российской разведке удалось проникнуть в ряды моджахедов. Так что успехи есть, но такие движения очень сложно искоренить. Об этом США узнали недавно в Ираке и в Афганистане, а пакистанцы знают уже давным давно.