Расмуссен: Россия должна понимать травму Европы
Интервью с генеральным секретарем НАТО Андерсом Фогом Расмуссеном (Anders Fogh Rasmussen)
— Как бы выглядело сотрудничество НАТО и России в сфере противоракетной обороны? Речь идет о техническом соединении систем?
— Я не призываю к созданию одной объединенной системы противоракетной обороны. Речь идет о том, чтобы две отдельные системы — натовская и российская — обменивались информацией и данными. Такая совместная оборона от ракетной угрозы способствовала бы тому, чтобы мы стали более эффективны в техническом плане и смогли бы защищать большую территорию. А на политическом уровне мы доказали бы, что наша система не направлена против России.
— Не помешают ли сближению с Россией опасения членов НАТО из Центральной Европы?
— Я со всей серьезностью отношусь к опасениям этой части Европы. Хотя Россия — это не СССР, она тоже должна относиться с пониманием к травме, оставленной коммунистическими диктатурами. Одновременно я могу сказать, что мы проводили интенсивные консультации по новой стратегической концепции в рамках НАТО и пришли к консенсусу, что в отношениях с Россией следует идти вперед. Страны Центральной Европы тоже понимают, что уменьшение напряженности в отношениях с Москвой в их интересах. Если мы выработаем с Россией стратегическое партнерство, то вытекающее из этого повышение уровня безопасности будет выгодно и Польше, и странам Балтии.
— Во время войны с Грузией в 2008 году НАТО заморозило отношения с Россией. Сейчас она старается сделать их более теплыми, хотя Москва не изменила своей политики на Кавказе. Не делается ли это сближение через силу без получения чего-то взамен?
— В вопросе Грузии мы твердо стоим на позиции поддержки ее суверенитета и неделимости. Мы не признаём независимости Южной Осетии и Абхазии. Но я считаю, что расхождение по определенным вопросам не должно затмевать то, что НАТО разделяет с Россией включенность в проблемы террористической угрозы, Афганистана, борьбы с наркотиками, ракетных атак или пиратства. Я верю, что если благодаря сотрудничеству в этих сферах мы снизим напряженность в отношениях с Россией, то мы быстрее придем к решению споров.
— Президент Медведев предлагает создать новую архитектуру безопасности в Европе. Готово ли НАТО вести об этом разговор?
— Честно говоря, в этом отношении нам в Европе не нужны перемены — у нас есть структуры и договоры. Сейчас речь идет о том, чтобы наполнить их конкретным содержанием. Если НАТО и Россия согласились бы на сотрудничество в сфере противоракетной обороны, оно бы как раз вписалось в новую евроатлантическую архитектуру безопасности. Это был бы ответ на идею президента Медведева — не на бумаге, не посредством создания новых договоров, а на практике.
— Выработка новых оборонительных планов НАТО для Польши и других стран Центральной Европы может быть воспринято как знак падения, а не роста доверия к соседям. В нашей части Европы 5-ая статья Вашингтонского договора может касаться только нападения с востока.
— Я никогда не комментирую вопросов, связанных с чрезвычайными планами НАТО. Я могу только сказать, что НАТО — это оборонительный союз, и поэтому у нас есть планы по обороне каждого члена от любых возможных угроз. Мир бы удивился, если бы это было не так.
Новая стратегическая концепция Альянса, которую мы примем в Лиссабоне, подтвердит, что фундаментом НАТО является принцип солидарной обороны территории союзников. Однако если мы хотим эффективно заботиться о безопасности наших стран и их жителей, то мы должны также, что войдет в концепцию, разрабатывать оборонительные планы относительно данных угроз: кибервойны, ракет или терроризма. Если Альянс времен холодной войны был НАТО 1.0, после ее окончания — НАТО 2.0, то после лиссабонского саммита мы должны стать НАТО 3.0, которое готовится к новым вызовам XXI века.
— Одна новая стратегия не отменяет договоренностей, заключенных с Москвой в 90-е годы, о том, что Альянс будет самоограничивать свой потенциал в Центральной Европе?
— В 1997 году НАТО объявило, что не будет размещать ядерного оружия на территории новых стран-членов, и что оно не видит повода для размещения там на постоянной основе значительных боевых сил. В этому нет ничего нового, мы будем исполнять эти обязательства и не будем обсуждать это в Лиссабоне.
— НАТО хочет теснее сотрудничать с Россией и в Афганистане. Могли бы, например, российские силы специального назначения участвовать там в антинаркотических операциях?
— Нет. Российских сил в Афганистане не будет, что понятно, в частности, по историческим причинам. Впрочем, сами россияне этого не хотят, но Россия готова обучать у себя афганские антинаркотические службы, а гражданские российские специалисты могут участвовать в действиях на территории Афганистана. Разумеется, только при координации с его властями.
Кроме темы наркотиков, мы сейчас обсуждаем с Россией вопрос улучшения условий нашего транзита через ее территорию в Афганистан. Мы также хотим усилить афганскую армию российскими вертолетами и работаем над способами финансирования обучения для них летчиков.
— Прозвучат ли на саммите какие-то даты в отношении Афганистана?
— Передача афганской стороне ответственности за безопасность начнется в 2011 году и должна завершиться, как этого хочет президент Хамид Карзай, в 2014. Все это должно, однако, диктоваться успехами, а не жестким календарем. Я ожидаю, что все страны НАТО, участвующие в этой операции, одобрят такой график, и я бы хотел, чтобы они не объявляли собственных дат вне рамок плана НАТО.
— Что является самой большой угрозой для будущего НАТО? Кибервойны, Иран, отсутствие денег? А, может быть, отсутствие сплоченности? Из Турции поступают сигналы, что она против натовской системы ПРО, если она будет направлена против Ирана.
— У Турции есть свои вопросы, но у нас есть очень хорошие ответы. Это чрезвычайно важный союзник, являющийся мостом между Европой и Ближним Востоком, а также Центральной Азией. Я не боюсь за будущее Альянса, я убежден, что в Лиссабоне НАТО поддержит план создания совместной системы ПРО.
Деньги… Да, после кризиса в Европе мы действуем в условиях бюджетных ограничений. Однако это пошло нам во благо: мы скидываем жир и наращиваем мускулы. Мы рационализируем структуру командования, а одновременно находим средства на НАТО 3.0.