Важнейшая задача Собянина — завоевать доверие москвичей
Кадровое богатство Москвы прирастает Сибирью: Дмитрий Медведев внес в Мосгордуму кандидатуру Сергея Собянина на пост мэра Москвы. Уроженец села Няксимволь Тюменской области, возглавлявший четыре года родную губернию и покинувший ее, чтобы возглавить сначала администрацию президента, а затем аппарат правительства, вновь «брошен на регионы». Выбор президента вполне логичен: человек, «равноприближенный» к обоим участникам тандема, с солидным политическим весом и безупречным личным делом. И что немаловажно — прошедший через не одну избирательную кампанию. В Москве этот опыт более чем кстати: мэр столицы — фигура традиционно публичная. Словом, главная политическая интрига последних месяцев разрешена. На повестке дня не менее интригующий вопрос: какие задачи поставят в Кремле перед будущим мэром. Некоторые из них уже объявлены, какие-то легко угадываются. Но есть в этой инструкции, вероятно, и разделы под грифом «Секретно». С припиской: «Не вскрывать до весны 2012-го».
На пути в социализм
Задачей номер один будущего мэра и президент, и партия власти, и многочисленные эксперты называют сохранение, а в последующем — и приумножение достигнутого при Юрии Лужкове уровня социальной поддержки населения. Казалось бы, чего проще при нынешних размерах городского бюджета. По сути, в этой части «московской кухни» предлагается ничего не менять или по крайней мере не торопиться с нововведениями. Но когда сотый по счету представитель власти в сотый раз повторил, что москвичам опасаться нечего, что все «лужковские» надбавки и льготы будут сохранены, стало ясно, что вопрос далеко не так очевиден. Энергичное опровержение слухов — верный признак сомнений.
С какими проблемами здесь может столкнуться Сергей Собянин? Ну, во-первых, социалка — неотъемлемая часть созданного Юрием Лужковым эксклюзивного административно-хозяйственного механизма. Механизма необходимого, но, мягко говоря, несовременного. Достижения Москвы — во многом продолжение недостатков этой системы. Возьмем, скажем, строительный сектор, ставший притчей во языцех благодаря своей непрозрачности и недоступности для «чужаков». Львиная доля социального жилья и социальных объектов — школы, поликлиники, детские сады — строилась за счет инвесторов. Причина вовсе не в альтруизме: «благотворительность» являлась платой за вход на рынок. И понятно, что облегчение доступа приведет в числе прочего и к резкому снижению цены «входного билета».
Строительство — далеко не единственный пример эксклюзивных отношений между региональной властью и бизнесом. Принцип, лежащий в основе этого взаимодействия, стар как мир: мы поможем вам, а вы — нам. Кто-то называет это социальной ответственностью бизнеса, кто-то — государственно-частным партнерством. Пессимисты — и вовсе коррупцией. В некоторых случаях дело, наверное, и впрямь не обходилось без пополнения чиновничьих карманов. Но нельзя не признать, что обыватели тоже не оставались внакладе. Первая заповедь финансовой деятельности на российских просторах, сформулированная в свое время Александром Лившицем, — «делиться надо» — в Москве соблюдалась свято.
Социальные программы составляют ровно половину бюджета города. Критики Лужкова любят напоминать, что городская казна с ее 40 миллиардами в долларовом эквиваленте — третья по величине в мире. Впереди только Нью-Йорк и Токио с бюджетом свыше 50 миллиардов. При этом по своему внешнему виду Первопрестольная далеко не в лидерах рейтинга. Хотя и ньюйоркцы, и токийцы, и большинство населения российских регионов давно перешли на стопроцентную оплату ЖКХ, для москвичей она и по сей день не превышает 70 процентов от себестоимости (остальное дотирует город). Ни Нью-Йорк, ни Токио не тратят таких средств на переселение горожан из ветхого и аварийного жилья, не выплачивают пенсионерам и инвалидам из городской казны прибавку сверх установленного государством лимита. Больше половины пользуются правом на бесплатный проезд в транспорте. И, пожалуй, ни в каком другом мегаполисе мира нет такого отрыва городских социальных стандартов от общегосударственных. Простые сравнения. Минимальная (социальная) пенсия в среднем по России составляет 4757 рублей в месяц. Гарантированный размер совокупных выплат неработающим пенсионерам в Москве — 10 275 руб. Плюс льготы. По поводу средней зарплаты московского учителя нет единого мнения: по данным Минобрнауки, она составляет 36 тысяч, по версии бывшего мэра — приближается к 50 тысячам. Но даже если брать минимальные оценки, то жалованье столичных педагогов в 6—8 раз превышает доходы их коллег в глубинке.
Гарантийный срок
Да, в фундаменте всего этого анклава социализма — особый, столичный статус Москвы. Однако вряд ли кто-то возьмется спорить с тем, что под номером два в списке первопричин идет человеческий фактор. Без Юрия Лужкова в Москве было бы, конечно, меньше произведений Церетели. Но и куда больше поводов для социального протеста. Лужковская кепка все эти годы служила «шапкой-невидимкой», прикрывающей Первопрестольную от гуляющих по Федерации протестных настроений. Взять хотя бы историю с принятием знаменитого «закона о монетизации льгот». Бывший мэр был категорическим противником этих новаций. Московские власти сохранили большинство натуральных льгот — при одновременном увеличении денежных выплат.
Федеральный центр то и дело пенял московским властям на то, что они идут не в ногу со временем. И делал предложения, от которых другой глава региона вряд ли отказался бы. Скажем, Москва могла бы претендовать на 8 миллиардов рублей из Фонда содействия реформированию ЖКХ для проведения капремонта ветхого жилья. Но лишь на определенных условиях — регион должен был приватизировать 25 процентов предприятий ЖКХ, передать в управление около пяти процентов многоквартирных домов и довести до 100 процентов оплату коммунальных услуг. Реакция Лужкова была молниеносной: «Мы с возмущением восприняли предложение, которое нам сделали». Город так и не отказался от дотирования коммуналки.
Новый мэр дать подобные гарантии при всем своем желании априори вряд ли готов. Потому что, во-первых, мэр-назначенец вынужден быть более гибким в отношениях с Центром. Главный его ресурс — поддержка федерального руководства. Во-вторых, велики риски разбалансировки московской административной конструкции. Кстати, в числе творческого наследия бывшего мэра есть одно произведение — «Российские законы Паркинсона». Среди прочих мудростей там есть и такая: «Чем тщательнее отлажена система, тем больше бардак, если что-то пошло не так». А система, созданная Лужковым, при всех ее изъянах отлажена была в общем-то недурно.
Словом, Первопрестольной явно есть что терять, кроме церетелиевского исполина на стрелке Москвы-реки и Обводного канала. Гарантийный срок сохранения сегодняшнего уровня социальной защищенности составляет чуть больше года — до следующей смены вахты в Кремле: брожение умов в Москве — совсем не то, что недовольство на далеком Алтае. Но сразу за этим временным горизонтом будущее социальной конструкции теряется в тумане.
Слияния и поглощения
С уверенностью можно говорить лишь о том, что после выборов приоритеты изменятся: задача сохранения в Москве социального заповедника отойдет на второй план. На первый выйдут реформы, перестройка лужковской административной вертикали на новый лад — в соответствии с рекомендациями федеральной власти. Дело в принципе нужное: в механизме управления городом очень много заржавело — многочисленные барьеры для бизнеса, коррупция, расплодившаяся бюрократия, отсутствие систем обратной связи. Но любая энергичная реформа всегда имеет побочные эффекты. Особенно уязвимой в этом отношении является все та же социальная сфера. Даже если преобразования не коснутся ее непосредственно. Вектор изменений предсказать несложно: Москва двинется тем же путем, каким в последние годы шла вся страна, — к стопроцентной оплате «коммуналки» и монетизации льгот. Вопрос лишь в скорости этого процесса. Что же касается «лужковских» добавок и надбавок, то сокращать их вряд ли будут. Но стремительной, как в последние годы, индексации тоже не стоит ждать: Москва и так сильно оторвалась от провинций.
Недовольства московскими привилегиями хватает и сегодня. Пора, мол «раскулачивать зажравшуюся столицу». Если бывший мэр мог себе позволить игнорировать подобные филиппики, то Сергею Собянину придется с ними считаться. Раскулачивание не раскулачивание, но некоторое перераспределение денежных потоков (в пользу федерального центра, иных регионов или групп влияния) — сценарий весьма вероятный.
Есть, впрочем, и другой, более цивилизованный способ сблизить Москву с провинциями. Как минимум с одной из них — Московской областью. На первых порах эта идея воспринималась как эпатаж. Но по мере нарастания признаков транспортного коллапса фантастикой начинают казаться иные методы решения инфраструктурных проблем. Собственно, уже сами эти жесткие границы — нонсенс. На протяжении восьми с половиной веков город непрерывно рос. Но потом этот рост остановили, и Москва, естественно, стала задыхаться.
Не меньшей проблемой является дефицит земель под строительство. Одним из паллиативных вариантов выхода из тупика была идея создания городов-спутников. Московская мэрия заявила пару лет назад о готовности выкупать участки подмосковной территории и строить на них все, что не влезает в канонические московские границы, — бюджетное жилье, объекты социальной инфраструктуры, предприятия. Но не тут-то было. Губернатор Московской области назвал эти планы «взглядом в далекое будущее, отдающим популизмом». Мало того, отношения между правительствами Москвы и Московской области приобретали с каждым годом все более конфронтационный характер. С экспансионистских позиций выступала, понятное дело, столица, а Подмосковье, как могло, «сдерживало натиск».
После отставки столичного мэра Борис Громов чувствует себя победителем: «Думаю, что это (объединение. — «Итоги») исключено… Это было желание Юрия Михайловича — вернее, его второй половины». Но, похоже, губернатор рано воспрял духом. Именно теперь, после низложения Юрия Лужкова, у проекта появился шанс на реализацию. Бал отныне будут править не эмоции и амбиции региональных лидеров, а холодный федеральный расчет. Ведь объединение позволяет решить помимо инфраструктурных и массу других проблем. Например, радикально обновить как исполнительную, так и законодательную власть в обоих субъектах. В Мосгордуме, к примеру, тоже найдутся люди, «утратившие доверие». К тому же административная перекройка снимает претензии по поводу возможных отступлений от социалки. А что вы, мол, хотите? Это уже другой, новый регион — сравнения с лужковской Москвой некорректны.
Сделать выбор
Пожалуй, единственное неудобство в том, что в «малую» Москву, потерявшую статус субъекта, придется возвращать выборность мэра. Но есть и альтернативные варианты. Вот, например, каким видится объединенный регион депутату Мосгордумы Михаилу Москвину-Тарханову: «Органы госвласти нового субъекта должны напрямую управлять Москвой… с сохранением в ней административных округов (префектур)… Также единые органы государственной власти должны управлять и административными округами на всей остальной территории Московской губернии, каждый из которых будет включать в себя несколько десятков муниципальных образований…» Впрочем, споры по поводу порядка формирования московской власти возникают и без всяких переустройств. Как известно, Юрий Лужков объявил возвращение прямых выборов мэра — и всех прочих глав регионов — главным пунктом своей будущей политической программы. И уже нашел немало сторонников. В числе недовольных и председатель Мосгордумы Владимир Платонов. Он, правда, ничего не имеет против прописанного в законе способа утверждения главы региона. Но несогласен с алгоритмом увольнения. По его мнению, региональный парламент должен не только наделять полномочиями, но и санкционировать отрешение от должности.
Понятно, что нынешний состав Госдумы не допускает никаких серьезных перемен в этом отношении. Но у «несогласных» есть и запасной вариант — Конституционный суд. Правда, пять лет тому назад КС уже проверял конституционность закона, отменившего выборность глав регионов. Но, подтвердив право президента представлять кандидатуры губернаторов местным парламентам, судьи ушли от ответов на два других вопроса: может ли глава государства увольнять губернаторов по своему усмотрению и распускать несогласные с его выбором заксобрания. Основания были чисто формальные. «К нам обратились граждане, а не органы власти, то есть речь шла о конкретном, а не об абстрактном нормоконтроле», — объяснял «Итогам» председатель КС Валерий Зорькин. Но нельзя не видеть и политической подоплеки. Засада в том, что еще 4 апреля 2002 года КС четко определил общие требования к процедуре отстранения высшего должностного лица субъекта Федерации и роспуску заксобрания. Формулировок типа «утрата доверия» там нет: отстранять и распускать можно только за нарушение законов и Конституции. И только после решения суда. Согласно сложившейся практике, если вновь принятые нормы совпадают с предметом, рассмотренным КС, действует решение КС.
Было бы, конечно, наивным полагать, что обращение в КС произведет революцию: поломав голову, люди в мантиях наверняка найдут зацепку, дабы оставить все как есть. Но крови всем заинтересованным сторонам это попортит.
Впрочем, как показывает история, вопрос о власти в любом случае решается не в суде: законы лишь фиксируют сложившийся консенсус. А он не в последнюю очередь определяется степенью доверия населения к власти. То, в какой мере его удастся завоевать новому мэру столицы, и следует, пожалуй, считать главным критерием успешности произведенной в Москве рокировки.