Три вопроса о кавказском терроре
Смысл произошедших по всей стране событий понятен: покрывание «правоохранительными» и органами еще одного зверского и демонстративного убийства, совершенного кавказскими бандитами, переполнило чашу терпения общества и вызвало массовый протест.
Теперь русским (не по крови, а по культуре — в Самаре, насколько можно понять, в протестах против кавказского криминального террора активно участвовали татары и армяне), доказавшим, что они не являются баранами, тупо бредущими на заклание, и не желают превращения своих городов в новые Грозные начала 90-х, следует потребовать от власти наведения минимального порядка.
В первую очередь — прекращения дискриминации русских: равных прав, вне зависимости от принадлежности к той или иной национальности или диаспоре. За одно и то же правонарушение представители различных национальностей должны нести одинаковое наказание, и принадлежность к этнической мафии, в том числе кавказской, не должно обеспечивать безнаказанности совершения преступлений.
Кроме того, необходимо уничтожить финансовую базу преступности. Ведь республики Северного Кавказа буквально купаются в потоках федеральных денег, — а население живет в чудовищной нищете и безысходности (которые, насколько можно понять, и порождают терроризм). Куда деваются деньги? — раньше предполагалось, что они мирно воруются, обеспечивая согласие вождей соответствующих племен на формальное согласие с их пребыванием в составе России.
Однако, похоже, они воруются отнюдь не мирно, — похоже, они идут на финансирование захвата остальной России: скупки лучших земель в соседних регионах (часто с предварительным запугиванием их хозяев), повсеместном захвате бизнеса, скупке оптом и в розницу продажных чиновников, организации кавказских банд и создания для них надежных юридических и политических «крыш».
Россия, по сути дела, финансирует криминальную агрессию против самой себя, агрессию кровавую, сопровождающуюся чудовищными по цинизму показательными убийствами, жестокость и безнаказанность которых призваны запугать население России, сломать его психологически и превратить в бессловесных покорных рабов.
Россия — отнюдь не только Москва — восстала против этого: пока мирно.
От государства надо требовать прекращения финансирования криминальной агрессии: обеспечения жесткого финансового контроля за федеральными средствами, направляемыми на Северный Кавказ, и приведения объема этих средств к среднероссийскому уровню.
Это не ухудшит жизнь населения Северного Кавказа: ему и так, насколько можно судить, не достается «с барского стола» практически ничего. Это ухудшит жизнь лишь, как называл их великий Фазиль Искандер, «допущенных к столу», — которые от разочарования могут стать новыми террористами и потому заслуживают пристального превентивного внимания как правоохранительных, так и специальных органов.
Этих двух шагов — обеспечения равноправия и прекращения государственного финансирования как минимум потенциального бандитизма — вполне достаточно для решения «проблемы Северного Кавказа».
Для обеспечения этого мало перенять американскую практику тделы, специализирующиеся на борьбе с различными видами организованной этнической преступности.
Надо еще и очистить от коррупции «правоохранительные» структуры, — а это грозит не только уничтожением благосостояния, по-видимому, правящего Россией класса коррупционеров, но и, насколько можно понять, оздоровлением (то есть коренным изменением) заботливо, по винтику и по человечку созданного государственного строя.
Это сложно сделать, — но просто начать.
Достаточно выявить и наказать по всей строгости Уголовного кодекса «правоохранителей», покрывавших убийц сотен, а может быть, и тысяч жертв по всей стране, большинство из которых просто не известно журналистам, — а значит, и обществу. Да, самих убийц уже не найти, — но известны те, кто их выпускал или цинично отказывался искать, смеясь в лицо убитым горем людям.
Следует найти ответ на вопрос о том, почему заранее собравшийся на Манежной площади ОМОН не мешал собираться там людям. Это хорошо, что он не мешал, — но его начальство имело все возможности не допустить того, что оно же потом заклеймило как «беспорядки». Значит, милицейскому начальству было нужно не пресечь, а, напротив, продемонстрировать беспорядки?
Для чего — чтобы быстрее пропихнуть чудовищный закон «О полиции»? Чтобы сажать, как за экстремизм, уже не только за критику начальства, но и за «недостаточно восторженный образ мыслей»? Чтобы стравить народ России в межнациональной склоке ради отвлечения его от феерической по своей адекватности действий майоров Евсюковых и министров Кудриных?
Интересно и то, как на Манежной площади оказались несчастные молодые кавказцы, избиение которых стало началом беспорядков. Там что — не было оцепления? Огромные массы изготовившегося ОМОНа были, — а оцепления не было? А как такое могло произойти иначе, как в рамках подготовки и проведения специально организованной провокации?
И, последнее: после 11 декабря Интернет взорвался экстремистскими призывами. С прямыми требованиями резать «свиноедов», панегериками в адрес заведомых убийц, назначением конкретных мест резни. Хотелось бы узнать, какое наказание понесут подонки (или идиоты), размещавшие эти заведомо экстремистские призывы в Интернете?
Ведь Интернет не анонимен. Авторы большинства даже формально анонимных записей легко вычисляются, — и мы знаем примеры, когда за значительно более невинные вещи люди отправлялись в тюрьму. Бывший пресс-секретарь всесильного президента Шаймиева просто повторил гулявший в Интернете слух о его смерти — и сидит до сих пор.
Или критика власти — это экстремизм, за который надо лишать свободы, а призыв резать «русских свиней» — это невинный национальный обычай, который российские правоохранительные органы должны защищать всей своей мощью?
Увидим, увидим уже очень скоро.Но теперь у меня есть три вопроса к нашим начальничкам.
К нашей бюрократии.
К нашим заплывшим самодовольством ряхам между папахой и погонами, не влезающими в телевизор.
К пресловутому тандему, утомившему даже официозных пропагандистов.
Вопросы простые:
Почему вы не сделали хоть малой части описанного выше до сих пор?
Для чего, в ожидании каких конкретно событий вы ждете убийств, беспорядков, человеческого горя и страха??
Кто дал вам право злостно, публично и с особым цинизмом не исполняете свои прямые обязанности???
Боюсь, я знаю ответ на эти вопросы.
Но сначала хотелось бы услышать их от вас.