Станислав Белковский: Perestroyka-2
20 июля 2010 года — запомним этот пламенеющий день — в “Российской газете”, официальном печатном органе Правительства РФ, была опубликована программа партии “Другая Россия”. Радикальной оппозиционной организации, созданной под руководством Эдуарда Лимонова. Одного из самых известных “запрещенных людей” современной РФ: его предыдущую партию, упраздненную судом, доселе нельзя вспоминать по имени, а его самого по-прежнему принципиально не пускают митинговать по 31-м числам на Триумфальную площадь. Уже всех готовы были бы пустить, но только не его.
Вы можете сказать все что угодно. Например, что “Российская газета” была обязана опубликовать программу “Другой России” согласно федеральному закону “О политических партиях” — и ничего здесь нет, кроме чистой формальности. Я вам на это отвечу: еще год назад такая публикация была, на мой взгляд, совершенно невозможна. И не надо про закон. Россия, как известно, страна благодати, но не закона. Год назад любой юрист правительственного издания заявил бы, что “Другая Россия” — это не партия в том смысле, в каком определил законодатель. А потому напечатать ее программу не представляется возможным. А потом все басманные, мещанские и хамовнические суды, вместе взятые, подтвердили бы того юриста непреложную правоту.
Но дело, конечно, не в этой отдельной публикации. В последние месяцы мы видим и много другого из той же оперы. Например, еще недавно мы знали, что силовики — это честь, совесть и опора России.(Хотя бы не ум, и на том спасибо.)
А сегодня силовиков уже мочат изо всех щелей. Прежде всего, конечно, ментов, которые стали почти официальными врагами многонационального населения РФ. Даже назвать их милиционерами уже как-то язык не поворачивается — сограждане могут засмеять. Самые что ни на есть лояльные подкремлевские комментаторы, вчера призывавшие “не охаивать огульно”, нынче предлагают прожекты полной ликвидации МВД как абсолютного зла. Но не ментами едиными жива ситуация.
Уже вовсю подтягиваются и чекисты, которые, оказывается, “озеленили” чистые руки избыточными объемами наличной валюты, а холодную голову потеряли в борьбе за решение коммерческих вопросов. За ними — и фэсэошники (охранники нашего начальства), и разведчики, способные заслать на Запад разве что архисексуальную Анну Чепмен, и далее — везде.
Словно кто-то где-то отменил старинную команду “нельзя!” и робко, одними губами пробормотал “можно!”. Но смиренное бормотание было тут же услышано сорока сороками алчущих, истосковавшихся по правде ушей. Крепостная стена самоцензуры если не обвалилась, то трагически треснула.
Да что силовики! Тут недавно холуи из холуев, аналитики, много лет подвизавшиеся на ниве профессионального поклонения Владимиру Путину (“ваше величество, скажу прямо, в лоб, по-солдатски, вы гений!”) и его “Единой России” (“эта партия будет вечной, даже если не менять батарейки”), опубликовали поистине скандальный доклад.
В котором утверждается, что “Единая Россия”, оказывается, стремительно теряет городской электорат. А в русских городах набирают энергию и силу “новые сердитые” — представители того самого вожделенного среднего класса, которые активно недовольны всем и готовы смести “партию власти” с ее декоративного постамента. Поэтому, пишут холуи, “ЕдРу” надо срочно забыть про проклятое вчера, идти навстречу этим новым недовольным и где-то даже превратиться в оппозицию к самой себе.
Как говорил по схожему поводу один известный политолог, “это ж-ж-ж неспроста”. Вам это всё ничего не напоминает? Мне — да. Середину 1980-х. СССР. Гласность. Точнее, Glasnost — всемирным термином это слово стало именно в импортном начертании.
Тогда Михаил С. Горбачев и его соратники тоже решили выпустить пар, бросив кость мыслящей части населения страны. И позволили громко критиковать “отдельные уродливые явления” позднесоветской действительности. Например, привилегии партаппаратчиков: спецраспределители, особые больницы и поликлиники, эксклюзивные бобровые шапки. Притом Горбачев и Ко вовсе не стремились ни к какой демократии и не собирались делиться властью. Наоборот: за счет Гласности они намеревались укрепить свой режим и свое личное положение в нем.
Но горбачевцы просчитались. Они не учли, что после того, как началась Glasnost, фарш очень трудно провернуть назад, а зубную пасту затолкать обратно в жестяной тюбик. “Активная часть” населения СССР быстро задалась вопросом: почему можно говорить правду только до второго секретаря обкома включительно? А как же первые секретари? А Политбюро? А, страшно сказать, Генсек? А может, вообще, как учил Жванецкий, в консерватории — то есть в фундаменте Системы — что-то не так?
Точно так же будет и на этот раз. Кремлевцы затеяли Glasnost-2, чтобы укрепить сложившуюся политико-экономическую систему современной РФ. Путем установления (или, может быть, восстановления) дружбы с той самой активной частью населения, которой в нынешней стране многое не нравится. Но нынешняя активная часть населения уже понимает, что те же менты — это не марсианский десант, который можно отправить обратно в космос. Менты — часть власти, плоть от плоти ее. И если силовики ведут себя так, как ведут, — дело не в плохом цвете их полинявших погон. Просто, наверное, в консерватории что-нибудь не так. И не ментов с “чекистами” (и это слово уже без ироничной ухмылки не вымолвишь) надо менять, а — Систему.
Можно сколько угодно идти на поклон к “новым сердитым”. В условиях второй Гласности лукаво-суетливые заискивания “партии власти” вызовут у активных недовольных только новый приступ нарастающего отвращения. И желание изменить не мелочи — всё. Непонятно еще, что конкретно, но понятно, что всё.
Кстати, тогда, при Горбачеве, Glasnost начиналась одновременно с полузабытым ныне процессом, прежде известным как Ускорение. Вожди позднего СССР говорили, что нам надо срочно опередить научно-технический прогресс и тем самым ускорить в разы экономическое развитие.
Сегодня перед нами полный аналог Ускорения. Он назван модернизацией. В 1986 году Горбачев в Тольятти на полном серьезе вещал, что советский автопром станет мировым законодателем мод. Сегодня его последователь — не будем говорить кто, хотя это был Слоненок, — говорит, что в потемкинской деревне Сколково мы построим научно-технический рай всемирного значения. Ну-ну. Наверное, просто кто-то не использовал 13 часов в авиапути до Кремниевой долины (США), чтобы лишний раз пролистать учебник новейшей истории.
Что все это значит?
Что нас вскорости ожидает новая Перестройка. Точнее, Perestroyka. Помните такой термин?
Так называется совокупность хаотических процессов, которые генерирует агонизирующая Система, чтобы спастись от гибели. При этом спастись, как правило, не удается. А почему и как — мы поговорим подробно в следующий раз.
Часть вторая. Экономика РОЗ в тупике, гламур — в оппозиции
С чего началась Перестройка в СССР? (Точнее, Perestroyka — все-таки любой уважаемый русским сознанием бренд должен быть хоть немножечко иностранным.) Вовсе не с каких-то осмысленных и стратегических властных решений или, наоборот, беспрецедентных протестных акций. На старте советской Perestroyk’и не было по большому счету ни того, ни другого. Она началась с того, что любимые сотрудники и дети коммунистического режима — партийные и комсомольские работники различных рангов — начали искренне сомневаться в эффективности, а затем и в долгосрочной жизнеспособности их собственной, родной Системы.
“Процесс пошел” (copyright М.С.Горбачев), когда первый секретарь Усть-Мухосранского горкома КПСС вдруг осознал: он, такой весь из себя важный и вальяжный, в материально-потребительском плане живет безнадежно хуже какого-нибудь простого инженера из Англии. Что его блатная трехкомнатная квартира в кирпичном доме не идет ни в какое сравнение с трехэтажным пригородным домом этого инженера, спецраспределитель — с обычным английским супермаркетом для всех. А видеомагнитофон, который для нашего партократа — символ статуса и объект вожделений, для простого гражданина из “свободного мира” малозначимая обыденность.
В общем, Petestroyka случилась тогда и только тогда, когда совершенно системным людям, членам и соучастникам правящей партийно-советской элиты, стало очевидно: так жить нельзя. В первую очередь по экономической части. Где-то с 1987 года в СССР пошло широко распространяться представление, что социалистическая плановая экономика, конечно, вполне подходит для мобилизационных мегапроектов типа атомной бомбы и отправки человека в космос, но вот обеспечить этому человеку сытную жизнь на Земле она не в состоянии.
Нечто похожее начинается сейчас, в сегодняшней РФ. Пока против Системы выступали маргинальные фрики типа писателя Лимонова, шахматиста Каспарова и политолога Белковского, все было тихо-спокойно. Системе ничто не угрожало. Но сейчас, как и 20 с лишним лет назад, Систему начинают ставить под сомнение уже не закоренелые диссиденты, а ее собственные порождения — соработники и даже сооснователи. Роль партийных секретарей нынче играют бизнесмены, средние и местами крупные. Роль комсомольских мальчиков-девочек — профессиональные участники гламурных тусовок.
Всего год назад было не так. Тогда бизнес в массе своей жаловался на отдельные недостатки правящего режима — монетократии (т.е. абсолютной власти денег), но кардинальных претензий к режиму не предъявлял. Стандартное бизнес-представление было таким: нефти и газа хватит и нам, и нашим детям, лет двадцать вся эта машинка еще проработает, а больше нам и не надо.
Сходным образом рассуждали и звезды гламура. Если благодаря Владимиру Владимировичу можно ежевечерне напиваться дорогим коньяком, а ежеутренне — опохмеляться дорогим шампанским, то почему этот режим нас должен чем-то не устраивать? Всяческих скептиков и критиканов, которые упорно выражали сомнения в долгосрочной жизнеспособности русской монетократии, было принято объявлять завистливыми неудачниками и посылать в жопу.
Но сейчас, невыносимо жарким летом 2010-го, всё уже выглядит немного иначе.
Бизнес вдруг нестройными рядами пришел к пониманию, что экономическая модель современной России не просто, а вопиюще неэффективна. Что наша экономика тотальной коррупции (для красоты назовем ее Экономика РОЗ, ибо три кита, на которых она стоит, это: Распил, Откат и Занос) позволяет очень много украсть, но не позволяет созидать и строить.
Ибо с течением времени величины Распила (общей суммы, которую можно/нужно украсть), Отката (возврата чиновникам с полученных бизнесом государственных денег) и Заноса (предварительной взятки за решение любого бизнес-вопроса в некоем будущем) в Экономике РОЗ начинают стремиться к бесконечности. Оно и понятно: в системе монетократии, где деньги — это всё, а созидание — ничто, по-другому и быть не может. Соответственно, когда из бюджета любого проекта Экономика РОЗ неумолимо требует украсть 75 и более процентов, проект становится практически нереализуем. Точнее, всё еще реализуем, но только за счет катастрофического падения качества товара/услуги и столь же драматического роста продажной цены.
Гламурная тусовка такими сложными категориями, конечно, не мыслит. Там просто в последнее время стало модно ругать режим. Герои гламура вдруг почувствовали, что “эта власть им противна”. И легендарный ВВП, который еще вчера был всеблагим генератором коньячно-шампанской халявы, вдруг превратился в гламурном сознании в нечто вредное. Некоторые гламурные журналы вообще демонстрируют прямо-таки чудеса диссидентства. А один из них — созданный, чтобы сплачивать всех, кто кормится от монетократии и Экономики РОЗ, — поместил недавно на обложке портрет правозащитницы Людмилы Михайловны Алексеевой.
Хотя история, как известно, ничему не учит, попробуем всё же в ней покопаться. Сегодня, оглядываясь назад, мы можем выделить в Перестройке-1 имени Горбачева два принципиальных этапа. Этап первый — Веселая Перестройка (ВесПер). Основная задача того этапа: радикально трансформировать Систему, ничего существенного в ней не меняя. Основное настроение власти в период ВесПера — эйфория. На все проклятые вопросы Кремль тогда отвечал: не боись, прорвемся. А куда прорвемся — после узнаете. Историческая прямая (она же кривая) вывезет. ВесПер продолжался примерно с 1987 по 1989 год.
А в 1989-м, с наступлением почти демократического Съезда народных депутатов СССР, начался второй этап — Трудная Перестройка (ТруПер). Его основную задачу Горбачев и Ко воспринимали так: Системой можно и пожертвовать, лишь бы определенные люди навсегда остались у власти. Главное настроение ТруПера — нарастающая тревога. Результат ТруПера — гибель Империи. Правда, в отличие от другого последнего императора, Николая II, Горбачев не был расстрелян в подвале, а получил легальную возможность жить, странствовать по миру и даже преподавать этому миру перестроечные воспоминания.
Сегодняшняя Россия, начав Glasnost-2 и Ускорение-2 (Модернизацию), вплотную приближается к эпохе новой Веселой Перестройки. Глядя в экран федерального телевизора и на отбрасываемые им тени, нетрудно убедиться: Кремль пребывает в полной эйфории.
Да, есть большие проблемы, говорит Кремль. Надо все менять. Но при этом Система должна оставаться в целости и сохранности. А как этого добиться? Да очень просто, ну как два пальца… Вот сейчас нажмем двумя пальцами нужную кнопку на IPad (или на Iphone 4G), вылезет оттуда инноград “Сколково”, а из него, как тараканы, во все стороны разбегутся инновации — и наш переход в новое историческое измерение станет решительно неизбежным.
Но так уже было. “Ускорение, радикальные преобразования во всех сферах нашей жизни не просто лозунг, а курс, которым партия пойдет твердо и неуклонно”. Это цитата из доклада Горбачева на ХXVII съезде КПСС. Желающим вспомнить историю советую посмотреть еще материалы январского и июньского (1987 года) пленумов ЦК КПСС. И сравнить их с программной статьей Президента РФ Медведева “Россия, вперед!”. Может получиться довольно-таки поучительно.
О других знамениях, признаках и призраках подступающей второй Перестройки мы окончательно поговорим в следующий раз.