60 лет назад Северную Корею уже недооценили
В день объявления перемирия после трехлетней войны в Корее 27 июля 1953 года американские телевизионные журналисты попытались снять на Таймс-сквер в центре Нью-Йорка сцены народного ликования. В конце концов, завершилась чудовищно кровопролитная бойня, в которой американцы потеряли почти 37 тысяч солдат, не считая 100 тысяч раненых и 16 тысяч пропавших без вести. К полному изумлению репортеров на площади людей оказалось даже меньше, чем обычно. Потом кто-то вспомнил, что в этот день цены в нью-йоркском метро повысили до 15 центов.
На следующий день суд в Айове вынес вердикт: состояния войны с Кореей не существует, потому что конгресс США вообще не объявлял эту войну.
По прошествии шести десятилетий с момента начала боевых действий на Корейском полуострове события тех лет не стали яснее. Можно совершенно определенно сказать, что из всех войн ХХ века Корейская наименее известна общественному мнению. Возможно, в том числе, и поэтому на полуострове вновь происходят события, чреватые новым крупномасштабным конфликтом. Между тем в Соединенных Штатах недавно вышла книга известного историка Брюса Камингса (Bruce Cumings) «Корейская война» (The Korean War), которая проливает неожиданный свет на этот всплеск международного безумия, забытый прежде, чем он был объяснен и понят.
По оценочным данным, в войне между Севером и Югом в Корее, в которой принимали активное участие США и Китай, а также множество других государств, число убитых и раненых превысило 4 миллиона человек, причем половина из них — гражданское население. По этому соотношению Корейская война оказалась даже более бесчеловечной в отношении гражданских лиц, чем Вторая мировая или Вьетнамская.
Основные потери понесли китайские «добровольцы» — ориентировочно 900 тысяч погибших. Это столько же, сколько потеряли корейцы с обеих сторон (южнокорейские потери были чуть меньше северокорейских). Поскольку на стороне Южной Кореи воевал контингент ООН во главе с американцами, другие страны также несли потери, но, в сравнении с жертвами главных участников противостояния, эти потери незначительны, около трех тысяч убитых.
Гражданская война в Корее, — а Камингс доказывает, что это была именно гражданская война, — едва не стала причиной третьей мировой войны. Сталин в этой ситуации проявил иногда свойственный ему прагматизм и не стал ломать копий из-за Кореи. В рассекреченных советских документах приводится реакция генералиссимуса на доклад о том, что американцы могут завоевать всю территорию Северной Кореи и выйти к пограничной реке Ялу. «Ну и что, — приводит историк слова Сталина. — Пусть Соединенные Штаты Америки будут нашими соседями на Дальнем Востоке».
СССР, таким образом, воздержался от активного участия в Корейском конфликте, хотя с помощью своих китайских союзников способствовал тому, чтобы война длилась как можно дольше, поскольку в ней чужими руками он мог наносить ощутимый урон главному идеологическому противнику. Лишь со смертью Сталина в марте 1953 года перемирие стало возможным.
Надо сказать, что американцы, добиваясь окончания войны, шли на откровенный ядерный шантаж. В мае 1953 года в Неваде прошли первые испытания артиллерийских снарядов с ядерной боеголовкой; мощность каждого такого заряда составляла половину бомбы, уничтожившей Хиросиму. Через несколько дней была испытана самая мощная по тем временам бомба, вероятно, водородная. Сообщения об этом были переданы в американские СМИ. Одновременно объединенный комитет начальников штабов рекомендовал президенту США применить ядерное оружие против Китая, исходя, в том числе, из того, что это будет дешевле, чем тратить средства на обычные вооружения.
Однако, как замечает Брюс Камингс, нет никаких свидетельств того, что эти аргументы произвели хоть какое-то впечатление на Мао Цзедуна. Никакие потери в живой силе не пугали китайцев. И тогда американцы пошли на подписание перемирия. Из четырех враждующих сторон перемирие 27 июля 1953 года подписали три: южнокорейская сторона отказалась. Как известно, мирное соглашение так и не было достигнуто с тех пор, и технически две Кореи находятся в состоянии войны, так что в случае начала боевых действий им даже не придется объявлять войну друг другу.
Книга Камингса интересна тем, что она, возможно, впервые в западной исторической литературе, ломает привычные стереотипы в отношении северных и южных корейцев и их поведения во время войны. В частности, одной из причин непримиримой жестокости между Севером и Югом было отношение враждующих сторон к японской оккупации. Задолго до прихода американцев Корея в 1910 году была оккупирована японской армией. Как всегда, оккупационный режим порождает не только сопротивление, но и коллаборационизм. Значительная часть корейского чиновничества и верхушка армии встали на сторону японцев. Именно эти люди после окончания Второй мировой войны и разгрома Японии возглавили Южную Корею.
Между тем еще в начале тридцатых годов началась партизанская антияпонская война, и ее возглавил Ким Ир Сен. Он же встал во главе Севера Кореи по прошествии полутора десятков лет. Так что ненависть между теми, кто управлял Северной и Южной Кореей, берет свои истоки еще с довоенных времен. С течением времени она только нарастала.
Во время Корейской войны пятидесятых годов обе стороны (не говоря уже об американцах) проявляли чудовищную жестокость. Однако самые кровавые преступления против мирного населения и пленных — на счету южнокорейской армии, отмечает автор. Он также подробно рассказывает о том, как реализовывался приказ американского командующего Макартура стереть с лица земли каждую северокорейскую деревню между линией фронта и пограничной с Китаем рекой Ялу в попытке лишить коммунистических партизан поддержки местных жителей. Незадолго до конца войны американские самолеты также уничтожили две гигантские плотины, благодаря которым на севере полуострова орошалось три четверти посевов.
За три года до того тот же генерал Макартур, не имея ни малейшего представления о вероятном противнике, хвастался, что играючи разгромит силы Ким Ир Сена: «Завяжите мне одну руку за спиной, я справлюсь», — приводит его слова Камингс. Автор пишет, что «чудовищная недооценка» северокорейских сил в значительной степени объяснялась распространенными в те годы в США расистскими настроениями. Газета The New York Times сравнивала северокорейские войска с «полчищем саранчи».
Когда началась война, это «полчище» как полнейшему удивлению западного мира без труда взломало оборону южнокорейцев, захватило Сеул и оттеснило американских союзников на пятачок на юго-востоке полуострова. Собственно неожиданные успехи войск Ким Ир Сена и привели к вступлению Америки в войну, характера которой в Вашингтоне не понимали, а последствий не могли предвидеть. На месте событий один американский полковник недоумевал в интервью репортерам-соотечественникам: «Северные корейцы и южные корейцы — абсолютно одинаковы. Но почему тогда северные дерутся, как львы, а южные убегают, как овцы?»
Волны боевых действий за три года прокатились с севера на юг, потом с юга на север. Затем, после вступления в войну китайских «добровольцев», американцы и южнокорейцы были вновь отброшены за 37 параллель, вокруг которой оставшиеся почти два года велись позиционные действия, по своему характеру и ожесточенности напоминавшие Первую мировую войну.
Как заключает американский историк, самое трагическое в этом конфликте — даже не огромные жертвы в гражданской войне. «Трагедия в том, что война ничего не решила, только восстановила статус-кво; мир с тех пор держится на одном перемирии».
Психологически Юг и Север остаются двумя совершенно отличными цивилизациями. В Южной Корее сменились поколения политиков, и нынешнее руководство уже не связано с преступлениями времен японской оккупации и братоубийственного конфликта. Об этих преступлениях теперь свободно пишут южнокорейские историки; в стране, как в Германии после Второй мировой войны, произошло национальное покаяние.
Ничего подобного не случилось в Северной Корее. У власти в Пхеньяне поколение ветеранов войны. В 2000 году один единственный член руководства из сорока самых высокопоставленных функционеров был моложе 60 лет, и это был Ким Чен Ир. В 2009 году, несмотря на относительную (по северокорейским стандартам) «молодость» Ким Чен Ира, средний возраст правящей верхушки составлял 75 лет. Эти люди ничего не забыли, ничего не простили и продолжают ощущать себя партизанами в окружении целого мира врагов.
Недавние обстрелы северокорейской артиллерией южнокорейских островов и ответная угроза из Сеула применить авиацию в случае новых агрессивных действий Севера показывают, что перемирие — очень шаткая гарантия поддержания мира. Новый региональный конфликт, случись такому начаться, едва ли столкнет лбами Москву и Вашингтон, если уж этого не случилось даже в годы «холодной войны». Но по сравнению с пятидесятыми годами прошлого века есть одно отягчающее обстоятельство. Тогда ядерное оружие фактически имелось только у американцев (СССР еще отставал от Америки в атомной гонке, а у китайцев атомной бомбы не было вовсе). Теперь атомные заряды имеются даже у Ким Чен Ира: по некоторым данным, до восьми бомб. И точно так же, как для Мао Цзедуна угроза использования американцами атомной бомбы и гигантские людские жертвы не представлялись непреодолимым препятствием, его северокорейский ученик может в какой-то момент решить, что потеря лица дороже миллионов человеческих жизней.