Таджикистан дистанцируется от близкого по духу Ирана
Стороннему наблюдателю может показаться, что в столице Таджикистана Душанбе преобладает влияние Ирана, и это будет вполне простительно. Из многих кафе города раздается иранская поп-музыка, по центру города курсируют желтые такси иранского производства, в которых восседают иранские бизнесмены. Прилавки на рынках ломятся от иранских сластей и пирожных, а ряд правительственных зданий даже украшают надписи на трех языках: таджикском, русском и персидском.
Учитывая тесные культурные узы, связывающие таджиков и иранцев, неудивительно, что в Душанбе ощущается столь сильное персидское присутствие. Однако многочисленные признаки на дипломатическом фронте дают основание полагать, что руководство Таджикистана старается дистанцироваться от Тегерана, давнего и самого ревностного покровителя страны. И хотя перемены эти можно приписать страху Душанбе перед исламским радикализмом, давно уже стало ясно, что иранским деньгам в Душанбе рады, а вот политике Исламской Республики – нет.
По сути, подозрительность таджикских властей коренится в религии не меньше, чем в политике, поясняет независимый душанбинский аналитик Парвиз Муллоджанов. Таджики по большей части являются суннитами, а иранцы – приверженцами шиитской ветви ислама, отмечает он. «Бывали случаи, когда выпускники иранских религиозных школ переходили в шиитскую веру, возвращались домой и организовывали группы по изучению шиизма, – говорит эксперт. – Отсюда и подозрительность».
Таджикские власти явно вознамерились положить конец растущему влиянию ислама в Таджикистане, развернув летом прошлого года кампанию по борьбе с исламскими боевиками в Раштской долине к югу от столицы. В последние месяцы власти занимались тем, что закрывали незарегистрированные мечети, диктовали имамам подходящие темы для проповедей и преследовали носящих бороды мужчин.
Осенью прошлого года, когда президент Эмомали Рахмон выразил озабоченность, что изучающие ислам представители таджикской молодежи «попадают под влияние экстремистов и становятся врагами», правительство страны велело вернуться на родину 1400 студентам, проходящим обучение на Ближнем Востоке, включая около 200 человек, пребывавших в Иране. Затем власти, сославшись на «технические проблемы», не позволили группе преподавателей отправиться в Тегеран для изучения персидской грамоты. А в декабре власти запретили 90 таджикским детям посещать школу при посольстве Ирана в Душанбе.
После этого ряд иранских должностных лиц высшего ранга отменили свои запланированные визиты в Душанбе. 16 февраля министр промышленности и шахт Ирана Али Акбар Мехрабьян (Ali Akbar Mehrabian) должен был принять участие в таджикско-иранской встрече по вопросам промышленного сотрудничества. Визит был отменен в последний момент по причине слишком плотного графика министра, объяснило посольство Ирана в Душанбе.
За неделю до этого вице-президент Ирана Хамид Бакои (Hamid Baqa’i) не смог прибыть на встречу в Таджикистан, на сей раз с президентом Рахмоном, которому должен был вручить приглашение президента страны Махмуда Ахмадинеджада посетить страну в дни празднования Новруза. Помимо всего прочего, иранские власти выражают неудовольствие сокращением Таджикскими авиалиниями количества рейсов между Душанбе и Тегераном. Таджикистан противится и поступающим со стороны Ирана предложениям отменить визовый режим между двумя странами.
Не спешит Душанбе и реализовывать планы Тегерана по созданию персидского телеканала, вещающего на три персоговорящие страны: Иран, Афганистан и Таджикистан (таджикский и дари – языки, на которых говорит население Афганистана – являются близкими диалектами современного персидского языка). В феврале посол Ирана объявил о готовности к установке соответствующего оборудования, однако Душанбе пока не высказал особого энтузиазма к этому проекту.
С обретения Таджикистаном независимости 20 лет назад Иран постоянно подчеркивал, что основой их партнерства являются связывающие две страны культурно-исторические узы. По выражению президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада, Таджикистан и Иран – это «два тела, одна душа». Министр иностранных дел Таджикистана Хамрохон Зарифи недавно назвал Иран «лучшим стратегическим партнером Таджикистана». Президенты Афганистана, Таджикистана и Ирана регулярно празднуют вместе Новруз – персидский Новый год, отмечаемый 21 марта.
Согласно данным официальной статистики, в 2010 году Иран стал крупнейшим иностранным инвестором Таджикистана, вложив в различные проекты 65,5 миллионов долларов. Тегеран потратил порядка 180 миллионов долларов на строительство вводимой в сентябре в эксплуатацию ГЭС «Сангтуда-2» и планирует построить в Хатлоне цементный завод стоимостью 500 миллионов долларов.
Влияние Ирана отрицать невозможно. Когда в июне прошлого года Узбекистан заблокировал железнодорожные поставки иранских строительных материалов для ГЭС «Сангтуда-2», Тегеран пригрозил Узбекистану перекрыть в ответ транзит через Иран узбекских железнодорожных составов. Ташкент тотчас же отступился.
Правда, на взгляд редактора душанбинской газеты «Азия-Плюс» Марата Мамадшоева, экономические выгоды сотрудничества несколько преувеличены. «Я не могу припомнить сколько-нибудь очень успешных совместных ирано-таджикских проектов», – сказал он EurasiaNet.org. Некоторые обозреватели даже делают поправку на цифры официальной статистики, говоря, что Китай, скорее всего, превосходит Иран по объему инвестиций в республику.
По мнению преподавателя факультета международных отношений душанбинского Российско-таджикского славянского университета Александра Содикова, руководство Ирана реалистично в своих амбициях в отношении Таджикистана. «Иранцы прекрасно осознают границы своей роли и влияния в Таджикистане и принимают их», – полагает он. И все же обозреватели будут пристально следить, получит Рахмон в этом году приглашение на праздник Новруз или нет.