Шрёдер: о том, как его не пустили в Россию
Известному немецкому политологу Хансу-Хеннингу Шрёдеру вечером 5 октября не разрешили — несмотря на наличие визы — въехать в Россию. Это первый за последние 20 лет случай отказа во въезде в Россию немецкому ученому. В результате Ханс-Хеннинг Шрёдер провел ночь в аэропорту Домодедово, а 6 октября вернулся в Германию.
Германия на всех дипломатических уровнях потребовала объяснений, посол России был вызван в Берлине в МИД, а посольство Германии обратилось в МИД России в Москве . Профессор Шредер надеется он сможет въехать в Россию в ноябре на встречу дискуссионного клуба Валдай, на которую он приглашен от имени правительства России.
Профессор Шрёдер, который работает в берлинском фонде «Наука и политика», финансируемом немецким правительством и его консультирующем, руководит группой исследователей, занимающихся проблемами России и постсоветских стран. Вот что рассказал Ханс-Хеннинг Шрёдер в интервью Радио Свобода:
— Я регулярно посещаю Россию с 1972 года. И я был, конечно, очень удивлен тем, что случилось. Но должен сказать, что все выглядело вовсе не драматично, а чисто бюрократично: у меня была виза, но границу пересечь мне не дали. Был вечер, следующий самолет на Берлин был утром, и я вынужден был ночевать в аэропорту. Но все же не тюрьме: вещи не отобрали, мобильный телефон тоже, можно было звонить. Я сообщил руководству конференции, на которую был приглашен, что прибыть на нее не смогу, сказал почему, позвонил в посольство, оно быстро отреагировало и представитель консульства приехал в аэропорт. Происходившее не было похоже на репрессию, никакого давления я не чувствовал, просто был неприятен сам факт отказа. Помещение, в котором я ночевал, было с душем и туалетом, но с зарешеченными окнами и под замком. Там было где-то человек 10, в основном из республик Центральной Азии и Южного Кавказа, которые дожидались своей высылки. Нам была предложена еда. Мы разговаривали, я выслушал несколько историй людей из Баку, Ташкента и т.д. Спать там было практически невозможно, так как был включен свет и люди все время туда-сюда ходили. Никаких унижений. И в конечном итоге я воспринял все, как, хотя и напряженный, но интересный опыт.
Что касается объяснений, то они были формальными. Мне вручили акт о высылке, в котором было написано, что согласно статье 27 Закона «О порядке въезда в Российскую Федерацию» я не могу въехать на территорию России.
— В германской печати цитируется в эти дни тезис Александра Рара: по ассоциации с выражением «Холодная война» он сказал, что Россию и Германию связывает холодная дружба. Что вы думаете о перспективах развития отношений между Россией и Западом при президентстве Владимира Путина?
— Говоря о «Западе», я бы все же различал ЕС и США. ЕС или его большая часть весьма заинтересован в тесном сотрудничестве с Россией. Для США важнее вопрос ядерного оружия, но их больше интересует Китай, чем Россия. Поэтому, я думаю, Евросоюз должен проводить в отношении России более активную политику. Я хорошо понимаю тезис Рара о холодной дружбе, потому что Германия в последние два-три года вообще не проводила политики в отношении России. Путин в 2001 году и Медведев в 2008 году как раз посылали явные сигналы Западу о готовности к партнерству. В обоих случаях это не нашло поддержки. В 2001 году после событий 11 сентября Путин предложил Бушу сотрудничество, дружбу и взаимодействие в борьбе с терроризмом. Но 13 декабря 2001 года президент США Джордж Буш-младший уведомил президента России об одностороннем выходе США из Договора по ПРО и вообще перестал обращать внимание на Россию. Медведев как минимум предлагал нам диалог о совместной стратегии безопасности, в чем мы на самом деле нуждаемся. Но от ЕС и от НАТО на это не последовало никакого разумного ответа. Это и есть холодная дружба.
Необходимость сотрудничества ясна обеим сторонам, есть даже и взаимные симпатии, но в последние 3-4 года никаких значимых событий не происходило. Запад активности в последнее время не проявлял, и важным является вопрос, какие выводы сделает или сделал из этого Путин. Дело не в том, нравится или не нравится ему Запад. Он — рациональный политик. Он делает то, что считает важным для своей страны. Он, несомненно, считает партнерство с ЕС важным. Но оно должно быть уважительным к России. Конечно же мы, Евросоюз и Германия, имеем и преследуем наши собственные интересы. Все это надо обсуждать и искать возможности решений и компромиссов.
Путин, как видно из его статьи о Евразийском союзе, намеревается интегрировать страны постсоветского пространства. Евросоюз также стремится к хорошим отношениям с Украиной и с другими постсоветскими странами и не хотел бы помех в этом со стороны России. Здесь просматривается конкуренция. Обострится ли она в будущем? Этого нельзя исключить, но это было бы фатальным вариантом. Противостоять возможной конфронтации может только активная политика Берлина и Брюсселя, политика с конкретными предложениями. Проблемой здесь является и необходимость для Европы согласовывать свою внешнюю политику с США. А США сейчас парализованы предстоящими выборами. Если же мы, европейцы, скажем, что мы сделаем что-то и без американцев, то нужны политики в Германии и Европе, которые возьмут на себя подобные инициативы. Это вообще-то должен был бы делать Берлин, но политическая ситуация в самой Германии характеризуется нестабильностью в правительственном лагере. И поэтому особого оптимизма в этих вопросах у меня нет.