Неоконченный спор между Россией и Норвегией
Государственная Дума в ближайшие дни должна рассмотреть вопрос о ратификации российско-норвежского договора о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. Сам договор был подписан президентом РФ Дмитрием Медведевым и премьер-министром Норвегии Йенсом Столтенбергом 15 сентября 2010 года в Мурманске. Норвегия ратифицировала этот договор еще 8 февраля. Хотя Дмитрий Медведев высказывал пожелание, чтобы ратификация прошла одновременно, у российского общества вопросов к этому договору оказалось больше, чем у норвежского. Поэтому договор на ратификацию в Госдуму был направлен только 18 февраля, и до сих пор обсуждается парламентариями.
Официально считается, что договор позволяет урегулировать полюбовно длящийся не одно десятилетие спор о морских границах наших стран в Ледовитом океане. Как рассказывал КМ.RU, ещё в 1926 году СССР в одностороннем порядке объявил часть морской акватории размером в 175 тыс. км своей. То же самое, и также в одностороннем порядке, сделала и Норвегия, т.е. эту же часть моря приписала себе. С начала 1970-х годов, когда международное законодательство дало возможность устанавливать 200-мильную границу территориальных вод, Россия и Норвегия вели вялотекущие переговоры друг с другом, пытаясь утвердить за собой спорную акваторию.
Отсутствие международно-признанной границы мешало хозяйственным интересам обеих стран. Худо-бедно действовало лишь соглашение о рыбной ловле, заключенное в 1978 году, которое, однако, не исключало постоянно возникающие конфликты в спорных акваториях. Наших рыбаков, занимавшихся ловлей рыбы в нейтральных водах в полном соответствии с международным правом, норвежские власти с завидным упорством задерживали, штрафовали, арестовывали, и т.д. Яркий пример, наверняка запомнившийся многим — это случай с траулером «Электрон» и его капитаном Валерием Яранцевым, буквально прорвавшимся назад в Россию мимо задерживавших его судов норвежской береговой охраны. Кроме этого, неурегулированность морской границы не давала возможности заниматься крупными проектами по освоению акватории, скрывающей в себе значительные запасы нефти и газа.
А между тем, по мнению экспертов, в Баренцевом море находится 25% углеводородных ресурсов шельфа планеты. Минприроды РФ утверждает, что геологические и извлекаемые запасы нефти на спорном участке достигают соответственно 1,36 млрд и 410 млн тонн, геологические запасы газа — 5,87 трлн кубометров. Общие прогнозные ресурсы на шельфе Баренцева моря превышают 7 млрд тонн условного топлива, потенциал добычи — более 20 млн тонн углеводородов в год.
Правда, эксперты утверждают, что это именно Норвегия должна больше стремиться к освоению нефтегазовых ресурсов спорных акваторий, чем Россия. У Норвегии налицо стремительное исчерпание уже эксплуатируемых месторождений в Северном море — а у России пока хватает прочих месторождений, к разработке которых она еще и не приступали. Зато норвежцы имеют технологии и базу для осуществления эффективной нефтегазодобычи на арктическом шельфе. Они обещали поделиться этими технологиями с Россией при участии их в освоении нашего Штокмановского месторождения, которое Россия уже который год собирается осваивать, но никак не может самостоятельно собраться и приступить к освоению.
Вот, похоже, именно обещание норвежских технологий и подтолкнуло российскую сторону пойти на компромисс. Спорные акватории решено было просто разделить с норвежцами поровну.
Апологеты этого договора также напоминают, что в результате, наконец, определён режим совместной эксплуатации трансграничных месторождений углеводородов. Как пояснили в администрации президента РФ, после ратификации договора залежи нефти и газа будут эксплуатироваться только совместно обеими странами: «Каждое месторождение, пересекаемое линией разграничения, может эксплуатироваться только совместно и как единое целое». Помимо этого, будет снят 30-летний мораторий на добычу нефти и газа на арктическом шельфе площадью 175 тысяч квадратных километров. Продолжит работу российско-норвежская смешанная комиссия по вопросам рыболовства.
Коренные жители приграничных территорий также считают, что соглашение о делимитации даст только положительный эффект как для России, так и для Норвегии. Газета «Мурманский вестник» называет договор о безвизовом режиме для жителей приграничных районов прямым следствием соглашения по границе в Баренцевом море: «Окончательное разделение спорной территории на две разные по значению части дает огромные возможности для совместной взаимовыгодной деятельности… Ведь не будем забывать: договор недаром подразумевает не только разграничение, но и сотрудничество».
Договор позволит урегулировать давно ведущийся между двумя странами спор по вопросу о рыбном промысле в Баренцевом море. Ведь точное определение границ создаёт более чёткую юридическую основу для рыболовства и снижает вероятность конфликтов. Предполагается также, что договор ускорит принятие общих координированных правил рыболовства. «Смежники» рыбаков — береговые переработчики тоже ожидают от принятия Договора только положительных результатов. В аналогичном ключе высказались и норвежские политики и парламентарии, давая оценки договору и особо отмечающие необходимость наращивания темпов разведки нефтяных ресурсов в Баренцевом море.
Договор также важен в контексте установления внешней границы континентального шельфа России в Северном Ледовитом океане. И россияне, и норвежцы считают, что после принятия Договора и открытия свободного въезда, за счет притока туристов можно будет существенно облегчить решение многих экономических проблем.
Не менее важен Договор и с точки зрения международного положения и геополитических проблем. Наша страна решила еще одну проблему территориальных конфликтов, и этим самым ликвидировала возможность создания «очага напряжённости», который рано или поздно был бы использован всеми известными любителями стравить Россию с ее соседями. Если раньше эта территория оспаривалась, сейчас нам на законных основаниях будет принадлежать ее половина, а если точнее, 85 тыс. кв. км из спорных 175 тыс.
Хватает, однако, и критиков, утверждающих, что Договор о разграничении водных пространств Баренцева моря отвечает норвежским интересам больше, чем российским. Александр Орешенков, кандидат юридических наук, эксперт по международно-правовым вопросам Арктики прогнозирует ущемление интересов капитала:
Отсутствие в российско-норвежском договоре о разграничении положений, учитывающих правовые реалии договора о Шпицбергене и норвежского национального законодательства, значительно сократит доходы российских государственных нефтегазовых компаний, имеющих законодательно разрешенный доступ к шельфовым месторождениям («Роснефти», «Газпрома», «Зарубежнефти»), при обнаружении нефтегазовых залежей на стыке российского шельфа в Баренцевом море и шельфовых пространств вокруг Шпицбергена.
Владимир Селин, главный научный сотрудник Кольского научного центра, настроен более радикально. По его мнению, плюсы соглашения не видны, а минусы для российской стороны – очевидны:
В любом политическом действии наличествуют чьи-то интересы – интересы нации, глобальной корпорации и т.д… Кто стоит за российско-норвежским соглашением от 15 сентября со стороны России – понять трудно. Также остается вопрос, зачем договор нужен России. Те богатые нефтью месторождения, к освоению которых РФ не могла приступать без договора и которые теперь поделены, – будут недоступны для российской стороны еще более двух десятков лет. У России нет своих технологий для их освоения. Сейчас актуальней развитие Штокмановского проекта.
Сейчас реализация Штокмановского проекта, вероятно, усложнится. Норвегия исчерпала свои богатые запасы сырья, и спорный квадрат в Баренцевом море для нее – манна небесная. Если она приобрела новые месторождения, то зачем ей этот рисковый Штокман? Протягивать газопроводы к нему и дальше, и сложнее. Кроме того, в «спорном» районе более мягкие ледовые условия. Сейчас «Статойл» может отказаться от проекта. Отказ не обязательно будет официальным, но главный партнер России по Штокмановскому проекту уже не будет проявлять активности. СССР потратил немало финансов на геологоразведку в Баренцевом море. Это было давно – лет 30 назад, но, тем не менее, деньги были потрачены. Для нас в ближайшие время результаты той разведки не несут выгоды.
Весьма резонные доводы против этого договора, причем правового характера, приводит Андрей Валерьевич Ачкасов, решивший опротестовать этот договор в Конституционном суде.
Он настаивает на том, что признание, согласно договору, части исключительной экономической зоны и континентального шельфа, которые ранее считались неотъемлемой частью Российской Федерации и на которые распространялась юрисдикция российского законодательства и Конституции, является антиконституционным действием. Соответственно, договор противоречит статьям 4, 5, 9, 15, 59, 67 и др. Конституции РФ, а так же международному праву.
Ачкасов, кстати, напоминает, что этот договор оставил в стороне вопрос о водах вокруг острова Шпицберген, которые Норвегия в одностороннем порядке объявила своими, и что никогда не признавал ни Советский Союз, ни Российская Федерация (даже в 1990-е годы).
«В нотах МИД СССР от 29 апреля 1982 года, 14 июня 1988 года и ноте МИД России от 14 июля 1998 года эта позиция была неоднократно подтверждена. А позиция эта заключалась в следующем – Норвегия, согласно международному договору от 1920 года не имеет права устанавливать вокруг Шпицбергена свои экономическую и шельфовую зоны, а значит ими посягать на суверенные границы и территории зон СССР и России. Отсюда следует, что президент Медведев, подписав договор с Норвегией от 15 сентября 2010 года, нарушил международный договор от 1920 года по статусу Шпицбергена, вопреки прежней позиции СССР и России по этому вопросу. Отсюда возникает закономерный вопрос. Значит ли это, что, подписав договор от 15 сентября 2010 года, президент тем самым выразил свою позицию, что СССР и Россия (правопреемницей которой она является), по отношению к Норвегии, все эти 40 лет владели этими территориями незаконно, вопреки их позиции?» — ставит вопрос Андрей Ачкасов. Он указывает, что Договором от 15 сентября 2010 года игнорируется и Морская доктрина РФ, подписанная президентом России 21 июля 2001 года, где говорится о национальной политике «особой важности» в Арктике, «защите интересов» и «создания условий… обеспечивающих защиту суверенитета, суверенных и международных прав Российской Федерации» в Арктическом регионе (электронная копия документа здесь). Эти претензии, а также еще ряд других, обозначенных в обращении Ачкасова в Конституционный суд, позволяют ему сделать вывод, что Договор от 15 сентября 2010 года между Россией и Норвегией, непосредственно затрагивает суверенные права России на данных территориях, а также её экономические и военные интересы особой государственной важности.